Маргот без возражений приняла это имя. Моргнула густыми черными ресницами, выпрямилась и встала. Она не сводила с Чарлза глаз.

Зеленый джемпер Маргарет придавал ее голубым глазам, затененным черными длинными ресницами, бирюзовый оттенок. У нее была удивительно чистая и нежная кожа, прелестнейшие в мире розы цвели на щеках.

— Откуда вы узнали мое имя? — удивленно спросила она.

— Догадался.

— Не представляю себе, как можно было догадаться!

— Маргарет тоже догадалась.

— Неужели?! Маргарет, как ты догадалась?

— Если вы хотели держать свое имя в секрете, не надо было упоминать кузена Эгберта, — сказал Чарлз.

— А также папину коллекцию, Лели и Тернера, — жестко добавила Маргарет.

Маргот обратилась к Чарлзу:

— Вы заставите меня вернуться домой?

— Скажите, почему вы не хотите возвращаться?

Маргот рассказала ему все, что говорила Маргарет и что Маргарет передала ему. Чарлз попытался соединить то, что девушка услышала от Эгберта, с тем, что он уже знал. Многое совпало! Но оставались пустоты, которые он намеревался заполнить.

— Вы ведь не отправите меня обратно? Дом такой большой, а от того, что они говорили про «убрать», у меня мурашки до безобразия. Честное слово.

У Чарлза тоже забегали мурашки.

— Нет, мы не отправим вас обратно. Но, мне кажется, вам следует сообщить своему нотариусу, где вы находитесь.

Маргот побледнела.

— Мистеру Хейлу?!

— Его так зовут?

— Мистер Джеймс Хейл. Его отец был другом бедного папы. Он говорил, что папа все рассказал его отцу.

— Так вот, я думаю, нужно сообщить ему, что вы здесь, — настаивал Чарлз.

— О нет, не хочу!

— Господи, почему же?

Она подалась вперед и жарким шепотом сказала:

— Я подумала, может, он как раз тот человек, который отдает приказы насчет «убрать». — Она задрожала. — Если это так, а я ему скажу, это будет ужасно до безобразия.

Чарлз согласился — что-то они говорили о «нотариусе». Когда все так неопределенно, лучше не делать никаких шагов, чем сделать ложный.

— Хорошо. Вы останетесь здесь, день-другой мы об этом никому не скажем. Я постараюсь выяснить насчет мистера Хейла. У вас есть родственники?

Маргот хихикнула:

— Все меня об этом спрашивают. У меня нет других родственников, кроме Эгберта.

— Как? Совсем никого?

— Смешно, правда? У папы был только один брат, а у него только Эгберт. Папа терпеть не мог Эгберта. Если бы и другие мои родственники были похожи на него… Но я рада до безобразия, что у меня их нет.

— Что вы можете сказать о матери?

Маргот приняла важный вид.

— Я даже не знаю, как ее звали. То есть я не уверена. Мне кажется, что Эстер Брандон.

Маргарет стремительно вмешалась в их разговор:

— Не говори так!

Маргот удивленно уставилась на нее.

— Но я так думаю. Потому и взяла себе это имя. Я решила, что пусть меня зовут Эстер Брандон, так лучше, потому что, если я буду Маргот Стандинг, эти люди меня найдут.

Маргарет отвернулась и сказала:

— Не говори чепухи! Тебе нельзя называться Эстер Брандон.

Она отошла к книжному шкафу, вытащила наугад книгу — это был Вальтер Скотт — и стала листать.

— Почему нельзя? Почему чепуха? — Маргот обращалась к Чарлзу, а не к Маргарет.

— Знаешь, есть серьезная причина.

— Но мне же нельзя называться Маргот Стандинг!

— Нельзя. Давай придумаем что-нибудь другое. Например, мисс Смит.

Ее даже передернуло.

— Нет, только не Смит! Как этого ужасного Перси Смита!

— Тогда Браун, Вильсон — если только ты не знаешь какого-нибудь злого Брауна или вредного Вильсона.

Маргот хихикнула.

— Я буду Вильсон — Вильсон лучше, чем Браун.

— Отчего же? Браун — доброе старое шотландское имя, — с упреком сказал Чарлз.

— Нет, буду Вильсон. Значит, я — Маргот Вильсон?

Чарлз подумал и покачал головой.

— Нет, не думаю. Маргот — слишком необычное имя. Придумаем другое, только не Маргарет. Я полагаю, ты не Маргарет?

