Его простые одежды сменили стеганные доспехи, звенящие железными бляхами. На голове покоился шлем без забрала, но с длинной полоски стали, закрывавшей нос — одно из самых уязвимых мест в бою сталью.

Кожаные обручи стянули наручи, а высокие сапоги из ткани и кожи постепенно исчезали под кольчужной юбкой. В руках он держал топор.

И одного взгляда на этот топор хватило, чтобы Хаджар ощутил давление на свою защитную технику. И это учитывая, что топор не был направлен на Хаджара. Просто… одно присутствие подобного оружия или того, что создавало это оружие было достаточно, чтобы генерал почувствовал нечто, что находилось за пределами его возможностей и понимания.

— Вечерние Звезды и Высокое Небо, да что здесь происходит?! — выдохнул Хаджар.

— Бадур смог найти свое правило, — прозвучал голос Артеуса. — Нарнир чувствовал, что лесоруб находится на грани понимания сути вещей и потому хотел его убить. Одним камнем двух зайцев.

— Проклятье…

Стая, видя, что традиция поедника была нарушена, поднялась и уже бросилась было в сторону Бадура, но её остановил рык Нарнира.

— Глупцы! — завыл волк. — Все поляжете!

И будто в подтверждение слов Нарнира одна из волчиц, самая быстрая из всех, оказавшись на расстоянии в двадцать шагов от Бадура, оказалась разрублена на сотни кровавых ошметков плоти и костей.

Остальные волки тут же застыли там, где и стояли. В их глазах легко читался ужас и понимание. Понимание того, что Бадур обладал той же силой, что делала их вожака — вожаком.

— Мой топор, — Бадур поднял свое оружие. — Правило Валящего Лес Топора — все, что окажется на расстоянии в двадцать шагов, будет мной разрублено.

Голос северянина гремел, а Хаджар чувствовал, как слова северянина отпечатываются на его душе. Когда Бадур сказал «все», он действительно имел ввиду — все.

Не только то, что имеет плоть и форму, но и все, что не имеет формы и плоти. Может быть, своим топором, Бадур бы смог бы ранить и исказить даже судьбу.

— Северянин, — прорычал волк.

Нарнир и Бадур стояли друг напротив друга, могучие дети севера. Ни один из них не хотел отступать, но оба они понимали — их битва приведет к смерти либо одного, либо другого, а это означало только одно — север станет слабее. Они не могли себе этого позволить.

Не сейчас.

— Между нами кровь, пес Феденрира, — прогремел Бадур. — И я приду за ней, когда наступит час отомщения.

— Я буду ждать, Бадур, сын Стародуба, из рода князей лесорубов, — кивнул принявший человеческий облик Нарнир. Убрав кинжалы, вожак посмотрел на Хаджара.

— Мы еще встретимся, генерал. Между нами, незаконченный поединок. Стань сильнее, ибо на этот раз я буду искать твоей смерти.

После этого стая волков мгновенно исчезла где-то за холмами.

Хаджар выдохнул и сел прямо в снег. Руки слегка дрожали от усталости, а энергетическое тело оказалось практически полностью истощено.

— Сейчас бы чаю, — прошептал Хаджар — на большее не хватало сил. — Да закурить.

— Еще не время, — произнес Бадур. — Волки ушли не из-за меня?

— Что?

— Покажись, — Бадур вытянул перед собой топор и что-то произошло. Что-то неуловимое и незаметное. Но этого было достаточно, чтобы спала снежная вуаль и на снежном склоне появилось новое лицо. Лицо, скрытое под стальным забралом.

Хаджар уже видел это существо.

Это был Зимний Рыцарь.

Правая рука Мэб.

Глава 1611

Он выглядел точно так же, как его и запомнил Хаджар. Будто бы только что с поля боя — броня вся в изломах и зарубках, местами смятая, а где-то из неё торчали арбалетные болты. Несколько застыли в прорезях для глаз в тяжелом шлеме., полностью скрывающем лицо.

Заиндевевший латный доспех слегка скрипел, а позади его спины развевался белый, рваный плащ, сотканный из снега и зимнего неба.

В правой руке он держал тяжелый двуручный меч, но при огромной комплекции и легкости ношения казалось, будто бы Рыцарь владел маленькой саблей, а не монструозным клинком.

