«Проснись».

Джули Карлсон открыла глаза. С минуту она лежала неподвижно, с сильно бьющимся сердцем, сонно щурясь в темноту, не понимая, что ее разбудило, а главное – что ее так напугало. Она не сразу сообразила, что лежит у себя в спальне, в своей собственной постели, на чистых, безупречно отглаженных простынях. Привычно гудит кондиционер, не пускающий в комнату душную жару июльской ночи. Вот ее пузатый плюшевый мишка, единственное грустное напоминание о покойном отце, сидит на своем привычном месте – на тумбочке у кровати. Она различала его в слабом свечении циферблата будильника.

Должно быть, ей приснился дурной сон. Вот почему она проснулась, свернувшись тугим клубком, хотя обычно спала, распластавшись на животе, раскинув руки и ноги. Вот почему так сильно бьется у нее сердце, вот откуда странное ощущение, которому она долго не могла подобрать названия и наконец остановилась на слове «жуть».

«Что-то не так».

Джули отчетливо расслышала отчаянный шепот, хотя не менее отчетливо понимала, что раздается он всего лишь у нее в голове. Она была в спальне одна, одна на всем втором этаже своего дома. Сид, скотина такая, явно решил провести еще одну ночь в спальне для гостей.

При мысли об этом Джули почувствовала, как сон окончательно покинул ее. Спустившись вниз около одиннадцати, она обнаружила мужа на диване в кабинете. Он сидел, уставившись в телевизор.

– Поднимусь после новостей, – пообещал Сид. Ей не хотелось начинать ссору – в последнее время они только и делали, что ссорились, – и она вернулась наверх, в спальню, ни о чем его не спросив и вообще ничего не сказав. Но вот, пожалуйста, – Джули взглянула на циферблат – на часах уже две минуты первого, а она в постели по-прежнему одна.

Ладно, может, он еще придет. Может, он смотрит захватывающее ночное шоу Леттермана.

«Спустись на землю, – велела себе Джули, распрямившись в постели и чувствуя, как гнев вытесняет страх. – Думаешь, он еще придет? А может, папа римский – протестант?»

«Слушай».

Ее внимание само собой переключилось, хотя она не понимала, что ее отвлекло. Стараясь подавить страх, Джули протянула руку и попыталась нащупать выключатель настольной лампы.

Вот оно! Она наконец расслышала и замерла.

Отдаленный звук – не более чем вибрация – поднимающейся двери гаража. Сердце подпрыгнуло в груди у Джули, в животе заворочалась тошнота, она стиснула кулаки и несколько раз вздохнула поглубже, чтобы успокоиться.

Она так надеялась, так молилась! И все зазря. Это опять случилось.

Господи, что же ей делать?

Джули Карлсон этого еще не знала, но жить ей осталось меньше часа.

Если не считать одной-единственной включенной лампы на первом этаже, ее дом был погружен в темноту. Это был большой дом с участком, окруженным изгородью, в богатом пригороде к западу от Чарлстона, и, если все пойдет по плану, через несколько минут она останется там совсем одна.

И вот тогда он выйдет из тени шелестящих пальметт, заберется в дом через черный ход и поднимется на второй этаж. Первая дверь налево. Эта дверь ведет в хозяйскую спальню. В первом часу ночи Джули наверняка уже будет видеть десятый сон.

Сюрприз!

Роджер Баста позволил себе улыбнуться. Будет весело. При мысли о том, что он сделает с Джули Карлсон, дыхание у него участилось. Он давно наблюдал за ней, набрасывал схему расположения комнат, изучал расписание работы прислуги, продумывал и строил планы, предвкушал приключение. Сегодня он будет пожинать плоды своих трудов. С большим удовольствием.

Бывали случаи, когда ему нравилось то, чем он зарабатывал на жизнь. И это был как раз один из таких случаев.

Свет внизу погас, дом погрузился в темноту.

Ну вот, еще несколько минут.

Он ощупал фотографию у себя в кармане. Разглядеть ее в темноте было невозможно, но это и не требовалось: он уже изучил карточку вдоль и поперек, она была ему знакома, как собственное отражение в зеркале. Джули Карлсон в белом бикини, стройная, загорелая, смеющаяся, готовая прыгнуть в бассейн у себя на заднем дворе.

