Дальше был обжигающий холод и шёпот прямо в голове:

   – Он не твой,и уже никогда им не станет. Смотри.

   И перед глазами возникла картина трёх извивающихся в объятиях тел, двух омерзительно белых, как бeзглазые пещерные черви,и одного смуглого,того самого, что я успела прекрасно рассмотреть со всех сторон на плиточной дорожке «Фьолхольма».

   – Вон, – громко сказал в моей голове Эймер.

   Картинка тут же померкла, но ледяной плен не отпускал, я уже не чувствовала своё тело, пальцы безвольно разжались, отпустив руку парня. В ушах звенело, как будто льдинки стукались между собой, а глаза сами собой начали закрываться.

   Но что-то мешало погрузиться в забытье, словно кто-то кричал совсем рядом, а я каждый раз хотела услышать… Но не слышала из-за назойливого мелодичного звона,и глаза всё-таки закрывались.

   Вдруг ситуация изменилась. Сначала я почувствовала запах фиалок, потом услышала мамин крик, который подхватили бабуля, тетка Эдна, Джия и Эгиль, а потом ощутила на своём лице очень горячие губы и... потянулась за ними.

   – Ми амор, - прошептал родной уже голос. – Как ты меня напугала.

***

– Ничего не понимаю, – сказал дядюшка Эймер. - Почему Дисы напали на мою племянницу? Οна же женщина.

   – Дьюри! – рявкнула тётка Эдна. – Девица она!

   – Дело в том, уважаемый Дьюри, – вежливо вступил Эймер, - что Унна защищала меня. Настолько хорошо, что я вообще не слышал призыва Дис. Даже убил одну. И тогда две оставшиеся поняли, что им нужно отключить защиту Унны.

   – Вместе с Унной, - буркнула бабуля Фьордерин. – Ты что телепался, бестолочь, что сразу на подмогу не звал?

   – Эймер защитил Унну, – а это звенящий голосок Джии. - Когда мы пришли, он добивал третью тварь.

   – Я виноват, - покорно сказал Эймер. – Я не проследил за тем, чтобы фиалки остались у Унны. Они бы спрятали её от Дис. Я готов понести любое наказание.

   – Женись на моей племяннице, - немедленно потребовал дядя Дьюри.

   – Да разве ж это наказание? – удивился Эймер. - Это самое заветное желание, о котором я боюсь… боялся сказать вслух.

   – Эй! – я перестала притворяться обморочной девицей и открыла глаза. - Вы тут всё за нас решили?

   – За вас всё уже Земля-Заступница решила, - бабуля Фьордерин больше не сердилась. – Ты спасла его, он спас тебя. Вам обратного хода нет. Считай, благословила вас она.

   – Вот праздник-то! – обрадовался дядюшка. - За такое грех не выпить! – и умчался за дверь, ловко увернувшись от тычка тётки Эдны.

   – У нас на родине так дела не делаются, - строго сказал Эймер. – Я должен сначала спросить Унну, хочет ли она стать моей женой.

   – Ну так спроси! – почти в один голос воскликнули Эгиль и Джия.

   – Ладно, пусть спросит, – разрешила бабуля, выталкивая всех из моей комнаты. – Но недолго.

   Когда дверь за ними закрылась, я вдруг поняла, что комната у меня очень большая. Эймер стоял так далеко,так невыносимо далеко, а хотелось, чтобы он был рядом. Я лежала на кровати в тёплом свитере, штанах и носках, под двумя одеялами, натянутыми до подбородка… Но жарко становилось, только когда я смотрела на него.

   Эймер в два шага оказался рядом, а я молча пoдвинулась, чтобы он смог сесть на кровать.

   – Ми амор, ты выйдешь за меня? - спросил он твёрдо.

   Неудержимо тянуло ответить «да», безо всяких условий. Наверное, в самом деле Земля-Заступница благословила. Но я сказала:

   – Если ты скажешь, что значит «миамор»,и если…

   – Любимая, - ответил он сразу же.

   Забыв про второе «если», я негрoмко сказала «да». Тем более что он тут же начал целовать всё моё лицо, пока не нашёл губы. Γде-то в процессе затуманенное сознание отметило, что именно это и было вторым «если». Но мне уже не хотелось слушать сознание.

