— Грязно работаешь, — чуть облегченно пробормотал парень, неожиданно догадавшийся в чью ловушку он попал.

Страх никуда не исчез, но отступил на задний план. На первый вышла злость. В основном на свою глупость, а уже потом на затаившееся в лесной глуши чудище. Бросившись к поваленным деревьям, он принялся за работу.

— Надо же было одному в лес попереться, — ругал себя Охотник яростно обрубая сухие ветви упавших сосен. — Как я сразу не догадался? Хорошо хоть Ледышка убежала, надеюсь хотя бы мой труп найти успеют.

Заготовив достаточно дров, парень бросился к высохшей ели, что так удачно когда-то росла на поляне. Пучок тонких еловых веток послужил ему отличным трутом и уже через пять минут возле корней одной из упавших сосен начал разгораться костер. Сам Охотник присел возле огня спиной к завалу, отложил в сторону копье и лук, вместо них вооружившись топориком, и принялся ждать.

Снегопад все усиливался, холодный ветер норовил распахнуть полы тулупа, а пальцы, сжимающие рукоять топора, тут же деревенели, стоило только отвернуться от огня. С каждой минутой видимость становилась все хуже, а противник все не появлялся.

Прождав почти полчаса Хакар безумно замерз, не смотря на горящий под боком костер. Засунув топорик за пояс Охотник негнущимися руками подбросил новую порцию дров и принялся усиленно растирать ладони. Парень не смотрел в сторону опушки буквально пол минуты. Но этого оказалось достаточно.

Мельком оглянувшись Хак обомлел. Всего в нескольких саженях от него на краю полянки замерло чудовище. Больше всего монстр напоминал высокого человека, под две с половиной сажени ростом. Кожа, а может и все тело его было деревянным, судя по покрывавшей его коре и лишайнику, а сам он был очень худ, но при этом обладал огромной грудной клеткой. Тонкие длинные руки заканчивались большими четырехпалыми ладонями. Голова была очень маленькая, что в сочетании с крепкой короткой шеей делало ее очень неудобной мишенью. Маленькие глаза были направлены на костер и горели ярко-зеленым огнем. Зеленый свет также едва пробивался из деревянной груди чудища.

Перед Хакаром стоял настоящий леший. Хранитель леса, бывший когда-то самым старым деревом окружающих лесов. И судя по глазам, горящих огнем, и зажатому в руке длинному деревянному копью, Хранитель был очень зол.

— Я не желаю тебе зла, — произнес Хакар, повернувшись к лешему лицом и низко поклонившись. — И никто из окрестных деревень не желает. Мы уважаем тебя — Хор’акан. Не губи наших охотников, если хочешь мы готовы принести тебе дары и помочь всем чем сможем.

Леший медленно перевел взгляд на все еще кланяющегося охотника. Тяжело вздохнув, что было очень похоже на гул ветра в кронах сосен, Хранитель окрестных лесов довольно быстро отвел руку и шагнув вперед ударил копьем, метя в живот человеку.

Хакар старался лишний раз не смотреть в лицо лесного стража, но из осторожности наблюдал за ним краем глаза. Заметив движение, он тут же отскочил назад — ближе к костру и толстый деревянный наконечник прошел мимо. Выхватив из-за пояса топорик, парень, второй рукой, начал подкидывать в костер уже подсохшие ветки.

— Хранитель, я не хочу с тобой сражаться! — выкрикнул Хак, но леший лишь еще раз ударил копьем в этот раз угодив в один из высоких сосновых пней.

— Да послушай ты меня! Я хочу разойтись миром. И поэтому сражаться с тобой мне все равно не придется!

Леший двинулся в сторону парня, но тот лишь отошел в глубину чуть расчищенного его силами завала. Дальше лесной страж идти побоялся, прямо перед ним во всю пылал огромный костер, которому Хак скормил остатки дров. Даже порядком разошедшаяся метель не сильно мешала огню.

Тогда чудище вскинуло левую руку и, направив ее на парня, начало, чуть приоткрывая рот, что-то говорить. Больше всего этот звук напоминал скрип деревьев на ветру, треск упавших сучьев и шелест осенних, уже отживших свое листьев. Деревянную ладонь окутало зеленое марево через секунду сорвавшееся в сторону парня, но тут же бессильно опавшее.

