На записи хорошо видно, как парни бегают с лопатами, засыпая кровь и уничтожая следы взрыва. Потом волокут куда-то трупы.

— Итак, кое-что у вас есть, — сказал Рязанцев. — Эта запись поможет вам прижать свидетелей, пригрозив им ответственностью за соучастие. Они расскажут много интересного, в том числе имя того, кто прибыл раньше полиции и велел уничтожать улики.

Следователь вынул из нагрудного кармана носовой платок и вытер пот со лба.

— Знаете, Виталий, — я впервые услышал его имя. — Мы выбрали именно вас, потому что вы молоды, обладаете отличными способностями, не имеете высоких покровителей, любите правду. Последнее качество, кстати, вытекает из первого. Со временем испортитесь и вы, но пока у нас есть надежда, что это дело не спустят на тормозах.

— Теперь предлагаю поговорить о другом, — сказал Павел Сергеевич, закрывая ноутбук. — Помимо необъяснимых убийств, в городе ещё одна напасть: пропадают люди. Можете что-то сообщить?

— Этим не я занимаюсь, — Виталий пожал плечами. — Но да, пропадают. Они всегда пропадают, но в нашем случае слишком часто. За последние три года исчезли бесследно больше сорока человек. При этом есть сведения, что их больше, просто не обо всех мы знаем. Есть люди одинокие, бомжи, гастарбайтеры, освободившиеся из мест заключения. Об их пропаже никто не заявлял. Дела не заводили.

— А вы попробуйте сопоставить два факта, — предложил Рязанцев. — Есть некая группа религиозных сектантов, явно агрессивного толка, в их деятельности присутствует необъяснимый элемент, а при этом в городе пропадают люди.

— Их приносят в жертву? — Виталий умел делать выводы.

— Обряд может включать и это, а исчезновения людей прямо указывают на подобный исход, — проговорил Рязанцев со значением.

— А кто вы такие? — Виталий задал вопрос, который, видимо, хотел задать с самого начала. — Народные мстители, сознательные граждане, святая инквизиция?

— Думаю, последнее будет ближе всего, — сказал Павел Сергеевич. — Есть кое-какие круги, заинтересованные в искоренении негативного явления. Именно они отрядили нас.

— Отрядили? В чём ваш интерес?

— Наш, как вы выразились, интерес в том, чтобы сие негативное явление не только исчезло, но и никогда не повторилось. А потому мы, желая действовать по официальным каналам, передадим их вам. Сделаем так, чтобы вы взяли их с поличным. И ещё: у кого-то из этих людей имеется некий предмет. Мы не знаем, что это за предмет. Статуэтка, нож, сосуд для питья, кольцо или кулон. Его мы хотим забрать себе. И вы, если получите убийц в своё распоряжение, поспособствуете нам в этом?

— А если не выдадут? Предлагаете пытать?

— Есть у нас мнение, — сказал Рязанцев, — и мнение достаточно обоснованное, что этот предмет обязан присутствовать во время кровавых ритуалов. Потом останется только обыскать всех участников.

— А вы сможете понять, что это именно тот предмет?

— Да, сможем, у нас есть свои методы.

— Что делаем сейчас?

— Пока ничего, мы будем продолжать слежку, собирать информацию, а накануне очередного ритуала с похищением людей и убийством позвоним вам. С вас в таком случае оперативная группа, которая позволит повязать адептов и зафиксировать преступления.

— А эти адепты, насколько они сильны?

— Очень сильны, поэтому на задержании вам помогут сознательные граждане, каковых вы видите перед собой сейчас. От вас потребуется человек пять, не больше.

— Хорошо, я буду ждать звонка, а попутно попробую кое-что выяснить своими методами. Например, нажму на свидетелей последнего убийства. Сдаётся мне, они могут рассказать много интересного.

— Отличное решение, — похвалил Рязанцев. — Самое верное, что сейчас можно сделать.

На этих словах полицейский поблагодарил нас за кофе, откланялся и вышел за ворота. Спустя минуту мы услышали звук автомобильного двигателя, машина тронулась с места и быстро исчезла из виду.

— Думаете, получится? — спросил я с недоверием, глядя на Рязанцева. — Может, лучше действовать своими силами?