— Княжий Сын, — прогремел голос из-под шлема. — пришло время возвращаться обратно.

Бадур опустил топор и ощущение присутствия чего-то невероятного исчезло. Перед Хаджаром снова стоял высокий мужчина средних лет с телом, далеким от того, чтобы его можно было назвать воинским.

— Генерал, — чуть кивнул посланник Королевы Тьмы и Зимы.

— Достопочтенный Рыцарь, — ответил тем же Хаджар.

Сложно было сказать, имелись ли между Рыцарем и Хаджаром хоть какие-то отношения. Когда-то Рыцарь Зимы пообещал, что будет сражаться с Хаджаром плечом к плечу в вечной битве. Что-то вроде посмертия для смертных воинов, обративших на себя внимание Зимнего Двора духов.

С тех пор, как они беседовали, миновали многие и многие годы — краткий срок для духов, но достаточный для смертных.

— Хаджар.

— Бадур.

Хажар испытывал большую благодарность по отношению к северянину. Если бы не он, то, кто знает, что случилось бы с Артеусом и Лэтэей. Да и самому Хаджару этот суровый северянин тоже помог.

Правду ли рассказал Нарнир или только часть этой правды — Хаджар не знал. Да ему и не требовалось. Он был достаточно стар и, возможно, в чем-то даже мудр, чтобы увидеть ту боль, с которой жил Бадур. И то, как он пытался загладить грехи и ошибки прошлого.

Может княжий сын и не был хорошим человеком, но… разве был Хаджар? Они оба сражались с демонами своего прошлого, стараясь в каждом новом дне совершать что-то хорошее, чтобы не было стыдно посмотреть в глаза праотцам на своем последнем суде.

И этого было достаточно, чтобы Хаджар протянул руку.

— Спасибо за очаг и добро, Бадур из рода лесорубов. Не забуду. И если будет случай — отплачу.

В глазах северянина отразилось удивление, а затем облегчение и, может, даже немного радости. Он крепко сжал предплечье Хаджара.

— И тебе спасибо, Хаджар Дархан из рода воинов, — произнес Бадур, и, после небольшой паузы, все же добавил. — То, что сказал волк… это только часть истории. Хоть и правдивая, но часть.

— Я так и думал, — кивнул Хаджар и покосился на спокойно ждущего Рыцаря Зимы. — Почему он пришел за тобой?

Бадур разжал руку и, заткнув топор за пояс, направился к своему визитеру. На полпути он остановился и посмотрел вниз с горы. Туда, где раскинулись просторы окутанной весной долины. Где цвели леса, поднимались к небу бутоны цветов посреди заливных лугов, где плыли игривые кучевые, рассекая бескрайнюю небесную лазурь.

Во взгляде северянина отразилась тоска.

— А ты еще не понял, южанин? — спросил он у пустоты и встал вплотную с Рыцарем.

Шестеренки в голове Хаджара закрутились с утроенным рвением. Аглен Лецкет ведь не требовал с них какой-то подробной карты или способа проникнуть в Северную Страну. Ему не требовались живые свидетели границы, проложенные маршруты или нечто подобное.

Вся компания завязалась вокруг всего одного повода — отыскать жителя Севера, сбежавшего на юг — в заснеженные горы. Но при этом Аглен не просил привести его в город.

Что из этого следовало?

А то, что Хаджар, как это часто бывало, за лесом не увидел деревьев и пока думал, что обхитрил тысячелетнего главу торгового дома, тот, все это время, водил его за нос. Причем так ловко, что мог бы позавидовать и сам Морган Бесстрашный.

Что поделать — интриги, все же, не стезя Хаджара. Да, он стал в них искушенней, но куда ему до тех персон, что посвятили этим играм всю свою, многовековую, жизнь.

— А я слышал, что Страна Севера — страна настоящей свободы.

Бадур улыбнулся. Грустно и насмешливо. Вот только смеялся он не над Хаджаром, а над самим собой.

— Как говорят наши волхвы, южанин, — плащ Рыцаря развернулся снежным вихрем и накрыл их обоих. — Чем больше свободы, тем выше забор вокруг неё.

И они оба исчезли, оставив после себя лишь скоротечную вьюгу, заставившую Хаджара прикрыть глаза. И только едва слышимый голос остался где-то среди ветра.