— Вы его знали?

— Он же командовал пятым ардом, а? — спросил сэр Катберт друга.

Сэр Карал серьезно кивнул.

— Мы сражались с пятым два раза, но до генерала я так и не добрался. У нас в лагере живет сэр Джеймс Пескод — он был специалистом по опознаванию. Вам бы лучше всего свидеться с ним. Ты-то, наверное, не спросил у сэра Джеймса, что это мог быть за дракон, а, Катберт?

— Да в голову не пришло.

— Жаль, — шмыгнул носом сэр Карал. — Все одно, как его имя вам поможет его поймать?

Тут я поняла, что и вправду не знаю, но попыталась ответить логически:

— Мы не сможем его поймать без помощи посольства, а они не станут помогать, если не будут уверены, что мы говорим правду. Если у нас будут улики против Имланна, это может их подстегнуть.

Сэр Карал опасно побагровел; видно было, как у него на виске бьется жила.

— Но ведь грязный пожиратель детей явно нарушил соглашение. Если бы у них была хоть капля совести, им хватило бы одного этого! Да будет им известно, мы свою часть этого проклятого договора выполнили! Не напали на него, хотя и могли!

Сэр Катберт фыркнул.

— Кто мог? Пендер и Фоуфо? Да все бы в секунду кончилось.

Сэр Карал бросил на Катберта ядовитый взгляд.

— Довольно разговоров. Где капитан Киггс?

— Хороший вопрос, — сказала я, поднимаясь и отряхивая юбки. — Я его поищу. Спасибо за то, что уделили время, добрые рыцари.

Сэр Карал встал и поклонился. Сэр Катберт сказал:

— Что, вот так? Без поцелуя?

Рассмеявшись, я послала ему воздушный поцелуй и вышла.

Стражники снаружи, казалось, удивились, увидев меня.

— Капитан Киггс до сих пор не прибыл, дева Домбей, — доложил Джон, сдвинув шлем на затылок.

Я улыбнулась, опьяненная облегчением, что дело удалось провернуть до конца. Оставалось вернуться в свои покои, поговорить с Ормой по спинетному котенку и спросить, узнает ли он по этой примете своего отца.

— Капитана Киггса, должно быть, задержали наверху. Неважно — я уже закончила. Пойду посмотрю, не выйдет ли у меня его отыскать.

— Далеко идти не придется, — раздалось с лестницы.

По ступеням резво спустился принц Люциан, и мое сердце с той же скоростью полетело в пятки.

При всем ужасе я не посмела открыто уставиться на него, чтобы не выдать себя перед стражниками; выторговывая время, присела в глубоком реверансе и медленно досчитала до трех.

Когда мне наконец хватило духу снова поднять взгляд, я заметила, что его вся ситуация, кажется, забавляет. Он широким жестом указал на дверь.

— Следует полагать, вы здесь закончили?

— Да, спасибо, — сказала я, умудрившись сдержать дрожь в голосе. — Если вы хотите сами допросить рыцарей, мне, наверное, лучше поговорить с вами завтра утром…

— О нет, — сказал он непринужденно, но улыбка его застыла. — Я предпочитаю, чтобы вы поговорили со мной сейчас. Подождите наверху, будьте так добры.

Мне ничего не оставалось, кроме как подняться по лестнице. За моей спиной раздалось:

— Кто помнит, как выглядит моя метка? Правильно. А у девы Домбей вы ее спросили?

— Но, сэр, это правило должно было вступить в силу, когда прибудет Комонот!

— Оно вступает в силу сегодня же. От моего имени позволено говорить только тем, кто покажет мою метку.

— Так нам нельзя было ее пускать, капитан? — спросил Джон.

Люциан Киггс помедлил, прежде чем ответить:

— Нет, вы послушались инстинкта, и на этот раз он вас не обманул. Но пора уже усилить охрану, ясно? Совсем скоро во дворце будет полным-полно чужаков.

Принц начал подниматься по лестнице, и я заторопилась добраться до верха раньше него. Во взгляде, которым он окатил меня, поднявшись, уже не было ни капли веселья. Майки Карась отдал честь, Киггс кивнул в ответ, схватил меня за правый локоть и вывел в коридор.

— На кого вы работаете? — спросил принц, когда мы оказались вне зоны слышимости.

