Дверь, ведущая на веранду, была приоткрыта, и в комнату проникал ночной прохладный воздух, несущий сильный благоухающий аромат роз. Несмотря на некую приторность, он усыплял, и я послушно прикрыла глаза, напевая под нос бессловесную мелодию, которую услышала от своей матери. Я не видела её уже три года, впрочем, я давно привыкла к тому, что её нет со мной рядом. Покинув с отцом в пятнадцать лет храм, где она заперла себя, я могла видеть её лицо лишь один раз в год, и поначалу это было невыносимо. Но время неумолимо шло вперед, и, чем старше я становилась, тем больше тоска теряла былую остроту, тем спокойнее проводила я время от встречи до встречи. О, это ужасное чувство разлуки…Оно никогда не забудется навсегда, и останется в душе горький осадок, что вновь и вновь будет бороздить сохранившиеся воспоминания. Я люблю свою матушку, я понимаю её, но мне было тяжело. Пытаясь равняться на своих сестер, я искала своё предназначение и не могла его найти. Я люблю своего отца, и вижу, как сильно любит он меня, как заботится, буквально сдувая пылинки, но он глава, на его плечах судьба целого народа, он один из советников королевы, и он вечно занят. Когда-то наступил тот день, когда я привыкла к своему одиночеству, но эта тяжесть вовсе не спала с плеч. Я всё ещё гонюсь за чем-то. Осталось лишь понять за чем…

По улице внезапно начала разливаться удивительно красивая мелодия флейты. Она успокаивала и лишала, каких бы то ни было, мыслей так внезапно, что я решила обозначить музыканта магом. Выскользнув на веранду, мне не составила труда обнаружить в музыканте самого господина Некриса, что сидел на ступенях с противоположной стороны (дом этот замыкался в полый квадрат, в центре которого вокруг озерца был разбит сад). Светлячки толпами блуждали по воздуху, и я, оставив камни в ящике, поспешила обойти веранду, чтобы сесть рядом с мужчиной, не отрывая его от столь прекрасной мелодии. Флейта явно была очень дорогой и довольно длинной — прежде я никогда не встречала подобных форм, и, вспомнив о том, что Некрис воздействует на души любых живых существ, я позволила себе освободиться от мыслей. Хотя бы сейчас.

Доиграв прекрасную мелодию, Некрис положил флейту на свои колени. Теплый свет, струящийся из матовых стекол, падал на его узкую спину, закрытую темным халатом, и в возникшей тишине вновь началось царствие цикад. Усмехнувшись, должно быть, собственным мыслям, нимф сделал глубокий вдох, поднимая голову к усыпанному звездами небу.

— Мои сестры очень любили перед сном устраивать в саду чаепитие, а я играл им на флейте. Столько времени прошло, а я всё еще выхожу по вечерам, будто надеюсь вновь увидеть их здесь…

— Я соболезную, Некрис…

— Нет-нет, не стоит, — через силу улыбнулся он, — давно это было. Но так внезапно остаться совершенно одному, я не пожелаю даже злейшему врагу. Впрочем, не будем об этом, иначе ты посчитаешь меня излишне депрессивным…А ведь подумать только, когда-то меня обзывали легкомысленным и чересчур веселым.

— Уж сейчас легкомысленности в тебе точно нет: ты столько времени оберегаешь свой клан! Я думаю, это тяжело и занимает много сил…Я говорю это потому, что мой отец тоже много работает, я вижу, какого ему.

— А я думал, мы поговорим о твоей семье, когда доверие возрастет, — с добрым смешком Некрис не преминул напомнить мне о моих же словах, и я невольно покраснела.

— С камнями дело не ладится, — решив, что нужно перевести тему, я зачем-то кивнула в сторону своей комнаты, где лежали артефакты, — ладу с ними не дам…

— Спасибо уже за то, что пытаешься, — нимф ласково положил свою ладонь на моё плечо, но тут же её убрал, — ты оставила их в комнате?

— Да, мне, признаться, немного боязно держать их в руках при ком-либо, вдруг что-то случится, — по привычке я похлопала себя по карманам, в которых всегда носила рубин, и тут же замерла. Мне казалось, что я все вещи выложила оттуда, но, кажется, что-то осталось. Какая я невнимательная…

— Всё в порядке?

