— Что тебе надо от меня? — заговорил устами Натаски Ка. — Что ты хочешь от меня, ты, погубившая мое тело? Зачем беспокоишь меня?

— Я хочу, чтобы ты подняла завесу будущего… Говори, что ожидает меня, я приказываю тебе!

— Нет, Мериамун, этого я не могу, я — Ка, обитатель гробницы, я должен охранять дух Натаски во все время ее смерти, вплоть до возрождения. Я ничего не знаю о будущем. Спроси того, кто знает!

Мериамун снова три раза выкрикнула имя Натаски. Вдруг на голову статуи Озириса села большая птица, с золотым оперением, голова ее была головой женщины и походила на Натаску. Это был Бай.

— Что хочешь ты от меня, Мериамун? — заговорил он — Зачем ты вызвала меня из другого мира, ты, погубившая мое тело?

— Я хочу, чтобы ты сказала мне, что ожидает меня в будущем. Говори, приказываю тебе!

— Нет, Мериамун, — ответил Бай, — я не могу и не знаю. Я — Баи и летаю от смерти к жизни и от жизни к смерти, пока не наступит час пробуждения. Я ничего не знаю о будущем, спроси того, кто знает!

В третий раз Мериамун начала вызывать Натаску. Раздался звук, похожий на вой ветра, и сверху опустился огненный язык прямо на чело мертвой Натаски. Глаза всех мертвецов уставились на этот огненный язык. И мертвая Натаска заговорила, хотя губы ее не шевелились.

— Что ты хочешь от меня, Мериамун? Как осмелилась ты беспокоить меня, ты, погубившая мое тело, зачем вызвала меня с порога обители смерти?

— О ты, Ку, я вызвала тебя потому, что мне надоела моя скучная жизнь, и я хочу узнать будущее! — ответила царица. — Скажи мне, заклинаю тебя великим словом, имеющим власть отверзать уста мертвых, ты, все знающий, скажи, что мне ждать в будущем?

— Любовь будет бременем твоей жизни, а смерть — бременем твоей любви! — ответил страшный Ку. — Смотри, с севера приближается некто, кого ты любила и будешь любить, пока не исполнится все предначертанное.

Вспомни сон, который приснился тебе на ложе Фараона! Мериамун, велика твоя слава, твое имя известно на земле, а в Амепте знают тебя! Высока твоя участь, но путь твой покрыт кровью и скорбью. Я все сказал, отпусти меня!

— Хорошо, — возразила царица, — но погоди уходить! Прежде всего, приказываю тебе страшным словом, великим звуком, связующим жизнь и смерть, скажи мне, буду ли я здесь на земле обладать тем, кого полюблю?

— В грехе, скорби, Мериамун, ты будешь обладать ям. Стыд и ревность будут терзать тебя, когда его отнимет от тебя та, которая сильнее тебя, хотя ты очень сильна, та, которая красивее тебя, хотя ты очень хороша. Ты будешь очень страдать! Но она скроется от тебя вместе с тем, кто принадлежит вместе и тебе, и ей. Наступит день, и ты отплатишь ей мерой за меру, злом за зло!

— Хорошо, Ку, подожди! Покажи мне лицо моей соперницы, лицо того, кто будет моей любовью!

— Трижды можешь ты спрашивать меня, о ты, бесстрашная царица, — отвечал страшный Ку, — трижды могу я ответить тебе, а потом прощай, пока не встречу тебя на пороге вечности. Смотри же теперь в лицо Натаски, которую ты убила!

Мы начали смотреть на мертвое лицо. Вдруг лицо это начало изменяться и засияло поразительной красотой, красотой несказанной. Казалось, то была чудная красота спящей женщины. Потом над головой Натаски мы увидали тень мужчины, охранявшего ее сон. Но лицо его было не видно, оно было скрыто под золотым шлемом, в котором торчал бронзовый конец сломанного копья. Он был одет в блестящее золотое вооружение народа, живущего у северного моря, и темные локоны его падали по плечам, подобно лепесткам гиацинта.

— Смотри на свою соперницу и на того, кого ты полюбишь! Прощай! — сказал Ку мертвыми губами Натаски, и когда он умолк, прекрасное лицо женщины исчезло, огненный язык растаял в воздухе, и глаза всех мертвецов посмотрели друг на друга, словно они прошептали Что-то.

