Оковы земли сковали двух дальних от меня животных, третья свинья, вернее кабан, о чем можно было судить по торчащим из нижней челюсти бивням, громко хрюкнув, короткими прыжками двинулся в мою сторону. Метров за десять тварь резко ускорилась и, подлетев ко мне, пробила клыками снизу вверх в район поясницы. Я был совершенно не готов к этому и поэтому позорно проворонил эту атаку. Сжав зубы от боли, я, с трудом устояв на ногах, рубанул кабана по загривку ледяным клинком, удар вышел не очень, но, тем не менее, четверть жизни с кабана слетело. Закрывшись от повторного удара щитом, я добавил визжащей твари языком пламени. По кабану прошел критический урон, он захрипел и медленно завалился на бок. В воздухе нестерпимо завоняло жареной тухлятиной.
Через несколько секунд оковы земли спали с верещавших метрах в двадцати от меня оставшихся хрюшек и те, освободившись, уверенной трусцой направились в мою сторону. Наученный горьким опытом, я зашел за лежащую передо мной тушу, мешая атакующим сделать рывок в мою сторону, и встретил первую тварь привычным ледяным клинком в рыло. Щит под ответный удар, язык пламени, снова щит — вторая свинья замешкалась, обегая мертвого собрата по кругу, — ледяной клинок и прыжок в сторону, чтобы немного восстановилась энергия.
Я прикрылся щитом, ожидая набегающих хрюшек, заблокировал рывок той, что была с полной жизнью, и добил подраненную. Затем, четырьмя ударами прикончил оставшуюся, блокируя ее ответные атаки, глубоко вздохнул и задержал дыхание, пережидая боль.
Пить мензурки с зельем восстановлением здоровья в бою я не стал, — их так не напасешься. К тому же чаще чем раз в минуту они все равно не работают, поэтому пить буду только в крайнем случае. Жизнь восстановилась секунд за пятнадцать — с серьгой Рэя регенерация жизни вне боя у меня была чуть больше двух процентов. Даже находиться рядом с этими воняющими мертвечиной тушами было противно, но пришлось подойти и коснуться рукой каждой, для того чтобы забрать лут. Ничего особенного я в тушах не нашел: в каждой лежал хвост и образец ткани, правда в кабане была еще пара клыков, но сомневаюсь, что за них можно выручить больше нескольких медных монет.
На самом деле все плохо опыта я получил меньше одного процента, — пак свиней снял с меня почти треть очков жизни — но реально я дрался почти на пределе, и это при том, что у меня тридцать один процент к стойкости. Три свиньи были убиты мною примерно за полминуты, но я все никак не решался атаковать следующих — сложно заставить себя быть мазохистом
Странно одно, — в этот раз я чувствовал боль на протяжении всего боя, когда же дрался с личинками схиарты и бил здорового волка, все было по-другому. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять причину: в прошлые разы адреналин в моей крови просто зашкаливал, я искренне ненавидел противников, а сейчас я смотрел на этих свиней как на обыкновенных квестовых мобов, в которых лежат хвосты, образцы ткани и прочая хрень.
Нет, так не пойдет. Это не просто мобы! Эти твари стоят между мной и моей местью! — Оковы — две свиньи визжат скованные заклинанием, — я прыгаю в кабана, не давая ему сделать рывок, и бью ледяным клинком. — Эти твари мешают мне добраться до той мрази, которая ломала мне кости в подвале своего дома, — еще два росчерка и кабан валится на черную рыхлую землю и я, не дожидаясь пока спадет заклинание, подбегаю к оставшимся двум. — Ты оставил меня подыхать здесь, Чейни! — Несколько ударов по одному из неподвижных мобов, заклинание спадает, свиньи разворачиваются и атакуют. — И я подыхал в течение суток! Ярость захлестывает меня с головой, — и вы смеете стоять у меня на пути! — Несколько ударов и последняя свинья, с лезвием в глазнице издав предсмертный хрип, валится к моим ногам. Отстраненно я подбираю лут, и, глядя на тушу у своих ног, жду, пока заполнится индикатор жизни. Морда свиньи с отвратительной дырой в глазнице вдруг приобретает знакомые мне очертания физиономии моего Врага. «Да мразь», — захлебываясь от ненависти, выплевываю я: «с тобой будет то же самое». Стряхиваю серые ошметки с лезвия, поднимаю взгляд от трупа и оглядываю поле. — Но я выжил, да выжил и уже иду к тебе! Я с ревом бросаюсь на следующий пак….
