— Я учту. — Спина и в самом деле болела. Интересно, как выглядит синяк на чешуе?

— Ардмагар, город снова под контролем. Отряд стражи прибыл сопроводить вас обратно в замок Оризон. Я желал бы, чтобы вы оставались там до конца своего визита.

Комонот поспешно кивнул: если когда-то он и сомневался в необходимости оставаться под охраной, то уж точно не теперь.

— Что вы делали здесь один? — спросил Киггс. Комонот дал ему почти тот же ответ, что и мне, пересыпая речь театральностями. Принц нахмурил брови. — Я дам вам время пересмотреть свою позицию. Кто-то знал, что вы здесь. Вы скрываете важную для следствия информацию. У нас есть на этот случай законы — уверен, моя бабушка будет счастлива пересказать их вам сегодня за ужином.

Ардмагар надулся, будто сердитый еж, но Киггс открыл дверь, подал знак своим воинам, и старого саара увели буквально через минуту. Он снова закрыл дверь и посмотрел на меня.

В волнении и тревоге я опустила взгляд на богатый порфирийский ковер епископа.

— Вы ведь не помогали ардмагару сбежать от охраны, так?

— Нет.

— Что вы делали в капелле вдвоем?

Я покачала головой, не смея взглянуть на него.

Киггс упер руки в бока и прошелся по комнате, делая вид, что изучает каллиграфически выполненную бенедикцию святой Гобнэ, висящую в раме между книжными шкафами.

— Что ж, — сказал он. — По крайней мере, личность потенциального убийцы нам известна.

— Да, — согласилась я.

Он медленно повернулся ко мне, и я осознала, что он имел в виду не себя и меня, а себя и стражу.

— Так вы были знакомы, — проговорил он непринужденно. — Это несколько меняет характер ситуации. Есть мысли, почему он мог желать вашей смерти?

Дрожащими руками я стала рыться в рюкзаке, пока под алым платьем и подарком от отца не нашла свой кошелек и не опрокинула его на место кафедры епископа, ближайшую горизонтальную поверхность; на мои руки упала тень — Киггс заслонил собой свет от окна, наклонившись посмотреть. Из горсти монет я вытащила ящерку и молча протянула принцу.

— Тот еще персонаж, — пробормотал он, повернув его головой вверх и вглядевшись в лицо. Но на лице его играла улыбка — что ж, хотя бы не стал снова подозревать меня в ношении противозаконной техники. — За ним, я полагаю, стоит какая-то история?

— Я дала денег квигутлю-попрошайке, а он отдал мне это взамен.

Принц глубокомысленно кивнул.

— Теперь квиг будет думать, что нашел плодородное местечко, местные жители начнут жаловаться и по два раза в неделю вызывать нас, чтобы мы отвели его обратно в Квигхол. Но как это связано с мертвым торговцем?

А вот теперь настала пора начинать вранье: в истинной моей истории фигурировали обморок и видение, связывая и опутывая все паутиной стыда и страха.

— Он это увидел, очень рассердился и наговорил мне всяких ужасных вещей.

— А потом все же отвез во дворец, — тихо вставил Киггс.

Я подняла голову, испуганная тем, что он в курсе — но, конечно, воины в сторожевой башне ведут учет и докладывают ему. Взгляд его казался спокоен, но это было спокойствие облачного летнего неба: в любой момент и почти без предупреждения оно может смениться бурей. Надо было действовать осторожно:

— Его брат Силас настоял на том, чтобы меня подвезти, в качестве извинения за грубость Томаса.

— Должно быть, он был необыкновенно груб.

Отвернувшись, я убрала кошелек обратно в рюкзак.

— Он назвал меня любительницей квигов и червеложницей, а потом сказал, что таких, как я, бросают в реку в мешках.

Киггс молчал так долго, что я подняла глаза и посмотрела на него. В лице принца сплелись изумление, тревога и раздражение. Он отвернулся первым, покачал головой и сказал:

— Как жаль, что ардмагар его убил. Мне бы хотелось расспросить его об этих мешках. Вам следовало сообщить о нем мне… или своему отцу.

— Верно, следовало, — пробормотала я. Мне и самой уже стало бросаться в глаза, что нужда скрываться мешает принимать правильные решения.

Он снова обратил внимание на фигурку ящерицы.

— Так что оно делает?