— Увы, силы эти не безграничны, к тому же, не хочется вступать в конфликт с властями. Помните, наша цель — не месть, без артефакта эти люди станут обычными людьми, и даже покушения на убийство будет достаточно, чтобы упрятать их в тюрьму надолго. Если же вас интересует месть, то ради бога. Вы ещё молоды, дождётесь их из мест заключения, а потом убьёте. Нам же следует только забрать артефакт. Тем самым мы спасём очень много людей в будущем.

Я промолчал.

— Мне вот что интересно, — проговорил задумчиво Павел Сергеевич. — Три года, сорок человек, а на деле гораздо больше, бомжей, проституток и гастарбайтеров особо никто не считает. Это ведь…

— Это очень серьёзно, — согласился Рязанцев. — Эти люди уже перешагнули рубеж, за которым становятся сверхлюдьми.

— Но ведь это надо делить на двенадцать, — напомнил я. — Да ещё часть силы они передают своему начальству.

— Это не так работает, — сообщил Рязанцев. — Если бы их было не двенадцать, а, скажем, тридцать, силы они получили бы больше. Выброс силы во время ритуала — это полноводный поток, из которого нужно успеть зачерпнуть. Черпают сообща, большой ложкой. Чем больше людей, тем больше эта ложка. В идеале, им нужны сотни адептов, тогда они получат силу, а вместе с ними её получит патриарх и, что самое страшное, те, кто стоит за ним.

— Как же тогда Максиму удавалось их убивать? — продолжал Павел Сергеевич. — Пуля таких ещё возьмёт, хоть и с трудом, а вот холодное оружие — это несерьёзно.

— А я вам говорила, что с ним что-то не так, — девушка вышла из дома, подошла к столику и плюхнулась в кресло, где только что сидел полицейский. — Дело не в них, а в нём.

Они втроём посмотрели на меня.

— Не могу объяснить, — честно признался я. — Как-то получалось, никакого секрета не знаю.

— А какое оружие вы использовали? — спросил Рязанцев.

— Ножи, кинжалы, стилет, я делал всё сам, ковал металл, затачивал, изготавливал рукоятки. Может быть, в этом всё дело? Они долго не умирали, выдерживали огромную кровопотерю и болевой шок, но в итоге я всё равно побеждал.

— Очень может быть, это оружие, вы его выбрасывали после… исполнения?

— Прятал в укромном месте.

— Очень может быть, что оно нам пригодится в будущем.

— Что теперь делать мне?

— Сейчас советую отправиться домой и просто отдохнуть. Пару дней или чуть больше. Потом с вами свяжутся. Вы нам нужны, так уж получилось, что вы умеете убивать этих тварей, а также, что ещё более важно, очень серьёзно мотивированы. Это ведь ваша жена погибла на алтаре в тот раз?

— Да.

— А пять лет назад точно так же была убита моя единственная дочь, — сообщил Павел Сергеевич. — В наше общество приходят разными путями, но цель обычно одна.

— Отвезёте меня домой? — спросил я.

— Разумеется.

Домой я попал около трёх часов ночи, завалился спать, не раздеваясь, усталость и обилие впечатлений взяли своё, даже наркотик не потребовался. Уже утром, проснувшись к обеду с ясной головой, смог обдумать всё, что произошло со мной вчера.

Я не один. Есть люди, выполняющие ту же функцию — избавлять человечество от зла. Они мне помогут, но в этом случае часть виновных уйдёт от наказания. Их посадят в тюрьму, но, в сравнении с содеянным, это несерьёзно. Да и смогут ли доказать всё? С другой стороны, как мне правильно сказали, никто не мешает убить их позже. Плюс к этому, без артефакта они станут обычными людьми, а значит, начнут стареть и умирать от болезней.

А что со мной? Что дальше? Даже если наша миссия окажется успешной, артефакт отберём, виновных убьём или отправим в тюрьму, а потом? Я ведь не планировал жить дальше. Думал, что исполню все двенадцать приговоров, а потом умру. Или сяду в тюрьму до конца жизни. Теперь же оказалось, что я ещё нужен здесь, в этом мире.