Альфред пожал плечами.

— Каковы бы ни были ваши причины, чтобы защищать ее, я все же должен вас поблагодарить.

Но он уже чувствовал себя намного лучше, чем это можно было предположить по его интонации. Он по-прежнему злился на Гая де Монфорта, но уже не опасался обмана со стороны Барбары, поскольку каждое слово Глостера полностью совпадало с ее рассказом.

— Я не хочу быть грубым, сэр Альфред, но не могу позволить вам чувствовать себя в каком-то долгу передо мной. Я уверен, что леди Барбара через мгновение освободилась бы сама.

Эти слова прозвучали для Альфреда сладкой музыкой. Глостер видел, как Барбара боролась, чтобы вырваться от Гая. Очевидно, молодой граф был охвачен желанием досадить Гаю, что и вовлекло его в этот спор, и, возможно, хотел не слишком открыто, но все-таки выразить свою неприязнь к сыну Лестера. Хороший придворный всегда умеет скрыть не только свои, но и чужие ошибки.

Альфред улыбнулся.

— Но я сомневаюсь, что она смогла бы освободиться сама, не подняв при этом небольшой суматохи и не дав понять каждому из присутствующих в комнате, что Гай принуждает ее принять его ухаживание, — спокойно заметил он. — Вы, конечно, не хотели бы запятнать имя Лестера недостойным поведением его беспечного сына.

Светлые глаза Глостера на мгновение расширились: он удивился такому разумному объяснению своего поведения. Он осушил свою чашку и наполнил ее снова, после чего осторожно сказал:

— Если бы это было правдой, тогда вы еще меньше должны выражать мне благодарность.

Затем он внезапно нахмурился, так как его внимание привлекла политическая сторона предположения Альфреда.

— Боже милостивый! — воскликнул он. — Вы не собираетесь вызывать его на дуэль, не так ли? Один из французских делегатов…

— Я не являюсь представителем французской делегации, — покачал головой Альфред. — И я не собираюсь вызывать Гая де Монфорта на дуэль. Пока не… Милорд, он известен своей силой в сражении?

— Он так считает, — усмехнулся Глостер. — Но если вы не растеряли все свое мастерство с тех пор, как я видел вас в Ланьи, вы повалите его одним щелчком, словно еле ползущего жука.

Альфред тихо застонал от разочарования.

— То же самое говорила Барби, — признался он. — Она считает, что Гай и я были бы неравной парой и меня обвинили бы в дешевом триумфе над молодым противником.

— Во всяком случае, Лестер не допустил бы дуэли или заставил бы отложить ее до тех пор, пока не будет установлен мир. — Хозяин снова наморщил лоб. — Но если вы пришли сюда не для того, чтобы просить моей помощи в дуэли, то почему вы не с принцем Эдуардом?

— Я освобожден от этого долга графом Лестером, — тихо пояснил Альфред.

Глостер раскрыл рот от удивления. Он опустил взгляд на чашу с элем.

— Я не жалею об этом, — объяснил Альфред. — Хотя я давно знаю принца и был рад оказать ему помощь, это не та служба, которой я желал бы. И полагаю, граф Лестер освободил меня от нее лишь для того, чтобы оградить себя от возможных недоразумений. Я отказался от официального назначения, но знаете, милорд, кое-кому все равно кажется, что Генрих де Монфорт поместил в дом принца иностранного фаворита.

Альфред осторожно смотрел на Глостера, но не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы увидеть, какое облегчение испытал молодой человек, поняв, что Альфред не просит восстановить его в должности. Альфред пришел к выводу, что Глостер находился в значительной зависимости от Лестера. Если Барби была права, говоря о гордости Глостера, то эта зависимость, несомненно, раздражала его. Альфред подумал, что было бы нетрудно вбить клин между Лестером и Глостером. Однако продвигать дело сторонников короля Генриха, сея раздоры среди последователей Лестера, не входило в планы Альфреда. Чтобы раз и навсегда показать, что он в Англии не для того, чтобы искать продвижения по службе, Альфред описал отношения с Раймондом д'Эксом и службу в качестве представителя своего брата при французском дворе.