Другая Маргарет стояла к ним спиной и машинально листала книгу. За ее спиной Чарлз и Маргот сидели рядышком на диване, говорили тихо и доверительно, играли в дурацкую игру с именами. Это была ее квартира, и она знала Чарлза четырнадцать лет, но сейчас она чувствовала себя здесь непрошеной гостьей — она, а не Маргот. Та чувствует себя совсем как дома! Хихикает, протестует: «Не хочу быть Дейзи!»

Чарлз предложил «Рита», в ответ раздался визг: «О нет!»

— Почему нет? Хорошее имя.

— Нет. Безобразное.

— Тогда Мэдж.

— Это еще хуже.

— Мэдж — прекрасное имя.

— Не хочу!

— А Марджи?

— Безобразное! Похоже на маргарин.

— Ну все, больше имен не осталось.

— Есть Мэг, — сказала Маргот. — Я бы не прочь называться Мэг.

Маргарет показалось, что ей вонзили нож в спину. Когда-то раз-другой Чарлз называл ее Мэг. Она не слышала, что он ответил девушке, перевернула страницу и прочла вслух:

— «Щечки Греты свежи и прекрасны». Ты можешь быть Гретой.

Маргот подскочила к ней.

— Ты нашла это в книге? Где? Покажи! Мне нравится. Где это? А, вот. «Щечки Греты свежи и прекрасны».

— Очень подходящее имя, — сказал Чарлз.

Раздался звонок. Маргарет поставила на полку Вальтера Скотта и пошла открывать. За дверью стоял Арчи Миллар и смотрел на нее с улыбкой и одновременно с осуждением.

— Ну как, можно войти? Здесь чай дают?

Он был встречен так тепло и радушно, что даже удивился. Когда-то они с Маргарет были друзьями. На мгновенье его охватило легкое щемящее чувство.

Маргарет вошла в гостиную — щеки ее порозовели. Арчи, поймав взгляд Чарлза, помахал ему, но тут, увидев Маргот Стандинг, застыл в изумлении. Положение спас Чарлз:

— Познакомьтесь, это Арчи Миллар. К нему нужно привыкнуть. Арчи, отвесь глубокий поклон мисс Грете Вильсон. Она живет вместе с Маргарет.

Прелестнейшие в мире розы стали на два тона ярче. Мисс Грета Вильсон хихикнула и посмотрела из-под длинных ресниц. Она отметила, что Арчи — очень приятный молодой человек. Через полминуты они оживленно болтали, а еще через три минуты Арчи знал, что она только что приехала из школы, что никого в Лондоне не знает, что любит ревю, обожает конфеты и считает вальс «Лунный свет и ты» величайшим произведением всех времен и народов.

Маргарет готовила чай. Она ходила из мини-кухни в гостиную и обратно, но Чарлз и не подумал предложить ей помощь. Он стоял у окна и рассеянно смотрел на сгущающиеся за окном сумерки. Опадали листья, но те, что еще держались на липах, желтели как спелая рожь. Что же им делать с этой девушкой? Она слишком красива, чтобы остаться незамеченной, слишком наивна и неопытна, чтобы пуститься в самостоятельное плаванье по бурным водам, полным неожиданных течений и водоворотов. Золотой лист, кружась, пролетел перед окном и упал на землю. Его раздумья прервал голос Арчи:

— Эй, Чарлз, очнись! Как ты смотришь на то, чтобы устроить кутеж? Хорошенькую гулянку?

Чарлз покачал головой, надеясь в душе, что не очень похож на гробовщика.

— Она говорит, что никогда не видела ничего подобного. Вы говорили, что не видели? — обратился Арчи к Маргот.

Мисс Грета Вильсон подтвердила.

— Какой ужас! Мы не можем позволить, чтобы так продолжалось! Давайте вчетвером сходим пообедать, а потом на самое лучшее шоу, если удастся попасть на него в последний момент!

Чарлз опять покачал головой. Его смущала перспектива выводить Грету в люди: «Она слишком красива. Бог знает кого мы можем встретить».

— А как же мы с тобой? Мне нужно взбодриться после страшного удара судьбы, который я получил. Я в полном унынии… даже зонтик не мог раскрыть… — Арчи адресовал свои слова мисс Вильсон, а она спросила, идет ли дождь.

Арчи осуждающе посмотрел на нее и продолжил:

— Я получил удар, который разрушил мои самые гордые мечты.