Но когда беспокойство Риджите уже заставило было её выйти из трапезной, в зале неожиданно объявился сам принц Удвиг, чем снял изрядную долю тяжести с сердца девушки. Он вошел в зал в приподнятом настроении и, радушно раскинув руки, виновато произнес:

‒ Прошу извинить меня, уважаемые гости, за столь нелепое опоздание, но даже у молодых легкомысленных принцев бывают весьма серьезные дела, не терпящие отлагательств!

Он умеет быть обаятельным и удачно придумывать отговорки ‒ вдруг подумалось Риджите, ‒ что ж хорошо, королем он получится вполне себе гибким.

‒ Ваша светлость, ‒ тихо обратилась она к улыбающемуся Удвигу.

‒ Рад видеть вас в добром здравии, Риджите, ‒ только радости в словах принца не слышалось, и улыбка молодого человека при виде будущей жены сошла на нет.

‒ Могу ли я скромно надеяться на то, что сегодня вы проводите меня к столу?

Риджите все просчитала, обратившись с этой просьбой к Удвигу в тот момент, когда он вынужденно, соблюдая правила приличия, целовал ее руку. Простая вежливость и формальность не позволят ему увильнуть. А ей самой необходимо было дать принцу понять, что не позволит себя больше игнорировать. Пусть о помолвке и объявят поздно вечером, пора было уже показать окружающим кто есть, кто при дворе.

‒ Конечно же, моя дорогая, ‒ натянуто улыбнулся молодой человек, что весьма ощутимо кольнуло Риджите в самое сердце ‒ Герду Вардас он усаживал за стол со ртом, растянутым до ушей в искренней радости. ‒ Как я могу отказать, когда просит такая прекрасная дама?

‒ И ваша будущая жена, ‒ тихо напомнила обиженная красавица, беря Удвига под руку. ‒ Смиритесь с этим, ваша светлость.

‒ Ну что вы, я смирился, ‒ также тихо ответил принц. ‒ Но только смирился, и более ничего. 

‒ И куда это мы пришли? ‒ довольно весело спросила Герда.

Хотя по правде радоваться было нечему. Они явно заблудились и находились непонятно в какой части огромного королевского замка, древнего на столько, что даже бывалые крысы старались держаться своих хоженых троп.

‒ Это подсобные помещения, ‒ спокойно ответила Инге. ‒ Сюда заглядывает прислуга и то довольно редко.

Ну да, что редко, так это точно, подумалось Герде. На стеллажах под солидным слоем пыли громоздились старые использованные бочки из-под вина, пустые винные сосуды дальнего юга, расписные кувшины восточных умельцев и прочая глиняная посуда, которой не нашлось теперь места на королевских столах, так как ее весьма успешно заменили сервизы Анориона из удивительного по своей красоте фарфора тончайшей эльфийской работы. Все это освещалось тусклым светом, который едва пробивался сквозь плотные паутинные шторы на узких окнах.

‒ А мне такие кубки больше нравятся, ‒ кивнула Инге в сторону стеллажа с нагроможденной посудой. ‒ Они хоть и бьются, но в них есть память наших мастеров, которые творили их своими руками, вкладывая душу.

Сервизы эльфийской работы были не только прекрасны, но еще и практичны до безобразия. Могли служить веками, потому что никогда не трескались и не разбивались. Только вот и технологию производства таких вещей человеческим мастерам разгадать было не под силу. С появлением аноринского фарфора, производство грубой глиняной продукции скатилось на уровень деревенских артелей и мелких городских лавок. Благо, что совсем не исчезло, подумалось Герде, так бедные мастера гончарного дела совсем канули в вечность. Лорд Вардас не любил вычурность, но в доме имелась посуда из золота и серебра. Анорионские же диковинки отцом очень не приветствовались.

‒ Часто ты сюда приходишь? ‒ догадка осенила девушку неожиданно, чему она сама удивилась.

‒ Мне здесь нравится, ‒ замялась Инге, даже плохо освещенное помещение не скрыло того, что ей неловко и грустно. ‒ Сюда практически никто не заходит, разве что мышка пробежит.

‒ Но почему ты считаешь, что эти коридоры выведут нас в Северную башню, к покоям Оракула?

‒ Видишь ли, ‒ таинственно улыбнулась Инге. ‒ Слуги знают гораздо больше, чем просто обыденные сплетни, если с ними дружить и обращаться по-хорошему ‒ они могут многое рассказать и показать.

Герда не считала себя заносчивой девицей, но дома ей всегда было с кем поболтать ‒ пусть это и были всего лишь нянюшка и мама. К слугам она тоже хорошо относилась, хотя никогда дочери лорда Вардаса не приходило в голову секретничать с прислугой в потаённых комнатах родового имения, для этого вполне хватало младших брата и сестры.

