— Но это не значит, что вы не хоти е показать мне свое искусство? — спросил Саймон, не в состоянии скрыть легкую ноту разочарования.

— Я думаю, у меня нет причин и времени для этого, — ответил Альфред, не подав виду, что заметил презрение в голосе Саймона. — Я хочу увидеть сэра Уильяма, а затем вернуться в Уорик.

— О нет! Не думаете ли вы, что я позволю вам уехать, пока хоть раз не скрещу с вами копья? — воскликнул Саймон.

В этом возгласе было столько искренности, что Альфред засмеялся.

— Не раньше, чем я увижу сэра Уильяма, — стоял он на своем, но, чтобы отомстить за презрение, минутой раньше прозвучавшее в голосе хозяина замка, вежливо добавил: — Если я опрокину вас, мне бы не хотелось быть вышвырнутым из замка раньше, чем я выполню свое намерение.

— Я не сделаю этого, — возразил Саймон, улыбаясь, и тут же начал извиняться, что не показал гостю приготовленную ему комнату, где можно оставить доспехи.

— Но мне понадобятся доспехи, если вы хотите сразиться после того, как я поговорю с сэром Уильямом, — мягко настаивал Альфред.

— Простите меня! — воскликнул Саймон. — Я был так рад видеть вас, будто сам ждал вас в гости. И совсем забыл о причинах, приведших вас сюда. Сожалею, но сэр Уильям еще не вернулся из владений Корнуолла. Видите ли, он должен был посетить несколько разных поместий. Я отправил своего посыльного туда, где наиболее вероятно было его застать, но, кажется, ошибся. Надеюсь, что мой человек попытается найти его. Это не отнимет много времени — всего день или два. Вы сможете остаться на такое время?

— Да, конечно, — спокойно ответил Альфред.

Он почувствовал, что ловушка захлопнулась, но поскольку оставался более или менее уверен, что плохих новостей о мирных переговорах еще не было, то не мог понять причины, по которой Саймон захотел удержать его. Более того, молодой человек казался относительно откровенным. Альфред был в состоянии разглядеть его удивление и пренебрежение к человеку, непринужденно говорившему о бедности. Поэтому все сказанное Саймоном могло быть правдой. Возможно, он был взволнован, принимая у себя хорошо известного турнирного бойца, в то время как посыльный еще не нашел и не вернул обратно сэра Уильяма.

В любом случае лучше всего показаться недогадливым, поэтому Альфред улыбнулся и сказал, что он был бы рад сменить доспехи, но не захватил с собой никакой одежды, не ожидая, что ему будет позволено остаться.

— Несмотря на ваше любезное приглашение, я подумал, что чем короче будет визит друга принца, тем лучше. Саймон дружелюбно рассмеялся:

— Поскольку принц Эдуард сам был здесь много раз, вы не сможете узнать о Кенилуэрте больше, чем ему уже известно. Пожалуйста, поверьте, мое приглашение абсолютно искреннее. Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите. У нас много одежды для гостей. Проходите в мою комнату и выбирайте все, что вам понравится.

Альфред охотно согласился, но попросил послать слугу сказать Шалье, чтобы он отвел лошадей в конюшню и позаботился об его доспехах. Саймон выполнил его просьбу и проводил Альфреда в комнату, где стоял сундук с одеждой. Альфред не был против того, чтобы его считали охоте и внешнем виде. Ему действительно нравилась красивая одежда, потому он начал долго и тщательно выбирать, что надеть.

День прошел очень приятно. Альфред подумал, а не ошиблась ли Барбара, прося его не останавливаться в Ке-нилуэрте. Саймон совсем не казался опасным. Альфред все больше и больше склонялся к тому, чтобы согласиться с сэром Джоном, что Саймон молод, избалован и беспечен, но не зол по натуре и едва ли замышлял дурное. Более того, Саймон несколько раз оставлял его днем одного, чтобы поговорить со слугами или съездить по делам в соседнее поместье, и Альфред не обнаружил ни единого признака, что за ним наблюдают. Правда, ему показалось очень странным, что после ужина Саймон спросил, не нужна ли ему женщина, и предложил выбрать самую аппетитную из тех, что были в замке.

