В следующее мгновение со стороны неизвестного девочке зверя, уже приблизившегося к стаду, раздалось чуть испуганное и скорее вопросительно блеяние маленького ягненка, тут же перешедшее в крик боли, чтобы спустя еще мгновение оборваться. Облако наконец-то отплыло в сторону заливая луг бледным лунным светом. Перед маленькой Риналой предстал исхудавший, израненный, но все еще опасный хищник. Клыки волка были сомкнуты на тоненькой шее ягненка, его маленькая головка безвольно свисала из пасти зверя, а на траву капала темная, почти черная в ночном сумраке кровь.

Громкий визг Риналы разбудил ее отца и брата. Ничего не понимающий пастух вскочил на ноги и шаря заспанным взглядом вокруг бросился к дочери. Лишь спустя несколько секунд мужчина заметил убегающего в сторону леса зверя. В зубах волк все так же сжимал бездыханное тело ягненка, безвольно мотающее головой из стороны в сторону с каждым скачком лесного хищника.

По иронии судьбы тем ягненком оказался Одуванчик, что еще сильнее ударило по неокрепшему сознанию маленькой девочки. Возможно, будь она старше и вместо страха в ее сердце поселилась бы злоба или по крайней мере обида на зверя, который, по правде говоря, всего лишь пытался выжить, но тогда Ринале было лишь пять. По итогу даже спустя почти полтора десятка лет уже ставшая взрослой девушка до сих пор боялась волков. За свою короткую жизнь она успела повидать куда более жутких тварей, но именно волки до сих пор пугали ее так же сильно, как и когда-то в детстве.

Новых завываний не было слышно уже давно и успокоившись Ринала начала засыпать. Редкие мысли вяло проплывали в ее голове. Иногда девушка пыталась их поймать, но они ускользали, не давались в руки. Отличить явь от сна уже было практически невозможно.

Неожиданно слух почти уснувшей девушки уловил громкий крик плохо различимый в полудреме, к тому же его почти сразу заглушил собачий лай. Приподняв голову Ринала начала непонимающе озираться, а спустя несколько секунд по ушам ударил новый возглас, сопровождаемый звоном колокола:

— Тревога!

***

С момента начала караула прошло около часа. Первое время Хакар еще о чем-то болтал с Гуртом, но вскоре их разговор сам собой затих. Малознакомым друг с другом Охотникам было не о чем говорить, хотя старший их них и пытался найти новые темы для общения, но Хак в большинстве своем отвечал коротко и ни о чем не спрашивал. А вот наемники все не замолкали и постоянно находили новые темы для разговора. Хотя скорее всего болтовней они просто отвлекались от постоянно наваливавшейся дремы.

Изо всей силы зажмурившись и чуть прикусив губу Хакар глубоко вздохнул и усевшись попрямее вновь уставился в сторону леса. Спать хотелось безумно, не смотря на царивший вокруг холод. Чтобы хоть как-то отвлечься парень начал пристальнее вглядываться в темноту. Ночь сегодня была безлунная, так что даже острое брильемское зрение не особо выручало — Хакар мог хоть что-то различить лишь в нескольких саженях от границы лагеря — все остальное скрывала кромешная тьма.

Устало вздохнув парень взял в руки чехол с луком и от нечего делать стал разглядывать украшавшую его вышивку. Простые и в чем-то банальные сцены охоты украшали потрепанной временем изделие, но его ценность для Хакара заключалась не в этом. Отец подарил его Хакару, когда тот прошел обряд Становления и как он рассказывал ему этот чехол достался точно также от его отца, который сам его и стачал, а затем попросил жену украсить новенькое тогда изделие вышивкой.

Неожиданно Добряк, до этого спавший, приподнял голову и тихонько зарычал, уставившись в лесную тьму выше по холму. Хак насторожился и тоже начал подниматься, пытаясь разглядеть хоть что-то впереди. Вдыхая через раз, он попытался прислушаться, но болтовня «коршунов» сбивала с толку. Парень уже приоткрыл рот чтобы заговорить, но Гурт его опередил:

— Заткнитесь, олухи, — шикнул мужчина и судя по всему тоже начал вставать.

