— По шагу за раз, — говорит он вдумчиво.

Я прикусываю губу.

Не увидев во мне признаков энтузиазма от услышанного, он всматривается пристальнее.

— Рейчел, тебе этого недостаточно?

«Нет. Потому что я люблю тебя» — с надрывом звучит в моей голове.

— Ты сам научил меня хотеть всего и сразу. Теперь уже я не уверена, — отвечаю я. — Ты ждешь, что я стану работать на тебя, осознавая, что через пять месяцев ты, возможно, станешь разгуливать с дюжиной женщин под руку, и я не буду среди них? — бросаю я с вызовом, медленно вставая. — У меня тоже есть гордость. Я не смогу разделить свои чувства к тебе, как к мужчине, и как к начальнику, просто не смогу. Знаю, что ты хочешь защитить меня. Но мне нужно поверить, что я смогу сама найти свое место. Я хочу, чтобы ты уважал меня, как я уважаю тебя. Мне нужно...

Я замолкаю, когда чувства рискуют переполнить меня через край.

— Думаю, мне нужно, чтобы ты тоже верил, что я смогу найти свое место.

В тревожной тишине Сент, похоже, пытается понять, как разобраться во всем, и я понимаю, что в ближайшее время этот вопрос не решится.

Черт, я устала. Он слишком принципиален, когда дело касается моей работы.

Мы что, уже ссоримся? На второй день воссоединения?

— Знаешь, что? В этом деле наши убеждения расходятся, а я устала. Я просто поеду домой.

— Черт, — я слышу, как он это произносит, ударяя ладонью об стену, но продолжаю идти к лифту, потом спускаюсь вниз и еду на такси домой, гордая, с поплывшей тушью. Мне требуется время, чтобы подумать, чем я стану зарабатывать на жизнь, пока буду бороться за наши отношения с Сентом.

Я уже битый час угрюмо сидела на кровати, размышляя над сложившейся ситуацией, когда Джина постучала в дверь.

— Рейчи? Тут кое-кто пришел повидаться с тобой.

Она заглядывает в комнату, убедится, что я в порядке, после чего отступает назад, открывая дверь шире.

Сент выходит на порог, руки опущены, челюсть напряжена... и мое сердце совершает кульбит в груди.

— Привет!

Я вскакиваю на ноги, стараясь скрыть волнение, вспыхнувшее от его присутствия в моей квартире.

Он закрывает дверь позади себя и смотрит на меня, стоящую посреди комнаты в его рубашке. У меня слабеют колени.

— Хорошая рубашка, — говорит он.

— Она твоя.

Готова поклясться, стоит ему войти, как моя комната становится слишком маленькой и слишком девчачьей.

Он делает шаг вперед, оценивающе поглядывая на меня.

— Тебе идет.

Я нервно прикусываю щеку.

— Я считала, что ты бы не хотел, чтобы я ее надевала, пока ты меня ненавидел.

— Я тебя не ненавидел.

Он продолжает приближаться и, по какой-то причине, я из-за этого отступаю. Возможно, чувствую себя уязвимой от того, что он видит меня дома, да еще в этой рубашке. Может из-за того, что я только что рассказала ему все, что у меня на душе в письме, которое он вряд ли когда-то прочтет.

— Мое уважение очень сложно заслужить, Рейчел. — Его взгляд неотрывно изучает меня. — Тебя я уважаю. — Он протягивает руку, чтобы я перестала пятиться, кладет ладонь мне на лицо, заставляя замереть. — Я понимаю тебя, Рейчел. Возможно, не говорю этого вслух, тебе лучше даются слова, но я понимаю. Ты — первая женщина, с которой я зашел так далеко. Я впервые захотел этого. Прямо сейчас пообещай мне, что если тебе не удастся найти другую работу до того момента, как мой отец возглавит твой журнал, то ты перейдешь ко мне. Пообещай, и я тебе поверю.

Его глаза необычайно зеленые, взгляд удерживает меня на месте, словно тяжелый якорь. Мы смотрим друг на друга, будто силясь понять, что нужно другому. Только он кажется спокойным, а я таю и горю от переполняющего желания, как зефир на костре.

Знаю, что он говорит правду про то, что никогда не заходил так далеко, но и для меня это впервые. У меня закрываются глаза, стоит ему начать водить большим пальцем по коже на шее.