Альфред, тепло поблагодарив его, достаточно твердо отказался. Он не хотел, чтобы Саймон подумал, что он сделал это просто из вежливости, чтобы вечером не найти девочку у себя между простыней. Поэтому он искренне признался, что его вполне удовлетворяет жена и ему нужно быть в разлуке с ней гораздо дольше, чтобы искать общества проституток.

Услышав предложение Саймона, Альфред ужаснулся, представив, что до Барбары могли дойти слухи, как в первую же ночь после разлуки с ней он спал с другой женщиной. Позднее ему пришло в голову, что делать подобные предложения не принято. Хозяин, заметив, что гость смотрит на служанку горящим взглядом, мог потихоньку попросить ее обслужить гостя или подмигнуть ему и кивнуть, дав тем самым понять, что он может взять то, что хочет, не нанеся оскорбления. Но предлагать выбрать женщину среди всех находящихся в замке — это было чересчур. И не был ли Саймон смущен его отказом?

На следующий день нашлось множество причин, чтобы Саймон страстно желал его общества, и сомнения Альфреда почти рассеялись. После мессы — пропустить хотя бы один день считалось смертным грехом в замке Лестера, и об этом докладывалось хозяину, даже когда дело касалось сына, — и завтрака Саймон предложил Альфреду немного поразмяться. Альфред засмеялся и сразу согласился. Надев доспехи и взяв копья, они сели на коней и выехали во внешний двор крепости, где было достаточно места, чтобы разбежаться боевому коню. Оба были довольны.

Саймон понял, что Альфред выигрывает благодаря своему мастерству, а не преувеличенным слухам о его репутации. Он же не смог попасть копьем даже в щит Альфреда, своими усилиями напоминая новичка. В то же время он был горд тем, что его не опрокинули сразу. Альфред остался особенно доволен деликатностью прикосновений копья, благодаря которым он не дал ни разу нанести себе сильный удар и смог скрыть, что дерется вполсилы. Таким образом он не задел гордость молодого человека и в то же время спас его от излишней самоуверенности.

По тому, как Саймон благодарил и как страстно обсуждал каждый удар, пока они снимали доспехи и ждали обеда, Альфред понял, что он искренне любит военные занятия. Было также ясно, что Саймон отдает предпочтение выпивке и беседам о поединках или охоте перед всеми Другими делами. Два раза к Саймону с вопросом подходил слуга, но был отослан. Ни в первый, ни во второй раз нельзя было сказать, что слуга был смущен или удивлен; Альфред предположил, что либо дело было действительно незначительным, либо поведение Саймона не выходило за рамки обычного и слуга привык сам справляться с возникающими проблемами. В третий раз слуга пришел поздно вечером, когда тема разговора иссякала. Альфред молчаливо поблагодарил Господа, что наконец можно покинуть Саймона, и настоял на том, чтобы он пошел один. После раздраженного протеста Саймон выполнил его просьбу.

Альфред не стал раздумывать о происходящем, он был рад избавиться от молодого хозяина. В одиночестве он прогуливался по хорошо ухоженному саду, лениво думая о том, что ему так быстро наскучила беседа с человеком, имеющим с ним много общих интересов, и нисколько не надоедало болтать с Барби. Альфред подумал о том, когда вернется сэр Уильям… вернется обратно… Хотя, если сказать честно, то он хотел бы возвратиться в Уорик и подождать там возращения сэра Уильяма. Но он не мог признаться, что Барби находится в Уорике, а как в таком случае объяснить свое желание ночевать там? Альфред усмехнулся. Саймон вряд ли поверит, что он хотел бы вернуться, чтобы спать с сэром Джоном.

Саймон вернулся прежде, чем он придумал что-нибудь подходящее, и Альфреду пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть скуку и раздражение, когда молодой Монфорт вновь продолжил прерванный разговор. Ночью, лежа в постели, Альфред понял, что уловил фальшь в поведении Саймона. Этот бесцельный разговор об одном и том же, возможно, говорил о рассеянных мыслях, а не о глупом пустословии. Альфред заподозрил, что Саймон был чем-то обеспокоен. Чем-то, не относящимся непосредственно к нему, хотя косвенно его затрагивающим. Не пришли ли новости об окончательном провале мирных переговоров?