— И что? Вон, в Японии есть даже специальная уличная мода. Вырядятся так, что смотреть страшно. А я вполне прилично одета, да и смотреть на меня некому, что-то я обилия посетителей не вижу, — дерзко парировала Анюта.

— Слушай, не спорь, пожалуйста, — торопливо зашептала девушка. — Представляешь, что Сергей Вениаминович подумает о нас? Короче, если ты сейчас не уйдешь, я вызов охрану.

— Стоп! Я поняла: полюбоваться на эти уродливые картины может только по-особому одетый человек или критик?

— Если ты ничего не понимаешь в современном искусстве, зачем тогда приперлась?

— Любопытно стало. А что нельзя? Только я не уверена, что и ты понимаешь. Вот это, что такое? — Анюта ткнула пальцем в сторону уродцев. — какую великую мысль они передают?

— Что здесь происходит? — услышала Анюта голос Марины за спиной и замерла: она совершенно не хотела сейчас встречаться с подругой Дениса.

— Марина Николаевна, здесь какая-то шарамыжка заявилась в галерею и хулиганит.

— Я? Хулиганю? — чуть не задохнулась от возмущения Анюта. — Что я сделала?

— Вызови полицию, если она слов не понимает, — приказала Марина.

— За что полицию? За то, что одета не в дорогом магазине?

— Ты мне ещё поговори! — прикрикнула Марина. — Ну-ка повернись, хочу посмотреть, кто мне хамить осмелился.

— Мариночка, золотце, — услышали они сзади бархатный голос критика в спортивном костюме. — Удели мне минутку. Тебе не кажется, что эта розовая леди должна висеть вон в том углу. Там освещение лучше подчеркнет ее невероятные краски

Марина пошла к мужчине, а девушка в красном осталась рядом с Анютой, не желавшей сдаваться. Ее возмущало такое отношение к людям.

— Все-все, не надо полицию. Я ухожу, — сказала Аня и, по-прежнему не поворачиваясь, побежала к выходу.

— Это что за дискриминация? Просвещаться может любой человек! — возмущалась Анюта.

Она никому не мешала, не оскорбляла, не фотографировала. За что ее выгонять? Теперь огонь мести разгорелся с новой силой. Это уже второе унижение от Марины, а Анюта ещё и с первым не разобралась.

Вошла в бизнес-центр, но направилась она не в офис президента, а прямой наводкой к уборщице Маше, которая помогла ей с трудоустройством.

— О, как ты приоделась! — воскликнула Маша, увидев бывшую напарницу. — Выглядишь как настоящая леди с помойки.

— Вот-вот, — засмеялась Анюта. — Слушай, мне нужна твоя помощь.

— Что опять придумала?

— Хочу одну зазнавшуюся козу проучить.

После похода в ресторан Анюта полночи думала, как она может насолить Марине. Месть — блюдо, как принято говорить, не только холодное, но и опасное для самого мстителя: можно отравиться. Девушка прекрасно понимала, что месть мелочна и глупа по своей природе, но она не только доставляла несравненное удовольствие, но и приносила удовлетворение.

Надо было продумать все риски, а они были.

Во-первых, Денис.

Наблюдая за ним, Анюта предположила, что он равнодушен к Марине. Влюбленные люди так себя не ведут. Они не носят на руках посторонних красавиц, не бросают свою девушку на выставке в одиночестве и не мчатся извиняться к чужому человеку. Здесь Аня чувствовала надежду.

А если она ошибается? Тогда ее месть Марине обернется увольнением с работы для Анюты без шанса завоевать босса.

Но девушка не привыкла сдаваться.

Она голову сломала, как сделать так, чтобы вернуть светской львице ее же оскорбления, но приэтом не пострадать самой. Выход как всегда нашелся очень простой. Однако сама Анюта справиться не могла. Она рассказала о задумке уборщице. Та сидела, удивленно кивала и крутила пальцем у виска, мол, совсем девка сбрендила, а потом и вовсе заявила:

— Пока не расскажешь мне все, помогать не стану. Слишком много у тебя тайн.

Анюта внимательно посмотрела на женщину и задумалась: может, и вправду рассказать ей о себе? Кому-то открыться надо. С одной стороны, откровенность была опасна: Маша могла разнести информацию о ней по всей компании.

