Бретт не сдается. В конце концов, я просто блокирую его. Он будет зол, но я хочу, чтобы это время прошло как можно быстрее. Мой помощник даст мне знать, если возникнет корпоративная ситуация, требующая решения.

Слушание по вопросу компетентности, конечно, запланировано. Но я решил отменить это.

Она заверила меня, что все будет сделано правильно. Я верю ей. Я верю, что мы вместе найдем путь вперед. И каковы бы не были сомнения Вики по поводу того, что мы будем вместе, я преодолею их.

Я отменю слушание, когда посредники вернутся в офис во вторник, и тогда я скажу ей.

В понедельник вечером состоится шоу фейерверков. Карли и Бесс отправляются на Куперс-Бич, чтобы застать их. Я устроил ужин при свечах на веранде.

Вики растянулась на скамейке рядом со мной, прислонившись ко мне спиной, расставив ноги в стороны. На ней розовая юбка и золотые босоножки, которые хорошо сочетаются с ее желтой блузкой. Она носила одежду более ярких цветов, но это действительно другое, результат шоппинга в городе с девочками. Ей идут цветные вещи. Это кажется правильным для нее. Украшения, которые она делает, очень красочные. Почему не ее одежда?

Сверху раздается грохот, за которым следует несколько более мелких.

— Я рад, что фейерверк взрывается позади нас, — говорю я. — Что если бы они взорвались бы прямо здесь над водой? Мне пришлось бы арестовать себя за многочисленные нарушения клише.

— Пена на волнах такая же яркая. Она выглядит почти неоновой, — говорит она, глядя на воду в лунном свете.

— Это фосфоресценция, — я бросаю кусок стейка Смакерсу.

Она тянет меня за лацканы, как делает, когда хочет, чтобы я приблизился и поцеловал ее.

— Иди сюда.

Вики

Мы возвращаемся поздно. Измученные. Генри ночует у меня, потому что я не хочу оставлять Карли.

Я чувствую себя неловко из-за всего этого, но, по крайней мере, здесь чисто. Кажется, ему это очень нравится. Но кого это волнует?

В любом случае, все кончено. Это то, что я продолжаю говорить себе.

Его день рождение в пятницу. Мне нужно уйти из его жизни до этого — это обещание, которое я дала себе. И если он опечалится, что ж, он получит документы для восстановления своей компании.

Это правильно для Карли.

И это единственный способ не допустить, чтобы токсичный пиар Вонды привел его к краху. И людей Локка, которые зависят от него. Это правильно для Вонды.

На утро назначено заседание правления. Неясно, кто его созвал, Генри думает, что Калеб, потому что повестка дня касается сроков для Десятки и, возможно, найма дополнительной внешней команды для ускорения редизайна, и что-то касаемо коммунальных услуг. Поскольку, как мы знаем, построить здания сложнее, чем что-либо другое, — нужно выяснить, как все это объединить в единое целое.

Мы забрасываем Карли в школу и направляемся в офис, сидя на заднем сиденье лимузина со Смакерсом в цветастой сумке рядом с нами.

Генри сажает меня к себе на колени:

— Я говорил тебе, какая ты горячая в последнее время?

Я целую его нижнюю губу, затем верхнюю. Это легкие поцелуи: техника, которую я впервые применила во время марафона траха на выходных в День труда. Я снова целую его.

— Прошло так много времени с тех пор, как я была просто счастлива. Глупо счастлива, — говорю я. Я отстраняюсь и обнаруживаю, что он наблюдает за мной своим невозмутимым лицом, потемневшими и серьезными кобальтово-голубыми глазами. — Спасибо.

— Тебе от этого немного грустно? — спрашивает он.

Как знаток вин, он слышит каждую нотку в моем голосе.

— Я звучала грустно? — я наклоняю голову, как будто понятия не имею, с чем это может быть связано.

— Я тоже счастлив, — мягко говорит он. — Но в моем счастье нет ничего глупого.

Что-то скручивается у меня в животе, всплески радости и горя, острые, но приятные.

Я всегда буду помнить это чувство, — говорю я себе.

Машина высаживает нас перед штаб-квартирой под флагами синего цвета Локков с логотипом «Международного члена».