Он сам ее сфотографировал три дня назад.

Одна из четырех дверей гаража, смотревших в его сторону, поднялась, и через несколько секунд тихо урчащий черный «Мерседес» выехал на подъездную аллею. Муж покинул дом точно по расписанию.

Дверь гаража автоматически опустилась. В конце аллеи «мерс» свернул налево и покатил к федеральной автостраде, проходящей в пяти милях от поместья. В доме опять стало тихо и темно.

Все шло по плану.

Охранная сигнализация отключена, что еще больше упрощало работу Басты. В его распоряжении примерно три часа с четвертью, чтобы сделать дело до возвращения мужа. Ему столько даже не понадобится, хотя… на такой приятной работе можно и подзадержаться. Он вспомнил фотографию и улыбнулся. На этот раз ему, безусловно, не захочется торопиться.

Джули Карлсон – настоящая куколка.

В выданных ему инструкциях было оговорено, что дело должно выглядеть как угодно, лишь бы не напоминало заказное убийство, каковым являлось по сути.

Его ответ был краток: «Будет сделано».

Присев на корточки, Баста поставил на подстриженный газон небольшой черный ранец и открыл «молнию». Удушающая июльская жара навалилась на него вместе с тучей голодных москитов. На нем были длинные спортивные брюки и свитер с воротником-стойкой, и то и другое черного цвета, хотя в такую ночь нормальному человеку хватило бы трусов или того меньше. Но служба есть служба. В его ранце лежало все необходимое: инструменты для взлома, скотч, миниатюрный фонарик, тонкая нейлоновая веревка и карандаш для закрутки гарроты, упаковка хирургических перчаток, пачка презервативов. Он ощупал свою вязаную шапочку, убедился, что она плотно прилегает к голове. Все тело он тщательно выбрил, чтобы не оставить в доме ни единого предательского волоска, но брить голову и брови счел излишним, да и опасным. Если кто-то его увидит вблизи от места преступления, такая деталь обязательно запомнится и всплывет на следствии. Меньше всего ему надо, чтобы его кто-то запомнил.

К тому же он считал, что редеющие седые волосы придают ему безобидный вид. Многие видели его здесь за последние три недели: соседи, прохожие, рассыльные, доставляющие покупки на дом, мусорщики… Но никто его не запомнил, никто и никогда не смог бы его описать, потому что он выглядел как типичный Джо Середняк лет пятидесяти с гаком. Тест на ДНК ему не грозит, а лыжная маска защитит от малейшего шанса быть узнанным. Первые две не успели ее сорвать: он связал их, и привет. И Джули Карлсон не успеет.

Он знал свое дело.

Сунув фонарик в карман, он застегнул «молнию» на ранце, взял в руку пистолет и направился к задней части дома. Бассейн поблескивал под луной. Тропические цветы в горшках испускали одуряющий аромат. Цикады, сверчки и древесные лягушки пели дружным хором.

Южная Каролина навсегда останется его любимым штатом, подумал он. Жаль только, летом здесь чертовски жарко и душно.

Его целью была задняя дверь, выходящая во внутренний дворик.

Еще несколько минут, и он попадет в дом.

Не работа, а сплошной курорт. Сигнализация отключена, замки – просто смех, женщина в доме одна, и у них даже собаки нет.

Внизу зажегся свет.

Баста замер и нахмурился, глядя на внезапно вспыхнувшее теплым сиянием окно. Этого он не ожидал. Он крадучись отступил на несколько шагов и скрылся в тени огромной магнолии. Все его чувства были обострены. Три недели он наблюдал за домом, и за все это время Джули ни разу не включала свет после отъезда мужа. Может, ей стало плохо? Может, в доме есть кто-то еще? Нет, исключено, уж этого он не упустил бы.

В чем же дело?

Свет погас так же внезапно, как и вспыхнул, дом опять погрузился в темноту. Баста задумчиво смотрел на высокий фасад, на тускло отсвечивающие черные стекла, на две видные с того места, где он стоял, двери. Всеми своими инстинктами он пытался проникнуть сквозь завесу тьмы и увидеть ее. Он был настроен на ее волну, он почти сроднился с ней, как охотник с дичью, ему казалось, что он слышит ее дыхание сквозь кирпичные стены.