Некоторое время Мериамун стояла молча, потом, словно очнувшись, подняла руки и вскричала: «Уходи, ты, Бай! Исчезни, Ка!» Огромная птица с золотыми перьями вспорхнула и поднялась вверх, а Ка приблизился к ногам мертвой Натаски и исчез.

Мериамун покрыла голову плащом и еще раз произнесла ужасное слово. Она произнесла его громко, и храм снова наполнился ревом бури. Потом она сбросила плащ. На алтаре горел яркий огонь, на коленях Озириса лежала холодная Натаска. Кругом царила мертвая тишина.

Мериамун схватила меня за руку.

— Теперь все кончено, — произнесла она тихо, — и я страшно боюсь того, что должно случиться. Уведи меня отсюда, Реи, я не могу более!

С тяжелым сердцем увел я ее из храма. Вот почему, Странник, царица смутилась, когда явился человек в золотом вооружении, шлем которого был проткнут осколком копья.

— Все это произошло по воле богов! — произнес Одиссей, когда Реи закончил свой рассказ Некоторое время он сидел молча, потом поднял глаза и взглянул на старого жреца.

— Странный рассказ, Реи! Много морей я проехал, во многих странах побывал, видел много народов и слышал голоса бессмертных богов, но никогда не слыхал ничего подобного. Заметь себе, когда я увидел прекрасную царицу, я удивился тому, что она как-то странно взглянула на меня, как будто знала меня. Если ты сказал правду, Реи, она полагает, что видела меня в своих снах и видениях. Кто этот человек с длинными темными локонами, одетый в золотое вооружение, с золотым шлемом на голове, в которой воткнут осколок копья?

— Передо мной сидит этот человек, — сказал Реи, — или, может быть, я созерцаю бога!

— Нет, я не бог, — ответил, улыбаясь, Одиссей, — хотя сидонцы сочли меня за бога. Отгадай мне эту загадку, мудрый жрец!

Престарелый Реи смотрел в землю, бормоча молитву дрожащими губами.

— Ты человек, — произнес он, — и пришел из-за моря, чтобы внушить любовь царице Мериамун и осудить себя на смерть. Это я знаю, остальное мне неизвестно. Молю тебя, чужеземец, ты пришел к нам с севера, в золотом вооружении, твое лицо сияет мужественной красотой, ты — сильнейший из людей! Прошу тебя, уйди назад, уйди назад за море, откуда ты пришел…

— Разве человек может уйти от своей судьбы? — спросил Одиссей. — Если смерть моя придет, так должно быть! Но помни, Реи, я не искал любви Мериамун!

— Все равно, ты найдешь ее! Кто ищет любви, тот теряет ее, а кто не хочет искать, тот находит!

— Я приехал завоевать любовь другой женщины, — сказал Одиссей, — и буду искать эту любовь, пока не умру!

— Пусть боги помогут тебе найти ее, и страна Кеми будет спасена от великой скорби! Но здесь, в Египте, нет женщины прекраснее Мериамун, и ты должен искать где-нибудь дальше. А теперь, Эперит, я должен идти совершать службу в храме священного Амена, так как я верховный жрец. Но тебя Фараон приказал мне привести на пир во дворец!

Реи повел Одиссея боковым входом во дворец Фараона, близ храма бога Пта. Но прежде указал ему приготовленную для него прекрасную комнату, богато украшенную, уставленную креслами из слоновой кости и ложами из серебра, с роскошной постелью.

Одиссей отправился в царские бани, где темноокие девушки вымыли его, умастили душистым маслом и увенчали цветами лотоса. Потом Реи повел его, в полном вооружении, в переднюю комнату дворца и оставил тут, говоря, что вернется, когда пир окончится. Зазвучали трубы, загремели барабаны.

Вошли прекрасная царица Мериамун и божественный Фараон Менепта в сопровождении придворных дам и мужчин. Все они были увенчаны розами и цветами лотоса. Царица была в царском одеянии из вышитого шелка, с плеч ее спускалась пурпурная мантия, а на шее и руках блестели золотые запястья.

Она была прекрасна со своим бледным лицом и чудными гордыми очами, которые, казалось, дремали под тенью длинных шелковистых ресниц. Мериамун шла, сияя гордой и царственной красотой, а позади шел Фараон, высокий, болезненный человек, с мрачным лицом. Одиссею показалось, что у него тяжело на сердце, что забота и страх перед бедой вечно терзают его. Мериамун ласково взглянула на чужеземца.