— Но если леди Барбара не обращалась к Лестеру с просьбой восстановить вас на службе, — взорвался Глостер, — какого дьявола вы послали ее к нему, когда вам должно быть известно, что она может столкнуться там с Гаем? — Тут он покраснел в ярости и пробормотал: — Прошу прощения. Это не мое дело.

Очевидное смущение Глостера сгладило колкость вопроса, поэтому Альфред лишь пояснил:

— Я не знал, что Гай приехал в Кентербери вместе со своим отцом; думаю, что и Барби не подозревала об этом. Я проводил все время с принцем, а она со знакомыми придворными дамами. А пошла она на прием к Лестеру, чтобы просить позволения посетить пленного Уильяма Марлоу.

— Чьего пленного? — спросил Глостер.

— Саймона де Монфорта, так сказал Лестер моей жене, — ответил Альфред. — Я знаю только, что он взят с Ричардом Корнуолльским…

— Если он был взят с Корнуоллом, то, во всяком случае, не Саймоном! — прорычал Глостер, стукнув По столу своей чашей. — Это я взял в плен Ричарда!

— Милорд, никто не хотел оскорбить вас, — возразил Альфред, приподняв бровь. — Может быть, я неверно расслышал слова Барби или она неточно повторила сказанное ей Лестером. Если Корнуолл находится в крепости молодого Саймона, она могла предположить, что он его пленный. Женщины не слишком интересуются подробностями правил выкупа.

— Оскорбления не было, сэр Альфред, — выдавил из себя Глостер, явно обуздывая свой гнев, — и, конечно, оно исходило бы не от вас и леди Барбары. Но с посещением сэра Уильяма не может быть никаких трудностей. — Негодование снова зазвучало в его голосе. — Я буду рад написать распоряжение, чтобы уладить это.

— В высшей степени благодарен вам, — кивнул Альфред, — но мне не хотелось бы создавать каких-либо затруднений. — Тут он кратко объяснил цель своего визита к Марлоу и закончил: — Тем не менее, Лестер не пожелал дать Барбаре письмо к молодому Саймону.

— Почему? — спросил Глостер, нахмурившись.

Альфред улыбнулся.

— Боюсь, что Лестер противится тому, чтобы позволить нам с Барби покинуть Кентербери. — Он пожал плечами. — Возможно, он думает, что я — тайный агент короля Людовика, но скорее всего он хочет использовать меня для подкупа принца Эдуарда, чтобы добиться от него новых уступок. Если так, то он значительно переоценивает мое влияние на принца. Однако я не хотел бы поссорить вас с Лестером из-за глупого недоразумения.

Глостер кивнул. Румянец, постепенно исчезавший с его лица по мере того как затихал гнев, стал почти незаметен. Альфред благословил свой смуглый цвет лица, который почти не менялся в зависимости от его чувств, и подумал о том, как трудно скрыть что-либо людям со светлой кожей.

* * *

Прибыв вместе с Барбарой в замок, Альфред чуть не столкнулся с Питером Чемберленом, выходившим из большого зала в тот момент, когда они входили. Он проворно обернулся и, сказав, что Клермон хотел бы поговорить с Альфредом, повел его к оконной нише у противоположной стены. Там обоих вежливо приветствовал Симон де Клермон и гут же поинтересовался, почему Лестер освободил Альфреда от службы у Эдуарда. Барбара почти не слушала, довольная тем, что в присутствии французских посланников они были ограждены от Гая. Каким бы глупым он ни был, но не такой же он дурак, чтобы провоцировать Альфреда под носом у Клермона.

Барбара почувствовала облегчение, когда Лестер лишь обменялся несколькими словами с французскими посланниками перед тем, как поклониться снова и удалиться. Гай стал бочком подбираться к ней, когда Лестер заговорил с Альфредом, но с ужимками удалился, когда отец, оглянувшись через плечо, громко подозвал его и Генриха. В этот день Гай больше не приближался к ней, но она не знала почему: потому ли, что Клермон пригласил их с Альфредом отобедать за столом посланников, или же отец сделал ему выговор.

Несколько раз, когда она слышала громкий голос или видела тунику такого же цвета, как у Гая, к ее горлу подкатывал ком. Каждый раз испуг все больше и больше наполнял ее тревогой, и облегчения, казалось, не предвиделось. Глостера нигде не было видно, и Барбара пришла к заключению, что его выслали из Кентербери.