На остатках дедовской фирмы Арно зарегистрировал новую строительную фирму «Ferrinel» и уехал в США. Здесь французский провинциал взялся строить недорогие дома во Флориде, а в свободное время изучал, как ведутся дела за океаном. Трех лет, проведенных в Америке, хватило Бернару, чтобы сформулировать три главных вывода в своей жизни. Первый: у французских строительных компаний в Штатах нет никаких перспектив. Второй: самые большие деньги делаются на громких именах. И третий: чем создавать что-то новое, лучше перехватить то, что уже работает.
В Штатах в то время был настоящий бум слияний и поглощений. Поэтому домой Бернар вернулся вдохновленный увиденным и вооруженный арсеналом типично американских приемов по враждебному захвату компаний. К тому же изрядная часть денег от продажи семейного бизнеса еще не была потрачена и требовала немедленного вложения. Случай применить их во французских условиях представился довольно быстро.
Некогда преуспевающая текстильная компания «Boussac» разваливалась на глазах. Глава компании – текстильный король Марсель Буссак (Marcel Boussac) – сразу после Второй мировой войны взял на работу начинающего кутюрье Кристиана Диора. С этого момента торговая марка «Christian Dior» принадлежала Буссаку. Диор довольно быстро стал звездой первой величины, а Буссак так уверовал в успех высокой моды, что перестал развивать свои текстильные предприятия. Вместо этого Буссак щедро вкладывался в создание новых имен, таких как Ив Сен-Лоран (Yves Saint-Laurent), Марк Боан (Marc Bohan)… В итоге компания оказалась банкротом. А тут еще пришедшие к власти социалисты передали ее в государственное управление и принялись искать потенциальных покупателей для фирмы. Компания «Boussac» стала предметом внимания нескольких крупных фирм, рядом с которыми выглядела карликом.
Но Арно уже уверил себя в том, что именно это ему интересно.
Мой сын ничего не понимал в текстиле, – вспоминает Жан Арно, – и попросил меня купить для него книжки на эту тему, я нашел всего три. Мы могли разориться, но Бернар убедил меня, что он не ошибается, а я всегда ему верил.
Заручившись поддержкой отца и наспех прочитав кое-что о текстильной промышленности, Арно бросился по друзьям, родственникам и знакомым занимать деньги, необходимые для покупки акций «Boussac». Решительные намерения Бернара не могли не стать достоянием гласности, и вскоре французские газеты придумали наглому провинциалу прозвище Принц Финансов. Но скорее ему сочувствовали, чем издевались над ним. Между тем Бернар успел уже поставить всех на уши со своей новой затеей. И как ни странно, его усилия не пропали даром. Совершенно неожиданно выяснилось, что его тогдашняя жена оказалась дальней родственницей наследников Буссака. Используя эту родственную связь, Арно заручился их поддержкой и предложил правительству план возрождения фирмы. В итоге «Boussac» вместе с брендом «Christian Dior» достался Бернару Арно.
Но вместо того чтобы возродить, согласно взятым на себя перед правительством обязательствам, обанкротившуюся компанию, он продал ее активы и уволил персонал. Истинной целью Арно было получение бренда «Christian Dior» – Бернар уже тогда загорелся идеей создать компанию, которая стала бы мировым лидером по производству и продаже предметов роскоши.
Этому стилю он останется верен всю последующую жизнь. Ярчайшим тому примером явилась главная сделка в его карьере – покупка холдинга «LVHM».
Виной всему оказался все тот же Диор: заполучив бренд «Christian Dior», Арно наметил себе очередную цель – «Dior Parfum». Так получилось, что этот бренд принадлежал компании «Moёt & Chandon», известной благодаря выпускаемой ею одноименной марке шампанских вин.