Усилием воли, я оставил себя остановиться, когда уже начинало темнеть. Стою около леса, к которому примыкает поле с ног до головы заляпанный серой массой. Местность вокруг завалена трупами свиней, от которых исходит отвратительный запах мертвечины. Некоторые туши уже исчезли, оставив на земле серые пятна неправильной формы, но и тех, что я видел сейчас, было достаточно, чтобы понять то, что день мой сегодня прошел не зря. За почти шесть часов непрерывного фарма я полностью очистил поля по обе стороны дороги от нежити — в сумке лежали сто сорок четыре хвоста и куча разнообразной дряни от клыков до фрагментов желудков — мои сегодняшние трофеи. «Пора идти в деревню», — подумал я. Скоро хрюшки начнут оживать, — респаун (respawn, перерождение мобов в игре) начинается примерно через шесть часов, после их смерти. Кстати, может быть поэтому, RP-17 увеличил сроки оживления игроков с двух минут до тех же шести часов? «Мы тут теперь все как мобы», — усмехнулся я и направился в сторону деревни.
Где-то на десятом убитом паке мне прилетел семьдесят шестой уровень, сейчас полоска опыта продвинулась на четырнадцать процентов. Стойкость и концентрация тоже увеличились — на один и два процента соответственно. Я кинул свободное очко таланта в последний проходной навык перед молчанием, а за счет очков характеристик привычно поднял здоровье, которого, как известно, много не бывает.
Двое часовых на дороге, поудобнее перехватили пики и с некоторой опаской уставились на меня. Но признав во мне мага, который проходил тут несколько часов назад опустили оружие и, разошлись в стороны, пропуская. Нейл выдал мне семь золотых монет, морщась от запаха и бормоча себе под нос что-то про сумасшедших некромантов. Весь хлам, который нападал со свиней, он посоветовал выкинуть в яму, неподалеку от дороги, что я и сделал пятью минутами позже.
Придя в гостиницу, я быстро прошел наверх, чтобы не смущать местных тем амбре, который исходил от моих доспехов. Поднявшись в свой номер, я как был в латах, зашел в душ и врубил воду на полную. Конечно, к утру металл доспехов очистился бы сам, да и вентиляция в комнате работает, но мне не хотелось оставлять экипировку в таком ужасном состоянии.
Сданные хвосты мне много опыта не принесли, полоска продвинулась до двадцати одного процента. «Похоже, придется задержаться тут надолго», — подумал я засыпая.
Остатки каменных стен опоясывали руины древнего замка по трапеции. Четыре разрушенные башни по углам, словно бессменные часовые черными провалами бойниц осматривали окрестности. С того места где я находился, были видны какие-то обвалившиеся строения внутри периметра стен и мрачные развалины донжона. Вся местность вокруг бывшего замка была усеяна валунами, между которыми перемещались группы скелетов и зомби.
С того дня, как я появился в Урканте, прошло уже больше двух с половиной недель. Я извел в окрестностях столько свиней, волков и медведей, что происходи это в реале, — Гринпис назначил бы награду за мою голову. Полмесяца бесконечного фарма, по десять — пятнадцать часов в сутки утомили меня настолько, что от одного вида местной живности, к моему горлу подступала тошнота. Однако восемьдесят второй уровень, полностью изученное молчание и сорок три процента стойкости того стоили.
Для того, чтобы войти в состояние ярости, уже не нужно было вспоминать Чейни, — мне достаточно было просто вступить в бой. Гнев больше не заливал глаза, я ни на секунду не терял ощущение реальности. Ярость и ненависть, в какой-то момент словно поменяли знаки на противоположные, и теперь, я их чувствовал холодно-отстраненно. Болевые ощущения приходили лишь после потери половины жизни — так что я был вполне доволен собой.
