Павел Сергеевич, тоже изодранный осколками, оставался на ногах. Он выглядел лучше других, хотя постоянно кашлял, а из глаз текли слёзы.

— Что делать будем? — спросил я, прижимая ватную подушку к ране у шеи.

— Ничего, — сказал убитым голосом Рязанцев, вид у него был такой, что хоть в гроб клади. — Они забрали их, теперь ничто не имеет смысла, остановим мы патриарха или нет, скоро появится новый патриарх, и нам его уже не достать.

— Не ссы, Юрьич, — Павел Сергеевич был зол, и это придавало ему сил. — Не всё потеряно.

— Не всё? — профессор встрепенулся, но тут же застонал от боли.

— Я, в отличие от тебя, успел рассмотреть, куда они направились. Они пошли нашим путём, по следам патриарха. Им нужны все артефакты, понимаешь, все. Им даже не хватило ума отправить одну машину с первой партией, они поехали все.

— И что с ними будет? — спросил я.

— Я ставлю на патриарха, — проговорил Рязанцев. — Это его территория, он здесь становится сильнее. Они не смогут с ним справиться.

— А мы придём на готовое, — заявил Павел Сергеевич. — Кто может двигаться?

— Я, если только не слишком быстро.

— И я, — сказала Маша.

— Я тоже могу, — сказал сам пенсионер.

— Я… — начал было Свен, но я его оборвал.

— Нет, ты едва жив, оставайся с Витей, мы вернёмся и заберём вас. На тебе двое раненых.

— Один, — перебил Рязанцев, — я пойду с вами.

— Сдурел, ты встать не можешь?

— Смогу, а потом поеду на машине. И не возражай, Паша, я это дело начал, мне его и заканчивать. Максим, помоги мне.

Правую руку старого профессора зафиксировали максимально жёстко, но левой он пользоваться мог. В эту руку он зажал пистолет, после чего уселся на заднее сидение, закрыл глаза и стал ждать отправления.

Свен не стал напрашиваться, он прекрасно понимал, что Витя нуждается в постоянном уходе, а единственный врач — он сам. Да и после такого ранения он сильно потерял в боеспособности. Сильно ослабел и я, но стрелять из винтовки пока что могу. И даже из автомата. Левая рука плохо поднимается, каждое движение вызывает боль, повязки уже пропитались кровью (откуда её столько?) но если постараться, то смогу воевать.

Павел Сергеевич и Маша, которые почти не пострадали, будут вести машину. Уже перед уходом я спросил у Свена, есть ли у него обезболивающие.

— Да, есть, морфин, несколько доз. Я запасся перед выездом, предполагал такой исход.

Значит, мои таблетки не пригодятся, приберегу для себя. Как знать, возможно, в скором времени и я буду лежать вот так, теряя сознание от боли. Один был мёртв, а двое оставались на месте. Вторая машина расстреляна в хлам, но у них есть большой запас еды и воды, лекарства, оружие, чтобы отогнать волков. На обратном пути мы их заберём. Или не заберём, если сами останемся там навечно.

Погрузившись в машину, мы тронулись с места, дорогу указывал пыльный шлейф вдалеке. Вот на его и поедем, постараемся прибыть к шапочному разбору, когда обе стороны выдохнутся. Вертолёт, кстати, стоял неподалёку, пилота и убитого стрелка они забрали, а саму технику просто бросили.

— Олег Юрьевич, — я осторожно толкнул рукой профессора. — Сможете таблетку выпить?

— Да, а что это?

— Обезболивающее, вам поможет.

Он с благодарностью принял таблетку и запил водой из фляжки, закашлялся, но смог проглотить. Теперь ему станет полегче. В идеале, он сейчас просто заснёт, толку от него всё равно никакого, вот и пусть поспит, пока мы там воюем.

Машина глотала пространство, раны наши болели и кровоточили, силы были на исходе, а впереди была неизвестность. Мы на финишной прямой, скоро решится всё. Вражеские диверсанты оказали большую услугу тем, что не стали вывозить первую партию из восьми артефактов. Осталось только выяснить, кому эта услуга оказана, нам или патриарху.

К месту событий мы добрались уже в сумерках. На горизонте показалась возвышенность, пыли в воздухе прибавилось, поскольку мы уже минут пять ехали по безжизненной песчаной пустыне.