В свою очередь «Moёt & Chandon» в 1971 году объединился с домом «Hennessy», образовав фирму «Moёt Hennessy»… Вообще история возникновения холдинга «LVHM» напоминает русскую сказку про смерть Кощея Бессмертного: иголка в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, а сундук на дереве… Впрочем, специалисты по слияниям и поглощениям прибегают к более прозаическим аллегориям, таким, например, как пищевая цепочка: старая медлительная рыба Дом «Moёt & Chandon» сожрала «Dior Parfum», ее, в свою очередь, съела более крупная рыба «Hennessy». В 1987 году другой хищник, «Louis Vuitton», поглотил «Moёt Hennessy». Так и получился «LVHM» – Луи Вюиттон – Хеннесси – Моэт, – который вызывал самые плотоядные мысли у молодой акулы – Бернара Арно. Аппетит Арно подстегивало то обстоятельство, что «LVHM» владел еще двумя знаменитыми марками: модным домом «Givenchy» и знаменитой маркой шампанского «Veuve Clicquot» («Вдова Клико»).
На первый взгляд, желанию Арно отхватить этот лакомый кусок, состоящий сплошь из атрибутов сладкой жизни европейской элиты, ничто не препятствовало. Союз знаменитых торговых марок не только не способствовал успеху и процветанию, а, напротив, стал причиной многочисленных внутренних конфликтов и противоречий. Галантерейщики, парфюмеры, дизайнеры и сомелье никак не могли договориться, кто же из них главный. В результате дела шли не лучшим образом: продажи падали, производство сокращалось, убытки росли – неровен час холдингу грозило банкротство. И начиная с 1988 года Арно начал уверенно скупать акции холдинга. Но тут выяснилось, что он не единственный охотник за «роскошными» брендами. В борьбу за акции холдинга вступила известная компания-производитель пива «Guinness», которая претендовала на 20 % акций «LVHM». Намерения пивных магнатов решительно шли вразрез с планами Бернара Арно, который не располагал необходимыми ресурсами, чтобы выдержать такую мощную конкуренцию в борьбе за акции. Впору было отказаться от амбициозных проектов и ограничиться пошивом одежды для массового потребителя под маркой «Christian Dior». Но Принц Финансов снова обвел всех вокруг пальца.
Злые языки утверждают, что Арно втерся в доверие к пивным магнатам и с их помощью завладел 37-процентным пакетом акций холдинга. Но это самая безобидная правда о том, как был реализован план по завладению «LVHM». Понятно, что автор этого плана молчит на эту тему как рыба, но и того, что известно из прессы и комментариев свидетелей сделки, достаточно, чтобы в самых общих чертах восстановить ход событий.
Потомок средневековых придворных художников, Арно показал себя мастером изощренной интриги. В 1987 году он по очереди встретился с двумя главными фигурами «LVHM» – генеральным директором «Moёt Hennessy» Аленом Шевалье (Alain Chevalier) и президентом «Louis Vuitton» Анри Рекамье (Henry Recamier). Тайн из своих встреч с каждым из самолюбивых руководителей компаний Арно делать не стал. Напротив, он постарался убедить обоих совладельцев в том, что каждый из них втайне от партнера заключил с Арно стратегический союз, благодаря которому собирается занять лидирующее положение в управлении холдингом. Этого оказалось достаточно, чтобы спровоцировать чудовищный конфликт среди владельцев и без того раздираемого противоречиями «LVHM». Параллельно с этим Арно начал «обрабатывать» владельцев компании «Guinness». Заставить их поверить в то, что он, Арно, является серьезным конкурентом в борьбе за «LVHM», оказалось несложно: владельцы холдинга публично обвиняли друг друга в тайной продаже акций Арно в обмен на инвестиции. В общем, вместо того чтобы напрашиваться в друзья, Арно великодушно предложил пивным магнатам свою помощь. Итогом этой игры стало создание на деньги «Guinness» номинального предприятия, через которое Арно стал приобретать акции «LVHM» и для себя, и для пивной компании.
Вскоре Арно приобрел контрольный пакет акций «LVMH» и назначил своего отца председателем правления компании. Это обстоятельство стало поводом для нового скандала. Выяснилось, что, выстраивая отношения с владельцами «LVHM», Арно пообещал Анри Рекамье, что председателем правления станет Анри-Луи Вюиттон (Henri-Louis Vuitton), правнук самого Луи Вюиттона и приемный сын Рекамье. Когда компания оказалась в руках Арно, он предпочел забыть об этом обещании.