‒ Так ты уже навещала Оракула? ‒ догадалась Герда.

‒ Нет, ‒ отрицательно покачала головой Инге. ‒ К нему я боюсь идти в одиночку.

Герда только покачала головой.

‒ Ты не могла бы конкретно указать направление нашего дальнейшего продвижения? Окружающий кавардак совершенно сбивает с толку.

‒ Однажды я гуляла здесь и немного заблудилась, потом вышла через вот эту дверь в стене, видишь?

Между высоких стеллажей, за отошедшей дубовой панелью, куда указывала Инге, и правда находилась небольшая дверь, едва заметная, в некоторых местах с нее гроздьями свисала пыльная паутина. Герде подумалось, что после сегодняшнего приключения им придется как следует вымыться, а то, чего доброго, можно заявится на бал с необычным украшением в волосах и стать посмешищем для всего двора, окончательно угробив репутацию, к вящей радости Риджите и ее свиты.

‒ Там был коридор, ‒ между тем продолжала рассказывать Инге. ‒ Который вывел меня в башню.

Дверь, скорее всего, предназначалась для слуг, потому что за ней и правда находился глухой узкий коридор. Герда понятия не имела, в какой именно части замка они находились, из-за отсутствия просматриваемых окон во двор или наружу, да и сам ход последние лет двадцать явно не пользовался популярностью ни у одной живой души. В едва освещенном проходе витал дух запустения, похожий на могильную тишину курганов или вымерших от чёрной хвори сёл. Видно даже те, кто знал об этом пути, старались не пользоваться им без вящей необходимости. Все же к Оракулу ходили самые отчаянные. Остальные, в том числе и прислуга, старались обходить Северную башню десятой дорогой. Слишком сильны были суеверия среди людей.

‒ Мы точно идем в нужном направлении? ‒ Герда обеспокоенно посмотрела на голые обшарпанные стены коридора.

‒ Думаю, да, ‒ невозмутимо ответила Инге.

‒ С тобою не соскучишься! ‒ улыбнулась юная леди Вардас. ‒ По крайней мере, пока все будут развлекаться на балу, мы уж точно не будем унывать в поисках выхода.

‒ Так бал же еще даже не начался! ‒ был ей ответ.

Узкий проход вывел к башне с винтовой лестницей.

‒ Нам наверх! ‒ предупредила Инге, подняла юбки и двинулась в указанном направлении. Спутница последовала ее примеру.

‒ Слушай, ‒ заговорила подуставшая Герда, когда они поднялись на ступеней сто, а конца пути не предвиделось. ‒ Ты точно не посещала Оракула?

‒ Нет, ‒ младшая сестра Браггитас тоже пыхтела, всему виной были тяжелые платья.

‒ Тогда с чего ты решила, что он находится именно там?

Дочь лорда Врдаса не злилась, ей наоборот было интересно ‒ она впервые в жизни поддалась на авантюру совсем юной Инге. А ведь Герде казалось, что она здравомыслящий человек.

‒ Во всех сказках прорицатели или колдуны живут на самом верху самых высоких башен, ну или в горах, ‒ пожала плечиком рыжеволосая девушка.

‒ Ага, тоже на самом верху, ‒ опять рассмеялась Герда.

‒ Само собой.

‒ Кажется мы с тобой переслушали сказок в детстве.

‒ Почему переслушали? ‒ удивилась Инге.

‒ Разве их тебе не рассказывала няня? ‒ смущенно произнесла юная леди Вардас.

‒ Ой, нет! Мне никто никогда ничего не рассказывал. Я сама читала сказки в старой обшарпанной книге, которую нашла здесь, в библиотеке. Не думаю, что ее пропажу заметят, правда?

‒ Скорее всего так и будет.

Веселое настроение Герды улетучилось, осталась только горечь. Лорд Браггитас не был бедным человеком, даже наоборот ‒ он и его семья были потомками древнего рода со своей историей. Браггитасы принадлежали к высокому Дому, что отражало отрытое им таинство божественных сил, передававшейся по наследству. Инге не была бедно одета или украшена безвкусно и вычурно, отнюдь. Но от чего-то складывалось впечатление, что худенькой рыжеволосой девушке с огромными зелеными глазами нужны совсем не богатые наряды и украшения. Инге отчаянно нуждалась в любви. Отец её, постоянно занятый на королевской службе, братья, которые уже обзавелись своими семьями, вечно болеющая мать не могли дать девушке этого. Не говоря уже о Ренате, которую заботила исключительно собственная персона. Временами Герде казалось, что сама леди Браггитас болеет только для сохранения постоянного внимания к своей тускнеющей личине. Такие мысли не могли не изматывать и саму Герду, проникшуюся теплым чувством к Инге, не испортившейся под дурным влиянием старшей сестры и ее подруг.