Шерсть на загривке Добряка вздыбилась, а сам он напряженно замер на месте, продолжая с каждой секундой все громче рычать. Хакар открыл чехол и начал вынимать лук, и лишь тогда он наконец-то увидел пару глаз, горящих оранжевым огнем из-за отражавшегося в них света костра. А затем еще одну и еще. В сторону лагеря с холма спешило около двух десятков волков, Хакар был уверен, что это они. Добряк зашелся звонким громким лаем, а Хак одновременно с ним закричал:

— Тревога!

Наемники не ждали ни секунды. Один из них подхватил свой щит и топор и выскочил вперед одновременно с уже сбросившим шубу Гуртом. Второй, как и Хакар, принялся натягивать тетиву, но в отличии от парня на арбалет. Третий же подскочил к небольшому колоколу, подвешенному на треноге из собранных возле лагеря жердей и начал звонить в него, попутно крича: “Тревога!”.

— Добряк, к ноге! — крикнул Хакар чуть не сорвавшемуся вперед псу.

Выхватив стрелу, парень выстрелил в ближайшую пару глаз. Самих волков еще не было видно, но ворваться в лагерь они должны были в ближайшие секунды.

К Гурту и первому «коршуну» присоединился звонарь, а из некоторых палаток, что занимали наемники, начали выбираться первые воины. Спустя пару мгновений звери добрались до границы лагеря. Позади испуганно заржали кони, костер в который кто-то подкинул охапку тонких веток ярко полыхнул на секунду осветив чуть больше чем раньше. За эти секунды Хакар успел заметить пару не совсем обычных волков. Эти звери не спешили атаковать, а пошли в обход явно нацелившись на испуганных лошадей.

— Волкулы! Коней берегите! — заорал Хак, а в следующий момент на их жидкий строй налетели первые волки.

Лук сразу стал почти бесполезен в образовавшейся сутолоке, поэтому Хак одним из первых рванулся назад на защиту коней и был ослеплен неожиданно вспыхнувшим над лагерем небольшим солнцем. Оказывается, Найла не сильно отстала по скорости сбора от наемников, которые вообще-то спали прямо в кольчугах. И именно ее надо было благодарить за сияющую над лагерем звезду, молитву для которой она начала читать еще в палатке.

Что происходило дальше Хакар запомнил смутно. Кое-как проморгавшись он еле успел увернуться от набросившегося на него волка. Тут подоспел Добряк и вцепился в шею только приземлившегося зверя, Хакар же бросился дальше — спасть лошадей, хотя особой надобности в этому же не было.

Лагерь удалось отстоять, в большинстве своем благодаря «коршунам», которые доказали, что не зря едят свой хлеб, среагировав на сигнал тревоги быстрее всех. Из Охотников выделились только Хак, Гурт и Найла. Первые двое итак были на ногах, когда все началось, а жрица своим Чудом в начале боя осветила всю территорию лагеря и ослепила в основном противника. Хотя Хакару и еще паре наемников тоже не повезло.

Никаких потерь караван не понес, разве что несколько «коршунов» получили легкие ранения, да одного из коней все же немного подрали. Волкулы отступили довольно быстро, осознав, что их план не удался, а волки, оставшиеся без своих лидеров, сражались не очень рьяно.

После скоротечного боя, занявшего от силы несколько минут, Хакар направился в своим друзьям, которые уже собрались возле палаток. Арк о чем-то разговаривал с сидящей на корточках Риналой. Девушка выглядела слегка подавленной и немного бледной, но старалась не подавать виду. Крина выглядела чуть расстроенной, а ее спутник был все так же невозмутим.

— Эй, все в порядке? — спросил Хак приблизившись.

— Да, только Ринала испугалась, — ответил Аркум.

— С детства волков до жути боюсь, — немножко криво улыбнулась девушка.

— А мне Хвель от палатки отойти не дал, — пробурчала Крина. — К чему эта опека? Если б ты меня отпустил волкулы бы не ушли.

Северянин ничего не ответил. Вместо этого здоровяк кивнул куда-то за спину Хакара. К небольшой группе Охотников приближались Гурт и Вал.

— Здорово нас твоя собачка выручила, — хлопнул парня по плечу Гурт. — Да и ты не оплошал.

— Да, признаю, от твоего пса есть польза, — сухо заметил Вал. — Свой вклад в победу вы внесли.