А с другой… в исповеди была своя польза: даже если взять с Маши слово, что она нигде и никогда не выдаст чужой секрет, она все равно не выдержит и разболтает его. Такова натура этой женщины. Но информация об Анюте пойдет кружным путем и, пока доберется до ушей босса, он отчасти будет подготовлен к сюрпризу.

«А, рискну! Не могу же я прийти к Денису и сразу вывалить ему на голову: помните лесную нимфу? Это я!» А потом в своих фантазиях она видела, как театральным жестом выбрасывает очки, стирает грим… Далее босс кидается к ней с восторженным лицом, и следует сцена страстных объятий.

Б-р-р-р! Пока об этом думать рано.

Решившись, Анюта поведала о приключениях в лесу, о несостоявшейся свадьбе, о побеге из дома, об аварии, больнице и крушениях надежд на поступление в театральный вуз. Маша охала, всплескивала руками, качала головой. Вопросы сыпались из нее, как из рога изобилия.

— Ну, ты даешь! А что он? А эти куда делись? Не боишься, что отец тебя в городе найдет? Как ты маму одну оставила в деревне?

— Маша, так ты мне поможешь или нет? — спросила Анюта, закончив рассказ.

— Ой, девка, по канату гуляешь! Лицо своё прячешь, личность скрываешь, ещё и приключений на задницу ищешь, — покачала головой Маша.

— В общем так, я как раз хочу своё лицо показать, но не в таком виде. Марина меня сразу узнает и даже на порог не пустит: эта дамочка владеет картинной галереей недалёко от офиса. В результате мне надо предстать перед ней в роскошном виде, но с измененной внешностью.

— Еще и лицо изменить хочешь!

— Желательно, но без этих уродливых прыщей. Маша, ты не знаешь, можно ли где-то взять одежду напрокат недорого? Но только тряпки нужны от кутюр.

— А рынок не подойдет? У меня там подруга работает. Вещи из Турции привозит. Есть и китайские.

— Маша, ну, какой же это кутюр?

— Не скажи. Китайцы ловко научились модели подделывать. Изменят буковку, или строчку другим цветом пустят — была светло-серая, а станет темно-серая — и продают товар, как брендовый. Только специалист отличить может.

— Так, эта коза специалист и есть. Она сразу распознает подделку. Раз держит картинную галерею, значит, разбирается в живописи. А глаза художника подмечают каждую деталь.

— Ну, мое дело предложить, а ваше отказаться, — обиженно отвернулась Маша. — Я пошла, мне еще холл убирать надо.

— Ладно, ладно. Я согласна. Звони своей подруге.

Рабочий день еще не закончился, поэтому договорились подождать с местью до субботы. Анюта не хотела с первых дней брать отгулы.

Остаток недели прошел без приключений. Девушка начала привыкать к своим обязанностям, да их и было не так много: босс почему-то большую часть работы взвалил на себя. Аня делала ксерокопии документов, переводила звонки, готовила переговорную к встречам, пополняла запасы воды, кофе, чая и печенья. В кабинет она больше без спроса не входила, только по приглашению, а вызывал ее босс все реже.

Иногда она ловила на себе его задумчивый взгляд, но чаще Денис сидел, уткнувшись в документы, или вообще отсутствовал. Аня постепенно познакомилась со всеми сотрудниками, но близко ни с кем не сходилась.

Через день после столкновения с Реншу в офис президента заглянул айтишник Пашка. Он весело поздоровался с сотрудниками, поболтал с одной девушкой, потом с другой, сказал что-то смешное третьей, и вскоре добрался и до стола Анюты. Он присел на корточки, положил сцепленные в замок ладони на ее стол, а на них пристроил подбородок.

— Привет, красавица, — весело сказал он и подмигнул. — Пошли, угощу кофе в буфете.

Аня чувствовала себя неловко. Он смотрел на нее снизу и мог заметить границу между гримом и чистой кожей. Сегодня она надела белую блузку и, чтобы случайно не запачкать ее тональным кремом, наложила его только до линии шеи. Да и с такого близкого расстояния любой внимательный человек мог заметить, что проблемная кожа нарисована.