– Дина где? Где Дина? – выкрикнула Света. Голос почему-то отказал, получилось, почти шепотом, но Оля встрепенулась:

– Мы вместе шли, меня схватили, затащили в машину. Проехали, потом вернулись, и меня выбросили. А Дина убежала.

– Смотрю – подъезжают, стекла темные, энту на асфальт кидают, как куклу – и след простыл, – затараторила старушка в старом пальтеце.

Света глядела на нее, все еще не понимая. Картинка не вырисовывалась, было тревожно и как-то обидно, что все остальные, даже эта старушка – дунь на нее, рассыплется, – понимали, что случилось. Им было проще, кошмар легко представить, если все случается не с тобой. А если с тобой, с сестрой, с ее подружкой? Неужели правда, что детей похищают?

– Пойдем, – отодвинув любопытных, чем-то, как ей показалось, испуганно обрадованных людей, Света взяла Олю за руку, – позвоним твоей маме. Ты этим, в машине, что-нибудь говорила?

Света шла, сжимая в руке маленькую доверчивую ладошку и чувствовала себя взрослой. Защитницей и заступницей. На самом деле сердце ее громко билось, но она сдерживала панику. Нельзя было пугать Олю. Тем и отличаются взрослые, что не могут позволить себе трусить и плакать, как дети.

– Нет, – Оля испуганно округлила глаза. – Они только спросили, как меня зовут. Я сказала.

Они двинулись, и небольшая толпа свидетелей проводила их немного разочарованными взглядами. «Им, зевакам, что, – зло подумала Света, – просто приключение, которое можно обсудить. Где же Динка? Куда она побежала? А вдруг ее успели догнать?» Они Завернули во двор, и тут Света увидела Дину. Та стояла за кустами и глядела на них сквозь поредевшие листья. Лицо у нее было насупленное. Она не понимала, что случилось. Почему- то обратили внимание на Олю, а не на нее, и это немного обидно. А с другой стороны, может, и хорошо, что на Олю. Не хотелось бы так разгуливать на виду у всех в рваных колготках и с разбитой коленкой.

– Иди сюда, – позвала Света. – Рассказывайте, что случилось.

Оля, посмотрев на Дину с упреком, вдруг громко заревела, а Дина молча достала платок и принялась вытирать ей слезы.

– Поднимайся домой, расскажи все маме, а я провожу Олю, – скомандовала Света. – Оль, можешь идти быстрее? На тренировку опаздываю.

Света жалела Олю. Попала, дурочка маленькая, в историю. Из-за Динки? Ей вспомнился вчерашний амбал в подъезде с цыплячьими волосами, тот, что искал армейского кореша. Надо было матери рассказать, да не хотелось лишний раз об этом. Все равно она всегда на стороне Алика и знать ничего не хочет. Как страус, прячет голову в песок.

Она довела Олю до двери, и мать ее, женщина с модной прической и синими ногтями, посмотрела на Свету подозрительно. Пока Света думала, что отвечать на вопросы, где они встретились и что с коленом, Оля принялась тараторить. У женщины сузились глаза, она рванула дочь к себе, а перед Светой захлопнула дверь.

И больше чтобы к этой Муртазаевой на пушечный выстрел не подходила! – услышала Света крик из-за двери. Минуту она стояла, оглушенная, забыв, что опаздывает на тренировку. Потом ей стало обидно за Динку: она-то тут при чем? Потом она обиделась за себя. Зачем, спрашивается, пошла отводить? Нечего было ввязываться в их семейные дела, горько подумала она о Наташе с Аликом.

Света, не замечая дороги, доехала до спортивного тира, переоделась, убрала волосы под бандану, легла на мат, взяла винтовку и попробовала успокоиться. Полностью сконцентрироваться не удалось. Привычно забухали выстрелы, тренер Людмила бросила ей на ходу:

– Малахова, упор свободнее, что ты вцепилась в ложе... – Остановилась, подвинула Светину ногу. – И не скреби ногой, расслабься...

Когда все закончилось, тренер подытожила:

– Секачева молодец, Малинина – на четверку с минусом, Клинк сегодня только людей смешила, Малахова так и не пришла в себя, отстрелялась в бессознанке. Я была о тебе лучшего мнения!