К темноте нам пришлось остановиться. Конкуренты наши находились в паре километров впереди. Нас они игнорировали, да и нам было не до них. Дело в том, что в месте назначения бушевала настоящая песчаная буря, огромный смерч, который поднимал в небо тучи песка. Доставалось и нам, на всякий случай пришлось накрыть машину одеялом.

Олег Юрьевич пришёл в себя и вышел наружу. Долго смотрел на бушующую стихию, потом тяжело вздохнул и присел на землю.

— Он готовится, — проговорил профессор пересохшими губами. — Он расчищает место. Он ведь знает, что там есть. Знает все подвалы и переходы. То, что здание занесено песком, ничего не значит, он будет восстановлено, нужно только откопать.

— А надолго это? — спросил Павел Сергеевич.

— Я не знаю, каковы его возможности. Уже тот факт, что он может вызывать бурю, говорит о его чудовищной силе. Граничит с силой бога.

— Нам ничего не светит? — спросил я.

— Думаю, да.

— Тогда так, — Павел Сергеевич полез в большой брезентовый мешок. — Вот, возьмите по одной, на крайний случай. Если будете умирать, то…

Он протянул мне странный предмет тёмно-зелёного цвета. Взяв его в руку, я опознал гранату, ребристый корпус целиком из пластика, весит не так много, интересно, какой мощности заряд.

— Немецкие, — прокомментировал он. — Внутри готовые осколки, задержка пять секунд.

Маша осмотрела полученную гранату и сунула её в рюкзак. Забрал свою и я. Финал приближается, мы все готовы к такому. Главное, чтобы получилось подобраться поближе.

Буря затихла к полуночи. Огромные массы песка улеглись, а в месте, где должны быть руины, поднималось странное синее свечение. Конкуренты начали суетиться. Снялись с места и мы.

— Едем за ними, — прокомментировал Павел Сергеевич. — Пусть попробуют первыми.

— Есть одна проблема, — сказал Рязанцев. — Они — люди.

— И? — не понял я.

— Живые люди. Патриарх сильно истощён, он может от них подпитаться.

— Вот и посмотрим. Поехали.

Ехать было недалеко. Через полчаса мы остановились на краю огромного котлована. Настолько огромного, что на его дне поместились бы три футбольных поля.

Внутри стоял комплекс зданий. Каменных, не просто построенных из камня, а целиком каменных, высеченных в скале или вылепленных с помощью неизвестного науке бетона. Стены светились тусклым синим светом, примерно таким, какой подсвечивает свежие могилы. Мы вышли из машины и, разинув рот, оглядывали немыслимых масштабов сооружение. Чуть дальше стояли наши конкуренты, тоже весьма удивлённые. Машины самих сектантов находились внизу и отнюдь не выглядели пережившими бурю.

— Вон там, — слабым голосом проговорил Рязанцев, указывая на верхушку одного высокого здания. — Те домики… домики. Мы думали, что это домики на каменном фундаменте. Раскопали их и обрадовались открытию. Мы подумать не могли…

— Я этот дворец тоже помню, — сказала Маша. — Я видела его, именно там всё и произошло.

Тут ничего объяснять не требовалось, я ведь тоже его видел, тоже помню, как туда загнали этих существ, помню, как они покинули это мир. А теперь вот решили вернуться. И остановить их уже некому, нет больше тех, других.

Конкуренты из западных спецслужб решили действовать. Цепочка одетых в чёрное вояк стала спускаться по склону. Одна из машин, рискуя перевернуться, начала спуск. Уклон большой, градусов пятьдесят.

— Снайперку готовь, — скомандовал Павел Сергеевич.

— Думаешь, стоит?

— Тех, кто внизу, трогать не будем. Надо взять тех, кто остался.

Он кивнул на стоящие коробочкой машины. Точно, артефакты сейчас там, а охрана… за минусом тех, кого мы положили в схватке, там остался их главный, а с ним один или два человека. Вполне по нашим силам.

Чёрные, оказавшись внизу, решили не идти вперёд наобум, сначала запустили маленький дрон с камерой, который начал облетать здания. А мы с Павлом Сергеевичем начали подползать к машинам врага. Они видели нашу машину, вполне вероятно, что нападения ждут. Постараемся одолеть.