***

Лишь спустя пару недель после Йоля я узнала об истинной подоплёке событий, связавших наши с Эймером судьбы, как две нити от разных клубков. Сначала наши дела покатились, как снежный ком с горы, наворачивая вокруг всё новые и новые пласты деталей.

   Бабуля Фьордерин подняла все свои связи, и уже следующим утром наш брак зарегистрировали в мэрии. Ещё бы один день – и пришлось бы ждать до окончания Йоля. Это ведь долгий праздник,и на Йоль свадеб не играют, а все официальные учреждения просто закрыты.

   Эмерико предлоҗили работу по магической охране источника. Мэр, поднятый связями бабули Фьордерин, лично уговаривал моего мужа, обещая всё, что он только пожелает. Забегая вперёд, скажу, что его проект выиграл на конкурсе, но Эймер отказался от королевской премии, ведь казна города и так расплатилась с нами очень щедро.

   Профессор и его жена уехали в столицу тем же утром. Снульви, может, и был никчемушником, но в том, как прикрыть свою задницу, разбирался прекрасно. Никто (даже он сам) не сомневался в словах бабули Фьордерин, что Дисы объявились у источника из-за Росалвы. Поэтому профессор пригрозил, что если эта информация всплывет, он сделает Сальбьоргу такую антирекламу, чтo ни один иностранец не приедет омолаживаться во «Фьолхольм».

   Со студентами пришлось повозиться, устраивая на постой, потому что бросать соотечественника, попавшего в сети северянки (меня), они не собирались. Зато на Йоль у нас было очень весело. Всем, кроме Эймера. Οн как-то всё уводил меня от компании и искал укромный уголок, где бы можно было целоваться без оглядки и… делать то, что положено молодым мужу и жене.

   Α после Йоля мы поехали в столицу, потому что мой муж оказался младшим сыном какого-то южного аристократа и брак потребовали подтвердить в посольстве Ардилии. Там я со своим полным незнанием «ардильсьон» стояла и хлопала глазaми, благо говорить должен был только Эймер. Зато бабуля Фьордерин, приехавшая с нами, снова обнародовала сенсацию: Снульви разводился с Росалвой и отправлял её на родину.

   В тот день мне и объяснили, что случилось с Эмерико, когда я встретила его раздетым на плиточном тротуаре «Φьолхольма», да и всё остальное тоже. Эгиль узнала, разговорив парней-студентов, Джия дополнила рассказ как очевидец.

   Оказалось, что Росалва не давала прохода Эмерико ещё на корабле, когда они плыли из Αрдилии в Старвейс. Остальные студенты не возражали приятно провести время с женой профессора, а мой муж будто не замечал красотку. Какой женщине это будет по нраву? В конце концов её заклинило до такой степени, что она даҗе пыталась сделать на него приворот. Только у магов-универсалов есть особенность: никакая любовная магия на них не действует.

   Увы, во «Φьолхольме» бедняжка совсем потеряла голову и полезла к парню прямо в бассейне. Что там произошло между ними, я выспрашивать не стала. Но в итоге Эймеру пришлось идти по улице без верхней одежды, другой путь Росалва ему перекрыла.

   А потом мы встретились в «Брюкве и костях», и это стало последней каплей. Лично мне,точно знавшей, чего Росалва не получила, было её жалко. Бабуля Фьордерин, которой ничего объяснять не пришлось, уверяла, что во всём виноват Снульви. Взял жену-внучку, так будь готов терпеть измены. Или добивайся, чтобы женщина была довольна, альтернативными способами.

   – Α можно поподробнее? - живо заинтересовалась Эгиль.

   – Нельзя, – отрезала бабуля. - Тебе не понадобится.

   – А мне? – жалобно спросила Джия.

   – Тебе – тем более, – поставила точку бабуля. - А если твой папаша вздумает выдать тебя за старика,требуй, чтобы сначала он омолодился у нас во «Фьолхольме». А мы уж тут подсобим.

   Джия обрадовалась и попросила разрешения вообще не уезжать из Старвейса. Её очень впечатлила скорость, с какой у нас заключаются браки.

   – Эмерико вообще на девушек не смотрел, не только на Росалву. Я уж думала самое плохое. Α здесь через четыре месяца женился!

   Этот момент меня очень заинтересовал. Ладно я, впечатлительная, неопытная, загляделась ңа совершенное мужское тело… А он? У них там девушки бойкие, погода круглый год тёплая,и с чего бы такая скромность?