— Что сегодня произошло?

— Ничего.

Это была неправда, но Барбару расстроила сдержанная реакция мужа. Она приняла это за полное равнодушие. Кроме того, она знала: даже если бы Альфред ее ненавидел, он не остался бы безразличен. Она стала его женой, его собственностью, и мужская гордость не позволила бы Альфреду делиться ею. На мгновение она пожалела, что вообще заговорила об этом.

— Но это «ничего не случившееся», кажется, прочно запечатлелось в твоем сознании, — заметил Альфред, и его губы сжались в твердую тонкую линию.

— Да, я считаю — ничего. — Барбара решила быстро переставить акценты в своем рассказе, сведя поступок Гая к укусу блохи в сравнении с «настоящими» заботами. Она засмеялась. — Конечно, я была возмущена его самонадеянностью, но он всего-навсего набитый дурак. Его глупая выходка задержалась у меня в голове только потому, что Глостер пришел мне на помощь. Но и он, должно быть, вмешался, чтобы разозлить Гая. Я не могу поверить, что он испугался за мою безопасность — в конце концов, мы находились в комнате, где было полно людей, и сам Лестер заступился бы за меня, позови я на помощь.

Альфред смотрел в камин, а затем резко повернул голову.

— Гай де Монфорт в самом деле схватил тебя? — спросил он.

Едва не отвергнув и это, Барбара вовремя вспомнила про след у себя на руке, который, вероятно, уже превратился в синяк.

— Он схватил меня за руку и оставил на ней следы. Но я не осталась в долгу и расцарапала в ответ его руку. Каждый, кто увидит царапины, будет смеяться над ним.

— Я думаю… — Альфред начал медленно подниматься со стула.

Барбара подскочила к нему:

— Ты совсем не думаешь и, похоже, готов совершить глупость! Если ты вызовешь Гая на дуэль, то превратишь муху в слона. А он на десять лет моложе тебя и совсем не пара тебе в умении обращаться с оружием. На дуэли ты, конечно, убьешь его или здорово покалечишь. Не сомневаюсь, что все, за исключением его отца и матери, будут в восторге, но потом все же сочтут, что ты слишком жестоко наказал глупого мальчишку…

— Хватит. — Он расслабил мускулы и усмехнулся. — Я вижу, что дуэль была бы ошибкой. Я ничего не скажу Гаю де Монфорту, если он не подойдет ко мне и если ты обещаешь не выходить без моего сопровождения. — Прежде чем она успела ответить, он встал и обнял ее. — Пойдем, я поцелую твой синяк, и он пройдет.

Он поцеловал не только синяк на ее руке, но понадобилось некоторое время, прежде чем Барбара смогла отбросить свои страхи и насладиться его лаской. Теперь она поняла, что привыкла к взрывной реакции своего отца, когда он бывал чем-то недоволен. Спокойствие Альфреда чуть не обмануло ее, заставив поверить, что она успешно отвлекла его внимание от поведения Гая подробным рассказом о политической подоплеке действий Глостера.

Который уже раз она обдумывала все заново и не могла понять, когда под внешним спокойствием Альфреда забушевала ярость. Ее тело оставалось холодно и напряжено, и бедному Альфреду приходилось все начинать сначала. Кажется, прошло около часа, пока она не смогла наконец расслабиться и отдаться на волю волн чувственного наслаждения. И на этот раз она не пыталась сдерживать себя, чтобы скрыть, что желает его слишком сильно. Ослабевшая и обессиленная, она уснула, будто оглушенная.

Альфред, как и жена, забылся тяжелым сном, но по привычке проснулся рано и быстро соскользнул с кровати. Он оказался в соседней комнате прежде, чем подумал, что ему некуда спешить. Сначала он решил вернуться в постель, но вспомнил, что забыл сказать слугам об окончании своей службы у принца. Клотильда уже направилась за водой для умывания, а Шалье принес завтрак. Не было смысла убегать от своих неприятностей, погружаясь в проблемы принца или прерванные сновидения.

Альфред стоял посреди комнаты, вспоминая все, что случилось накануне. Самыми болезненными были воспоминания о его подозрениях — после того, как они занимались любовью на берегу реки, — что Барбара что-то скрывает от него. Ему было в десять раз труднее возбудить ее прошлой ночью после ее встречи с Гаем де Монфортом. Потому ли только, что она была напугана и рассержена? Или всему виной ее тайное влечение к Гаю? Альфред задумался, а не вышла ли Барбара за него замуж, сделав жалкий поспешный выбор, когда стало очевидно, что Лестер не даст согласия на брак своего сына с побочной дочерью Норфолка? Возможно, ее горячий протест против его намерения наказать Гая был рожден желанием защитить молодого человека? Или она и вправду презирала его?

