То, что будет изложено ниже, будет представлять собой логику, логическое расширение «бихевиористской теории рационализма», но прежде чем приступить к изложению своей логики действия я считаю необходимым предостеречь против логики вообще.
Необходимо сказать, что логика является искушением, поддаваясь которому, становятся равнодушными к содержанию, ставят форму выше содержания.
Кроме этого логика, что, впрочем, замечал еще Кант, способна порождать ошибки. Я не буду приводить его примеров, а сошлюсь на собственный. В «бихевиористской теории рационализма» я ввел в обиход такой термин как «соответствие», противопоставив его обычным для «готических рационалистов» «родам». Допустим, это соответствие «экипаж». Является обыденным сказать «сесть в экипаж», однако это не верно, т. к. можно сесть в коляску. «Экипаж» это не реальный объект, это соответствие в данном случае двух реальных объектов, коляски и лошади. Обыденно сказать «я пишу портрет», что неверно, т. к. писать можно модель. Это то же самое, что сказать «я фотографирую фотографию». Введенная мною логическая форма – соответствие – в определенном смысле является провокационной, о чем, впрочем, я предупреждаю и хотел бы избежать ее возможных негативных влияний.
Примеры ошибок «сесть в экипаж» или «писать портрет» кажутся мелочами, однако по мере усложнения логики увеличивается и энтропия здравого смысла.
Приступая к логике я хотел бы указать на опасность форм вообще, процитировав одного из глубочайших современных мыслителей, выступившего с своего рода манифестом даже не против логиков, а против речи – великолепного максималиста Берроуза.
«В начале было и слово было бог и оно осталось одним из таинств с тех самых пор. Слово было Бог и слово было плоть как нам сказали. В начале чего именно было это начальное слово? В начале ПИСЬМЕННОЙ истории. Широко допускается, что слово сказанное появилось раньше слова написанного. Я же предполагаю, что устное слово в том виде, в каком мы его знаем сейчас, возникло после слова письменного. В начале было слово и слово было Бог и слово было плоть… человеческая плоть… В начале ПИСЬМА».
«Сомнительно, чтобы устное слово когда-нибудь развилось бы настолько, чтобы эволюционировать за пределы животной стадии без слова написанного. Письменное слово выводится путем заключения в ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ речи. Нашей мудрой старой крысе не придет в голову собирать молоденьких крысят и передавать свои знания посредством ауральной традиции, ПОСКОЛЬКУ ВСЯ КОНЦЕПЦИЯ СВЯЗЫВАНИЯ ВРЕМЕНИ НЕ МОГЛА БЫ ПОЯВИТЬСЯ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО СЛОВА ВООБЩЕ. Письменное слово, разумеется, – символ чего-то, и в случае с иероглифическим языковым письмом, вроде египетского, может являться символом самого себя, т. е. картинкой того, что оно представляет. Это не так у алфавитных языков, вроде английского.
Слово нога изобразительно отнюдь не напоминает ногу. Оно относится к СКАЗАННОМУ слову нога, поэтому мы можем забыть, что написанное слово ЕСТЬ ОБРАЗ и что письменные слова суть образы, данные в последовательности, т. е. ДВИЖУЩИЕСЯ КАРТИНКИ. Поэтому любая иероглифическая последовательность дает нам моментальное рабочее определение произнесенных слов. Произнесенные слова – вербальные блоки, относящиеся к этой изобразительной последовательности. А чем же тогда является письменное слово? Моя основная теория заключается в том, что письменное слово было, в буквальном смысле, вирусом, сделавшим возможным устное слово. Слово не признавалось вирусом, поскольку достигло состояния стабильного симбиоза с носителем… (Эти симбиотические отношения в настоящее время разрушаются в силу причин, которые я предложу читателю ниже.)