— Здесь лишь огонь и мертвое дерево, а вокруг зима, когда почти все живое спит. Если я прав, то бояться мне нечего, — облегченно усмехнулся Хакар. — Надеюсь Ледышка сможет привести подмогу…

Костер, и без того жарко пылавший начал перебираться на упавшую сосну, которая была к нему очень близко. Заметив это леший чуть отступил и воткнув копье рядом собой снова начал что-то шептать. Хакар же просто выжидал, надеясь, что леший оставит его раньше, чем завал, служивший ему укрытием, превратиться в горящую могилу.

Хранитель леса яростно бормотал что-то на своем языке с каждой секундой все громче и громче. Его голос стал напоминать лесную бурю, что валит деревья, вырывая их с корнем, и срывает крыши с брильемских изб. Эта странная речь пугала и завораживала одновременно. Заслушавшись Хакар прозевал момент, когда чудище замолчало. Последнее что он помнил, после того как вынырнул из сонливого забытья, это упавший на колени леший и все жарче пылающий завал, что смыкался над самим Охотником.

***

Хакару пятнадцать. Минувшей осенью он прошел обряд Становления, а значит стал полноправным охотником деревни. На самом деле Хак родился в начале весны и по правилам должен был подождать следующей осени и своего шестнадцатилетия, чтобы пройти обряд. Но его отец был хорошим охотником, что очень ценили брильемцы, и в знак уважения сделали для его сына исключение.

В начале осени, во время обряда, отец подарил юному охотнику его первый взрослый лук. Он был еще немного великоват и туговат для вчерашнего мальчишки, но это заставляло Хакара лишь усерднее тренироваться в стрельбе.

Сегодня они с отцом вместе пошли на охоту. Хак ходил на охоту и раньше, но именно этот раз был первым после ритуала, а значит сегодня он сам имел право взять крупную добычу. Зима только началась и пока что можно было обойтись без лыж и снегоступов, а воздух был еще относительно теплым, так что в лес охотники вошли практически налегке — из оружия лишь луки и ножи, а вместо теплых тулупов осенние куртки.

— Зря мама нас ругает, — подмигнул сыну Холкин. — Раз пошли налегке больше добычи принести сможем. К весне надо запасти побольше пушнины, Кралийские купцы всегда дорого ее покупают.

Хакар важно кивнул в ответ на слова отца, за что удостоился любящей насмешки. Проведя ладонью по бороде Холкин ненадолго задумался, а после поспешил в сторону поросшего сосняком бугра, кивком головы позвав за собой сына. Чуть смущенный парень подотстал и не сразу догнал идущего впереди мужчину. В свои тридцать пять его отец был быстрее и проворнее многих куда более молодых охотников, юному же Хакару и вовсе было тяжело с ним тягаться. Особенно учитывая, что телосложением он пошел в маму и был не таким рослыми и крепким как Холкин в его годы, но зато более юрким и ловким.

Конечно, по меркам брильемских лесов Холкин был еще достаточно молодым мужчиной, многие здесь, в Лесах, продолжали охотиться и после пятидесяти. Правда доживали до такого возраста далеко не все, да и те, кто доживал не часто могли похвастаться безупречным здоровьем. Никто не мог гарантировать, что сразу после обряда инициации тебя не задерет медведь или не распорет бивнем бедро кабан, а там уже как Боги решат. Может и выживешь, но об охоте зачастую после этого стоит забыть. Но брильемцы не бросали никого. Если ты не можешь охотиться, то ничего страшного, оставайся в деревне, паши землю или изготавливай луки, стрелы и прочую охотничью снасть. В таком случае ты и с продажи пушнины получишь свою справедливую долю.

Холкину пока везло. Чуть выше среднего роста, широкоплечий, чуть смуглый, как и почти все брильемцы, с коротко остриженными черными как смоль волосами, но густой и длинной, в тон волосам, бородой. Все знали его как хорошего и довольно везучего охотника и прилежного семьянина. С его лица практически никогда не сходила легкая улыбка, к тому же он был приветлив со всеми, даже незнакомцами, из-за чего легко располагал к себе людей. В том числе и за пределами Лесов, куда охотники выезжали поторговать.