Альфред умылся, оделся и поел, не переставая обдумывать вопросы, вновь и вновь возникавшие в его сознании. Но в какой бы форме они ни представали — ответа не было. Шалье напомнил ему о времени, и он поднял глаза от чашки с элем, подавив желание плеснуть напитком в лицо слуге. Так следовало бы поступить с Гаем; теперь он горько пожалел о данном Барби обещании не вызывать зарвавшегося юнца на дуэль.

Выражение лица хозяина испугало Шалье, он отступил назад и спросил неуверенно:

— Сэр?

Альфред покачал головой и сообщил ему, что он больше не должен ходить к принцу Эдуарду. Шалье немедленно кивнул, с пониманием и явным облегчением, потому что теперь он знал, что гнев хозяина обращен не на него. Альфред же с удивлением понял, что никогда и ни к кому не испытывал такой ненависти, как к Гаю де Монфорту. Но объяснить это Шалье было невозможно. Альфред снова опустил взгляд на чашу с элем. Пусть Шалье думает, что гнев господина связан с политическими проблемами. Как раз в этом пыталась убедить его Барбара, не так ли?

Внезапно буря в его душе улеглась. Нет нужды сидеть здесь, когда горячие угли сомнений прожигают все его нутро. Он не мог вызвать на дуэль Гая де Монфорта, но, возможно, потолковав с графом Глостером, он яснее разберется в том, что произошло между Барби и Гаем.

— Приведи Дедиса, Шалье, — распорядился он и повернулся к Клотильде. — Мне нужно ненадолго отлучиться в замок. Когда проснется леди Барбара, заверь ее, что я пошел в замок не для того, чтобы увидеться с Гаем де Монфортом. Я постараюсь избегать его и, как только смогу, вернусь, чтобы сопровождать ее, куда бы она ни пожелала.

В замке Альфред без затруднений узнал, что Глостер остановился в доме архиепископа, в большой роскоши, хотя немного обособленно. Альфред знал, что дом пустовал, потому что архиепископ Кентерберийский находился во Франции, с головой погруженный в планы королевы Элинор — сокрушить Лестера, и не осмелился бы вернуться в Англию до тех пор, пока не будет урегулирован конфликт.

Альфред ехал верхом через город от замка к кафедральному собору, гадая, встает ли граф в столь ранний час, но все его сомнения оказались напрасными. Седой дворецкий, поспешивший навстречу, провел его в дом, как только стража сообщила его имя. Дворецкий не сказал ничего, но по его поведению Альфред догадался, что граф уже бодрствует и рад любому гостю. Хозяин завтракал, но вежливо поднялся поприветствовать Альфреда и немедленно спросил, тот ли он Альфред д'Экс, который завоевал приз на турнире в Ланьи-сюр-Марн.

— Правильно, я был в Ланьи пять раз за последние десять лет и дважды завоевывал там призы, так что, полагаю, это был я, — улыбнулся Альфред. — Но должен предупредить вас, что каждого третьего мужчину в Провансе зовут либо Альфред, либо Раймонд, так что там мог быть не один Альфред д'Экс.

Глостер засмеялся:

— Я сомневаюсь, что существуют двое, завоевавшие приз в Ланьи. Садитесь, пожалуйста. Вы не голодны?

— Нет, благодарю вас. Я уже позавтракал.

— Тогда вина? Или эля?

— Эля, благодарю вас. — Альфред подождал, пока слуга принес чашу и Глостер наполнил ее из бутыли, стоявшей рядом с ним. Затем он быстро заговорил: — Но прежде чем мы развлечемся, потолковав о турнирах, позвольте мне поблагодарить вас за помощь, оказанную вчера моей жене.

— Гай де Монфорт считает, что ему принадлежит весь мир, — резко ответил Глостер, но его лицо залил румянец. — И когда он протягивает руку, в нее попадает все, до чего он может достать. — Он сжал зубы и жестом остановил Альфреда, который пытался заговорить. — Вы не должны благодарить меня. Мне стыдно об этом говорить, но, когда я вмешался, я думал не о леди Барбаре. — Выражение его лица смягчилось, и он усмехнулся. — Но теперь, после того, как я поговорил с ней, она будет первой моей заботой, уверяю вас.