И, могу я добавить, ту среду, которая необходима для любой клеточной структуры, на которой они могут паразитировать, чтобы выжить. Является ли в таком случае вирус просто бомбой замедленного действия, оставленной на этой планете и активируемой дистанционно? Фактически – программой уничтожения? Выживет ли какое-либо человеческое существо на своем пути от полной жизнеспособности к осуществлению конечной цели симбиоза? И подает ли белая раса, которая, как представляется, находится под большим контролем вирусов, нежели черная, желтая и смуглая расы, какие-нибудь признаки того, что рабочий приемлемый симбиоз достигнут?
«Если смотреть глазами вируса, идеальной ситуацией представляется та, в которой вирус воспроизводится в клетках, никак не тревожа их нормального метаболизма.
Это предлагается как идеальная биологическая ситуация, в сторону которой все вирусы медленно развиваются…».
Вы стали бы предлагать насилие вирусу с добрыми намерениями на его медленном пути к симбиозу?
«Стоит отметить, что если бы вирус стремился достичь состояния целиком и полностью благоприятного равновесия с клеткой-носителем, маловероятно, чтобы его присутствие было легко обнаружено ИЛИ ЧТО ЕГО ПО НЕОБХОДИМОСТИ ОПРЕДЕЛИЛИ БЫ КАК ВИРУС. Я предполагаю, что слово – как раз такой вирус и есть. Доктор Курт Унрух фон Штайнплатц выдвинул интересную теорию касательно происхождения и истории развития этого словесного вируса. Он постулирует, что слово было вирусом того, что он называет БИОЛОГИЧЕСКОЙ МУТАЦИЕЙ, вызывающей биологические изменения в носителе, передаваемые впоследствии генетически. Одна из причин того, что обезьяны не могут говорить, – внутренняя структура их горла просто не приспособлена к артикулированию слов. Он постулирует, что изменения внутренней структуры горла были вызваны вирусным заболеванием… И это не единичный случай… это заболевание вполне запросто могло обладать высоким коэффициентом смертности, но некоторые женские особи обезьян могли выжить и произвести потомство вундеркиндов».
«Я часто говорил о слове и изображении как о вирусах или как о вещах, действующих как вирусы, и это вовсе не аллегорическое сравнение. Станет ясно, что фальсификации слоговых западных языков в фокусе факта – действительные вирусные механизмы. Это БЫТИЕ самоопределенности – цель вируса – ВЫЖИТЬ. Выжить любой ценой за счет носителя, в который осуществлено вторжение. Быть животным, быть телом. Быть животным телом, в которое может вторгнуться вирус. Быть животными, быть телами. Быть еще большим количеством животных тел, чтобы вирус мог передвигаться от одного тела к другому. Оставаться присутствовать как животное тело, оставаться отсутствовать как антитело или сопротивление вторжению в тело».
Повторяю, что логика способна быть негативной, разрушительной, всякая логика имеет темную сторону. Допустим мы имеем дело с инструкцией «переместить коляску». Идиот спрашивает: «что такое коляска?» при условии, что коляска стоит перед его носом. Этот вопрос идиот будет обосновывать своими логическими познаниями: он искренне убежден, что всякой вещи должно быть дано вербальное определение. Это свое «должно быть» он обосновывает как раз логикой. Здесь впрочем ясно, что речь идет об идиоте. Но, например, я хочу «создать голема». Здесь несколько сложнее, т. к. предметом является не воспринимаемое, а воображаемое. Здесь уже велико и кажется вполне обосновано искушение влезть человеку под руку с своим вопросом «а что такое голем?» Я однако и это считаю не вполне красивым. Хочется сказать: «да заткнитесь вы, дайте человеку „создать голема“ а там посмотрим». Я уже не говорю о вопросах «зачем вам перемещать коляску?», «зачем вам создавать голема?» Что это такое? Скажут: «вполне уместные вопросы, продиктованные логикой, всеобщими принципами мышления». Я скажу это чушь, это удавка, наброшенная на шею творцов: не все действия мотивированы, а лишь часть их и ниже я покажу как возникает мотивированное действие, которое буду называть условной инструкцией.