— Что? — Я не потрудилась проверить.

Он принял этот вопрос за более глубокое непонимание.

— Мы конфискуем демонические устройства каждую неделю. Они все что-нибудь делают, даже те, что не противозаконны.

Он повертел ее в руках, тыкая то туда, то сюда любопытными пальцами. Мы оба склонились над вещицей, как маленькие дети, поймавшие цикаду. Как друзья. Я указала на шов у основания шеи ящерицы; Киггс тут же все понял. Он потянул голову. Ничего. Потом повернул…

— Флу-у-у-флу-у-у-флу-у-у-у-у!

Голос раздался так звонко, что Киггс уронил фигурку. Она не сломалась, просто отскочила под кафедру и продолжала тараторить, пока он ощупью искал ее в тени.

— Это квигская мутия, так ведь? Вы ее понимаете? — поднял он ко мне голову, рукой продолжая шарить по полу.

Я прислушалась.

— Похоже, будто кто-то ругает драконов, которые перекидываются в саарантраи. «Я вижу тебя, самозванец! Ты думаешь, что обманул их, что проходишь в толпе, невидимый, но локти твои странно торчат, и от тебя воняет. Ты мошенник. Мы, квигутли, хотя бы честны…» И дальше в том же духе.

Киггс слегка улыбнулся.

— Понятия не имел, что квиги так презирают своих родственников.

— Сомневаюсь, что они все такого мнения, — сказала я, но тут же осознала, что тоже не имею понятия. Я боялась квигов не так сильно, как большинство людей, но даже я ни разу не поинтересовалась их точкой зрения.

Он повернул голову фигурки обратно, и скрипучая шепелявая речь смолкла.

— Какую ужасную шутку можно сыграть, имея такое устройство, — проговорил принц задумчиво. — Представьте, что будет, если включить его в голубом салоне?

— Половина людей завизжит и вскочит на стулья, а другая половина вытащит кинжалы, — ответила я со смехом. — Чтобы было еще веселее, можно сделать ставки, кто в какой половине окажется.

— А что бы вы сделали? — спросил он, и в его голосе внезапно послышалась сталь. — Мне кажется, ни то, ни другое. Вы бы поняли, что оно говорит, и замерли бы, прислушиваясь. Если бы это было в ваших силах, вы не позволили бы никому тронуть квига.

Он подошел ко мне: каждая частичка меня дрогнула от его близости.

— Как ни привычны вы обманывать, ко всему готовой быть невозможно, — сказал он тихо. — Рано или поздно что-то застает вас врасплох, вы реагируете искренне и сама выводите себя на чистую воду.

От изумления я слегка покачнулась. Как он так быстро превратился в следователя?

— Речь о чем-то конкретном?

— Я просто пытаюсь понять, что вы делали здесь с ардмагаром Комонотом и почему вас пытались заколоть. Эта штука не объясняет всего. — Он помахал зажатой в пальцах фигуркой. — Нападение не было спонтанным, он ведь успел нарядиться священником. Кто сказал ему, что Комонот будет здесь? Может, он ожидал, что Комонот встретится тут с кем-то еще — с кем-то, кого он тоже намеревался убить? Или вы просто оказались не в том месте не в то время?

Я молча смотрела на него, раскрыв рот.

— Ясно, — сказал Киггс, и лицо его снова превратилось в маску. — Уж лучше молчание, чем новое вранье.

— Я не хотела вам врать! — воскликнула я.

— Хм. Жалкая это, должно быть, жизнь, когда приходится врать против воли.

— Да! — Не в силах больше сдерживаться, я закрыла лицо руками и разрыдалась.

Киггс, видя мои слезы, отступил в сторону.

— Я не хотел, чтобы это прозвучало так резко, Фина, — сказал он несчастным голосом. — Простите. Но в вас второй день подряд тыкают кинжалами. — Я резко подняла голову, и он ответил на мой невысказанный вопрос. — Тетя Дион призналась, вернее, пожаловалась на ненадежные источники леди Коронги всем, кто соглашался слушать. Сельда до глубины души опечалилась, узнав, что в вашей ране повинна ее собственная мать.

Он снова подошел ближе. Я не отрывала глаз от золотых пуговиц его дублета.

— Серафина, если у вас какие-то неприятности, если вам нужна защита — я хочу помочь. Но не могу, потому что вы даже не намекаете, что происходит.