Это что, вопрос с подвохом?

— На Виридиуса.

Принц остановился и обернулся ко мне, мрачно сведя брови.

— Это ваш последний шанс сказать правду. Я не люблю игры в кошки-мышки. Вы пойманы с поличным, не надо хитрить.

Небесный дом! Да он подумал, что я тут шпионю для иностранного правительства — или, возможно, для какого-то частного лица. Дракона, например. Возможно, он и не ошибся.

— Мы можем поговорить где-нибудь не в коридоре? Пожалуйста?

По-прежнему хмурясь, принц посмотрел в обе стороны. Восточное крыло было полно слуг и кладовок, кухонь и мастерских. Он провел меня по короткому переходу и отпер тяжелую дверь в конце, зажег фонарь от стенного факела, пропустил меня вперед и закрыл дверь за нами. Мы оказались у подножия спиральной лестницы, поднимающейся в темноту. Но, вместо того, чтобы двинуться по ней, он просто уселся на пятую ступеньку и поставил фонарь рядом.

— Что это за место? — спросила я, выгнув шею, чтобы заглянуть вверх.

— Моя «гадкая башня», как ее называет Глиссельда. — Казалось, он не склонен был обсуждать эту тему подробней. Фонарь жутковато освещал его лицо снизу, отчего интерпретировать выражение было нелегко — так или иначе, но он не улыбался. — Было бы совсем не трудно получить мое благословение на допрос рыцарей. Вы могли просто попросить. Мне не нравится, что вы пошли туда под ложным предлогом, прикрываясь моим именем.

— Я… я знаю, что нельзя было этого делать. Простите, — пробормотала я. С чего это вообще показалось мне хорошей идеей? Почему я так легко бросилась обманывать совершенно незнакомых людей, а с ним самим поговорить не решилась? Я осторожно открыла кошелек, следя, чтобы из него никаким боком не показалась квигская фигурка, и отдала принцу монету.

— Мой учитель, Орма, узнал кое-что, что может быть связано с появлением этого дракона. Я обещала ему поговорить с вами.

Люциан Киггс молча изучил монету в свете фонаря. Раньше он был так словоохотлив, что его теперешнее молчание меня нервировало. Что ж, вполне естественно, что он встревожился, узнав, что я говорю от чужого имени. А как еще ему было реагировать? Псы небесные, я сильно просчиталась, решившись дурить его стражу.

— Ему прислали эту монету после похорон вашего дяди, — продолжила я упрямо. — Орма утверждает, что она принадлежит его отцу.

— Значит, вероятно, так оно и есть, — сказал он, изучая решку. — Драконы знают свои монеты наперечет.

— Его отец — генерал Имланн, попавший в опалу и изгнанный за накопительство.

— Накопительство обычно не наказывается изгнанием, — заметил принц; губы его сжались в тонкую линию. Даже смутная тень — и та казалась недоверчиво-скептичной.

— Как я понимаю, Имланн виновен и в других преступлениях тоже. Орма не вдавался в детали. — Ну вот, я уже опять начала врать. Какой-то порочный круг. — Он считает, что Имланн здесь, в Горедде, и возможно, планирует как-то навредить ардмагару, или саботировать торжества, или… Он не знает точно. Увы, это лишь расплывчатые предположения.

Люциан Киггс перевел взгляд с меня на монету и обратно.

— Вы не уверены, есть ли основания для опасений.

— Да. Я надеялась, что в разговоре с рыцарями выясню какую-нибудь деталь, которая помогла бы Орме установить, что тем драконом был Имланн. Не хотелось тратить ваше время на догадки.

Он сосредоточенно наклонился вперед.

— Имланн мог желать зла моему дяде?

Теперь ему стало интересно, это было неизмеримое облегчение.

— Я не знаю. Совет решил, что дракон имел какое-то отношение к смерти принца Руфуса?

— Совет мало что решил. Половина собравшихся считала, что рыцари все это придумали, чтобы всполошить людей и не допустить приезда Комонота.

— А что думаете вы? — не отступилась я.

— Я думаю, что собирался поговорить с рыцарями сам, и тут вдруг выяснил, что с ними кто-то уже разговаривает от моего имени. — Он погрозил мне пальцем, но не всерьез. — И какие впечатления? Они вправду видели дракона?

— Да.

Он поднял бровь.