Свойство «сегодня мальчишка торопится» будет ничем иным как корректором – я буду вынужден дать ему денег на такси и он «понесет отцу пиццу на такси». Прежде чем сообщить мне о том, что сегодня он торопится, а значит не может выполнить обещание он мнется, волнуется и я, замечая это поощряю его улыбкой, кивком головы, что в сущности говорит ему «будь смелее». Я прекрасно осознаю при этом, что корректирую его деятельность. Я был бы полным, законченным идиотом если бы представлял из себя «нечто», которое вы не могли бы интерпритировать в контексте инструктивного поведения.

Итак, свойства объектов есть лишь подкрепление, ослабление и коррекция способностей. Суждения выполняют стимулирующую или корректирующую функцию.

Возьмем суждение «яркое солнце». В чем его смысл? Прежде всего в том, что это стимул или корректор. Оно означает: «не стоит смотреть на солнце, я смотрел и у меня разболелись глаза». В данном случае суждение является стимулом. Но оно может означать также: «смотри на солнце в темных очках». В данном случае суждение оказывается корректором.

Таким образом роль стимула и корректора относительны и со временем стимулы становятся корректорами и корректоры стимулами.

Корректоры можно отождествить с тем, что называется параметрами функции в программировании. Возьмем инструкцию «начертить круг». Мы вполне можем взмахнуть рукой в воздухе и этим ограничиться. Но если заявят «начертить круг такого-то радиуса и с таким-то центром окружности» то это уже будут корректоры. Мы поручаем архитектору «построить дом», он определяет, что этот дом должен иметь двор, сад, бассейн и дает строителю поручение «построить дом с двором, садом, бассейном». Программирование есть такой строитель. Архитектор же – программист, носитель алгоритмического сознания, который создает четкое предписание для реализации инструкции. «Двор, сад, бассейн»– типичные свойства-корректоры, аналогичные тому, что называют еще параметрами функции.

Итак, приведу пример того, как записывается инструкция соседский мальчишка мальчишка несет еду (больному) отцу:

if (отец болен)

then

if (мальчишка свободен)

then нести еду (отец строг, отец горд).

В пределах инструкции (например, «переместить коляску») возможна определенная эстетика. Речь идет о параметрах, которые не являются ни стимулами, ни корректорами.

Возьмем соответствие «экипаж»:

Итак: «переместить черную резиновую коляску гнедой лошадью». Что это такое? Эстетический факт. Я считаю это фактами для идиотов.

Количественно определенные соответствия я называю формулами. Познание количественно определенных соответствий я называю формульным естествознанием или физикой.

Когда я говорю о физике как о формульном естествознании я признаю тот факт, что перелом в умонастроениях ученых, инициатором которого был Галилей– свершившийся факт и на настоящий момент физика представляет собой главным образом экспериментальную науку. Долгое время до Галилея (и долгое время после, вплоть до XIX века) основной «заслугой» математиков, воспитанных на постулатах Эвклида, было привнесение в область физического опыта аксиоматического метода.

Важнейшей особенностью формульного естествознания является игнорирование «эстетических» соответствий.

Второй, а быть может первой, особенностью формульного естествознания является фундаментальность для этого типа осмысления и ориентации идеи соответствия. В формульном естествознании нет ни одной идеи, которая не была бы соответствием. Эти соответствия обладают определенной спецификой: они являются формульными, т. е. определенными количественно. Этот тип соответствия можно назвать галилеевским соответствием или формулой.

На первый взгляд, хотя бы только теоретически, соответствия, образуемые в формульном естествознании, являются деликатными. Так соответствие v(скорость)=s(перемещение)/t(время) кажется деликатным так как по значениям s и t можно однозначно определить скорость, по значениям v и t можно однозначно определить перемещение (s=vt) по значениям s и v можно однозначно определить время (t=s/v).

Но это только на первый взгляд. Деликатна именно эта формула, но скорость это не только скорость равномерного прямолинейного движения, но и скорость криволинейного движения, которое определяется как v=v1+v2+…+vn, где v1, v2, vn – измеренные скорости на прямолинейных отрезках пути к которым сводится траектория криволинейного движения. Кривая апроксимируется отрезками, а, следовательно, мы вообще способны определить местоположение по скорости только тех точек криволинейного движения, которые являются вершинами отрезков. Все остальные местоположения мы определяем заведомо ошибочно. При этом в зависимости от того, на сколько отрезков мы разбили кривую, зависит и значение местоположения.

Формула тесно связана с экспериментом, также как соответствие тесно связано с инструкцией. Эксперименты собственно и являются инструкциями: ударять по мячу, вызывая ускорения, погружать тело в жидкость, нагревать жидкость, вызвав испарение, освещать тело, вызывая фотоэффект, разогревать вещество в камере Вильсона и т. п.

Можно указать три вида экспериментов:

1. Наиболее простой эксперимент, при котором воздействие на объект осуществляется без употребления орудий: мять глину, ударить по мячу.

2. Эксперименты с использованием орудий: бросать камешки в воду, сфотографировать модель.

3. Визуальные эксперименты, заключающиеся в наблюдении инструктивного поведения: корова жует траву, листва падает на землю.

Итак, формульное естествознание есть учение об инструкциях, есть количественно выраженное инструктивное поведение. Время привести пример.

Физика не чужда аксиоматическому методу и основная аксиома кинематики гласит: «всякое тело, к которому не приложена сила движется равномерно или покоится». Но это же ни что иное, как пересказ инструктивного поведения, согласно которому если объект характеризуется ускорением, то только в связи с некоторым воздействием на объект, если же характеризуется равномерным движением (или покоем), то утверждается, что никакого воздействия нет.

В физике ускорением называют приращение скорости за единицу времени, которое однозначно свидетельствует о приложении к объекту некоторой силы. Надо сказать, что силы могут существовать и без свидетельства о них ускорениями. Так мы можем прикладывать силу к горе, намереваясь сдвинуть гору, но, не получив ускорения, не можем рассчитать ее, полагая ее равной 0, хотя сила есть и может быть измерена с помощью динамометра. Физики говорят здесь о равнодействующей, а именно о том, что гора притягивается к Земле, имея огромную массу, сила притяжения огромна, следовательно огромна сила трения, которая много превосходит нашу силу.