Зря Света полагала, что может сосредоточиться в любой обстановке. Наверное, не в любой. Наверное, когда вначале исчезает Дина, потом на тебя орут, точно это ты украла чужого ребенка, нервы подводят. Надо будет над этим работать. Бабушка уверяет, что работа спасает от всего, а свободное время человеку вообще ни к чему, он не для того родился, чтобы пылиться, как носок под диваном. Тех, у кого есть дело, с ног не собьешь. Только вот где оно, это дело? И какое из множества дел твое? Как вообще люди выбирают профессию, дом, мужей? Как выбирать, если не с чем сравнивать? Что, к примеру, лучше: изучать жизнь скорпионов или дома проектировать? Скажем, стрелять интересней, чем танцевать, это точно. Света раньше ходила в кружок восточного танца. Ничего, конечно, но со стрельбой не сравнить.

На входе, у железных ворот, как всегда, отирался Леха Климкин и, увидев ее, поплелся следом. Света сделала вид, что его не замечает. С Климкиным та же проблема. Она никак не могла решить, стоящий он парень или нет. Может, он «слабый человек», который по определению предатель? Носом он напоминал прогулочный катер. У него, кстати, вообще никаких сомнений нет. Ходит за ней, как козлик на веревочке, а с какой целью, сам не знает. Так, время провести, поболтать ни о чем? Говорит он всегда много. И дело у него всегда есть – компы и игрушки.

– Свет, а Свет...

– Ну чего тебе?

– Может, это, в кино сходим?

– Чего я в кино не видела?

– Ну, может, в кафе тогда?

– В ка-афе? У тебя что, деньги есть?

– Есть, – оскорбился Леха.

– У родителей спер?

– Зачем? В лагере заработал.

Света шла молча. Стойкий товарищ, но зануда страшный. Будет канючить, пока своего не добьется. По принципу «капля камень точит».

– Ну так пойдем в кафе-то?

– Зачем?

– Ну ходят же люди куда-то, – начал отчаиваться Леха.

– Люди вообще много глупостей делают, – отрезала Света. В конце концов, что ему надо? Пусть сформулирует. Просто так шляться с ним она не собирается. Бессмысленно как-то. Пустая трата времени.

Их обогнали девицы из Светиной команды, и одна спросила:

– Что, прогулка под липами?

– Замуж тебе пора, Малинина, – отбрила ее Света.

Климкин промолчал. Его шутками не проймешь. Он все равно уселся в трамвае с ней рядом. Старый трамвай громыхал и звенел, а Климкин стал выяснять, зачем ей нужна стрельба. В жизни вряд ли пригодится. Хобби, что ли?

– В Чечню завербуюсь, – ответила Света. – Снайпершей по контракту.

– За кого? – удивился Климкин.

– Как за кого? За наших, конечно. Не за чеченов же.

– A-а, ну да... Свет, а ты сможешь вот так, в человека выстрелить?

Она подумала.

– Надо будет – смогу.

Вообще-то она не была в этом уверена, так просто сказала, чтобы Климкин не думал, что она слабая.

– А в Израиле все девушки в армии служат! – похвастал Климкин.

– Как ты мне, Климкин, надоел со своим Израилем... Вот скажи, у тебя есть цель?

Он немного подумал.

– Хочу в Германию уехать. Там к евреям хорошо относятся.

Света уставилась в окно. Интересно, где-нибудь есть место, где к ней хорошо относятся? Может, это действительно и есть цель – найти такое место? Или хотя бы одного человека, который хорошо к тебе относится? Климкин тоже о чем-то задумался, а потом решил прояснить волновавший его вопрос:

– Свет, а у тебя, это, папа твой, это... чечен... чеченец? Ну, из Ичкерии?

– Значит, так... – Голос у Светы стал металлическим. – Запоминай: он мне никакой не папа. Это первое. Во-вторых, он из Дагестана, а это большая разница.

Света отреклась от Алика с мстительным наслаждением. И вовсе не из-за истории с Олей Яницкой, в душе она именно так к нему и относилась. Как к чужаку, который влез в их жизнь и занял там место, которое не заслужил, а купил за деньги. Которые тоже не заработал, а украл. Он даже не чеченец, которые воюют насмерть. Он просто... просто... Она даже не могла сформулировать, кто он, и от этого злилась еще больше.