— Да, просто… — засунув руку в карман, я ощутила страх. Да, это был именно страх, когда пальцы начинают дрожать, а сердце биться часто-часто. Он сменился отрицанием, неверием, а после, когда я вытащила из карманов оба камня, моё тело оцепенело, как если бы на меня начал действовать яд.

— Ты же сказала, что оставила их в комнате, — довольно спокойно произнес Некрис, всматриваясь в два блестящих артефакта.

— Оставила, — жалобно произнесла я в ответ, тут же замечая, как мгновенно меняется лицо нимфа. Он даже немного от меня отсел, будто я была заразная.

— Ты их магией призвала?

— Я вообще ничего не делала! Я точно помню, что оставила их в комнате!

— Они же не могли сами вернуться?

— Что-то я совсем не понимаю…

— Так…Так, — Некрис поднялся со ступеней и начал ходить перед верандой, — все должно быть логичным, ведь ты можешь так или иначе управлять камнями, но я никогда не слышал о том, чтобы эти камни…сами перемещались. Ты уверена, что ничего не делала, чтобы их призвать?

— Ну, мы сидели, говорили, и я подумала о них, и вот, — растерянно ответила я, также поднимаясь с места.

— Давай попробуем ещё раз. Оставь их в комнате, и приходи сюда.

Так начались наши первые шаги, и сколько бы раз я не запирала камни в ящике, они вновь оказывались в моем кармане, стоило мне просто о них подумать. Я запирала комнату на замок, мы прятали камни в самой дальней части дома, а под конец и вовсе утопили артефакты в озере, но исход оставался неизменным — артефакты снова и снова попадали в мои руки. Это действительно пугало, стало даже казаться, что я против воли привязала себя к этой ужасной магии и что теперь я тоже сгорю в адском пламени или умру ночью в кровати. Даже, когда часовая стрелка миновала два часа ночи, а Крогис, устав орать, уснул на лавке в саду, мы носились с камнями, как матери носятся с детьми.

— Значит, ты их нагревала, топила и не выпускала из рук, — в очередной раз Некрис повторил для себя все то, что могло бы, по его мнению, привести к подобному эффекту, — но я не думаю, что это ответ на вопрос. Слишком просто. Пожалуйста, расскажи как можно подробнее о своём вечере.

— Я уже не знаю, что и рассказывать. Когда я ужинала, я уронила на рубин кусок картошки, потом опал выпал из кармана и скатился по лестнице, затем я сама бросала их по комнате…

— А ты не очень аккуратная девушка, Эфи.

— Уж какая есть! Потом я устала, легла на кровать, вот так вот руки раскинула, — для наглядности я даже развела ими в стороны.

— Ты сжимала их в ладонях всё это время?

— Да-да, потом я начала дремать, потом опять проснулась, потом лежала и напевала песенку под нос, потом услышала флейту…

— Стоп-стоп, — тут же одернул меня Некрис, присаживаясь передо мной на корточки, — а что ты напевала?

— Это так важно? Мелодия даже без слов, помню, как звучит, мне её матушка напевала когда-то…

— Твоя матушка демон?

— Ну, наполовину…

— Напой мне мелодию! — продолжал упорствовать нимф, и мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и исполнить при этом настойчивую просьбу. Так как моя матушка была русалкой, мне, возможно, по наследству перешел её красивый голос, хотя и песенной магией я не обладала. Пела я, однако, не так часто, как можно было бы подумать, ведь для моей матушки пение было сродни дыханию.

— Красивая, — заключил Некрис, крутя в пальцах длинную красную сережку, — никогда подобной не слышал…Чтобы подтвердить догадку, нам нужен ещё один камень.

— Мне кажется, что за этими камнями стоит нечто большее…Почему клан Серебристых Рек называет эти камни священными? Быть может, каждая семья по-своему права…

— Уж не знаю, в чем их святость, но мы, наконец, сдвинулись с места! И спешу заметить, в первый же день! — яркие глаза Некриса сверкнули даже во тьме, и я снова улыбнулась. Видеть неподдельную радость на его лице было действительно приятно.

— Господин Некрис!!! — завопил юный слуга, выбегая из дверей и падая перед нимфом на колени. — Господин Некрис, беда!!!