— Да, я обещаю.

На его губах появляется улыбка, ленивая, соблазнительная, благодарная и он притягивает меня вплотную к своей груди.

— Всегда такая твердая в своих убеждениях? — подначивает он.

— А ты всегда такой твердый? — я смеюсь напротив его шеи, упираясь в ощутимую сквозь одежду эрекцию.

Он смеется, приподняв мою голову за подбородок.

— Случается, когда ты рядом.

— Неужто? Я и не замечала. — Улыбаюсь я.

Он улыбается в ответ.

— Из-за тебя я постоянно в таком состоянии.

Боже, из-за него я такая мокрая. Я отталкиваю Малкольма и немного отступаю назад, насмешливо поведя бровью.

— А говорят, что это твое обычное состояние, когда рядом какая-нибудь девушка.

Он идет следом за мной.

— Я голодный мужчина. Не стану извиняться за свой аппетит.

— И ты предпочитал шведский стол? — Я запрыгиваю на кровать, чтобы не попасться ему в руки.

В его глазах загорается азарт, белозубая улыбка светится на фоне загорелой кожи.

— Почему бы и нет, раз я голоден?

— Тебя все еще тянет на приключения? — я спрыгиваю на пол и продолжаю убегать от него по комнате, хотя Сент и не бежит, он уверенно наступает.

— Твой голод настолько сильный, что ты, возможно, никогда не сможешь его уталить, — я продолжаю его дразнить.

— Возможно, — он хватает меня одним резким движением, прижимает ближе и говорит прямо на ухо низким голосом:

— Думаю, на тебе моя рубашка сидит лучше, чем на мне.

Со стоном прижимаюсь ближе.

— Сент.

Трахни меня, прямо сейчас. На кровати, на полу, у стены.

Он игриво и озорно расстегивает первую пуговку и проводит костяшками пальцев по нежной коже между ключицами.

— Я хочу тебя, — шепчу ему, плененная и влюбленная. — Видишь, у меня тоже есть амбиции.

Его голос становится хриплым.

— Отлично, стремись к большему. Всегда. Мне нравятся жадные девчонки.

— Девчонки?! Во множественному числе! Ты тот еще фрукт! — Я снова отталкиваю Сента, вырываясь из объятий, приторно хмурясь.

— И все равно я тебе нравлюсь. — Малкольм следует за мной, а его улыбка вызывает такое же возбуждение, как и его эрекция.

— Я и стремлюсь... к большему... мне просто хочется как-то охарактеризовать наши отношения, эта неясность меня расстраивает.

Кто я для тебя? Я хочу спросить, но Сент расстегивает очередную пуговицу и шепчет:

— Только тебе могло потребоваться облачить все в слова. Но для того, что между нами, нет названия.

Он наматывает прядь моих волос на руку, чтобы запрокинуть голову и поцеловать. И... целует.

Наши губы сталкиваются, его накрывают мои, заставляя меня поддаться, его язык проникает в мой рот, посылая пульсирующий жар по всему телу. Не разрывая поцелуя я тащу его за плечи вслед за собой к постели.

Матрас ударяет меня под коленки и я сажусь, а затем ложусь, утаскивая Малкольма за собой. Он нависает сверху, продолжая целовать меня медленно и властно. Жар испепеляет меня.

С трудом сдерживая стон, я удивленно смотрю, как он садится на матрас рядом, прижимая меня к груди одной рукой. Пользуясь положением, принимаюсь целовать его в шею и челюсть, становясь все более влажной, когда Сент проводит рукой по моему обнаженному бедру.

— Значит, мы друг друга поняли, — шепчет он, разорвав поцелуй, требовательно смотря на меня сверху вниз.

Облизав губы, я киваю.

Он снова погружает язык в мой рот. Склонившись надо мной он больше не сдерживается. Доминирующий и властный, неуступчивый, он кружит языком. Надавливая, облизывая, наступая, разжигая огонь до предела, когда между нами уже не остается расстояния. Его рука поднимается, поглаживая, по моему бедру, следуя к треугольнику кожи на шее, обнажившемуся в расстегнутых пуговицах рубашки.

Я хватаю его за подбородок, чтобы ускорить поцелуй, но он не позволяет.