Мы беремся за руки и входим через двери, на этот раз двойные, которые придерживает швейцар. Мы пересекаем завораживающий пятиэтажный вестибюль, над которым возвышается гигантский зазубренный камень, с которого каскадом стекает мерцающая вода.

Я снова одета в яркие цвета: оранжевый топ в цветочек, синие брюки и блестящие туфли на каблуках — еще один трофей из одного из модных магазинов в Хэмптоне, куда мы с Карли и Бесс зашли.

Но одежда была не совсем их идеей — я поняла это, посмотрев в зеркало сегодня утром. Яркие цвета и блестки — стиль Вонды. Это приятное чувство, как будто я вырвалась из какой-то скорлупы. Или, может быть, будто я оказалась дома.

Этого у меня не отнять.

Генри прижимает меня в своих объятиях к стене лифта, пока мы поднимаемся. Лифт стал одним из моих любимых мест для поцелуев, украденных окном уединения.

И именно в этот момент все кажется сказкой.

Генри ворчит, когда мы добираемся до верхнего этажа. Он в коричневом костюме и бордовом галстуке с крошечными черными совами на нем. Карли и Бесс купили его ему в качестве благодарственного подарка. Я завязала его для него сегодня утром.

Он хватает цветастую сумку Смакерса.

— Ты не обязан…

— Если ты думаешь, что не слишком по-мужски носить цветастую собачью переноску, похожую на сумочку, то ты не внимательно смотрела, детка.

Я фыркаю и толкаю его в бок.

Мы выходим и пересекаем просторы корпоративного величия. Люди уже собрались в стеклянном зале заседаний. Я ненавижу покидать наш волшебный личный пузырь, но мне нравится видеть, как он возвращается в свою среду обитания, в место, которое он так любит.

Смакерс счастливо едет в своей сумочке в цветочек, воплощение собачьей привлекательности в его галстуке-бабочке цвета Локков с блестками.

Генри берется за ручку стеклянной двери и придерживает ее открытой для меня, пристально глядя на меня сверху вниз. Воздух между нами потрескивает.

Я практически проскальзываю внутрь и поворачиваюсь, чтобы поздороваться с другими членами правления.

И мир с визгом останавливается.

Он более мускулистый, чем я помню, с более толстой шеей, чем тогда, в Дирвилле.

Я говорю себе, что это не может быть он.

Этого не может быть.

Но светлые волосы те же, а потом он улыбается своей самодовольной улыбкой.

Мои руки немеют. Ледяные когти пробираются вверх по моей спине, вверх по шее. Слюна наполняет мой рот, словно меня действительно сейчас стошнит.

Это мое тело реагирует на то, что мой разум не может постичь.

— Генри, Вики, — Бретт стоит, улыбаясь, как кошка, проглотившая стаю канареек. — Я хочу, чтобы вы познакомились с нашим новым ведущим консультантом, Денни Вудраффом.

Комната, кажется, наклоняется или, может быть, это мой мир, который поворачивается вокруг своей оси, и все рушится.

Как это возможно?

— Ведущий консультант? — Генри в замешательстве.

Я не смущаюсь — не тогда, когда встречаюсь взглядом с Бреттом. Он точно знает, кто такой Денни. Он точно знает, кто такая я. Вонда.

— Денни будет тесно сотрудничать с нами в вопросах руководства и сплоченности, — объявляет Бретт дружелюбным, непринужденным тоном, в котором все фальшиво. — Я думаю, что это будет особенно полезно для тебя, Вики. Чтобы ты привыкла, чтобы мы работали в тандеме, а не вразнобой. Ты будешь очень тесно сотрудничать с Денни. На каждом заседании правления Денни будет рядом, помогая тебе продуктивно приспосабливаться.

У меня пересыхает во рту.

— В чем дело? — спрашивает Генри. — Вики не нуждается в консультировании, — он переводит взгляд с меня на Бретта. — Что происходит? — он кладет сумку Смакерса на стол.

— Мы с Калебом согласны, что это действительно может быть полезно для правления, — говорит Бретт. — Мы приняли такое решение. Это в пределах наших прав — добавить консультанта правления. Для этого нам не нужно большинство, всего двадцать пять процентов. Его зарплата зависит от бюджета операций… — он тараторит на фирменном жаргоне, на жаргоне устава.