Сверху донеслись шаги, шорох, но никто не появился.

Север усмехнулся, задрал подбородок, показывая, что кто-то греет уши.

— Забавно, но я совершенно чист и собирался остаток жизни провести с мутантами в Пустошах, ведь в Империю мне ход заказан, — сказал кхар уже в голос — для охранника, который наверняка подслушивал. — Будучи тупым супером, я принесу гораздо меньше пользы.

Он смотрел с сочувствием, видимо, уверенный, что сокамерник скоро умрет. Север же догадывался, что совершенный организм кхара способен противодействовать радиации, пусть и не так успешно, как метаморфизм. Расспрашивать о том, как превращают в суперов, смысла не было — он вряд ли знал о таких вещах.

Тем временем Терант подергал цепь, посмотрел на столб и проворчал:

— Если мы проторчим тут несколько дней, то получим несовместимую с жизнью дозу облучения. То есть проклятия Двурогого…

— Радиации, — кивнув, прошептал Север.

Тангстен подскочил, цепь зазвенела — он рванул к Луке и прошипел негромко, чтобы не услышали наверху:

— Радиации? Впервые вижу здесь человека, знакомого с этим словом! Ты из большого мира?

— Я родился в Столице, Терант. Но знаю о «генетическом отребье», заселившем так называемую Империю, о генетически совершенном роде Ра’Та’Кантов с сияющей королевой Тайрой во главе…

— Кто ты такой, твою мать? — перебил черный.

Север поманил кхара и, когда тот приблизился, прошептал:

— Император Маджуро Четвертый…

Услышав, что Север и есть считающийся казненным бывший император Маджуро, Терант-Тангстен расхохотался.

— Ну а я тогда Пресвятая матерь! А-ха-ха! Слушай, я теперь понял, как ты других верховодов кончал: смешил до смерти!

В общем, черный так и не поверил, и Лука с облегчением подумал, что, может, оно и к лучшему. А то пришлось бы объяснять и про метаморфизм, и про их прошлую встречу, то есть либо все выкладывать, либо окончательно завраться. К тому же Двурогий знает, какие возможности у его жрецов и шаманов, могут и подслушать.

— Ты бы лучше спал, Север, — проговорил Терант, укладываясь на спину и закрывая глаза. — Сон отключает ненужные функции организма, и тогда он успешнее сопротивляется радиации.

Поворочавшись, Тангстен вырубился и засопел. Север же принялся мерить шагами дно ямы, рисуя картины превращения в суперов — одну другой ужаснее.

Когда стемнело, он тоже задремал, а проснулся от звуков проворачивающихся шестеренок — платформу поднимали. Наверху царила суета, Север запрокинул голову.

— Надо же, — задумчиво проговорил верховный жрец Агреттон, взирающий на пленников, — все-таки выжил, прав был Дигоро. — Обернулся и скомандовал скрытым от глаз Севера мутантам: — К жрецам его. Да смотрите, чтоб не сбежал. Головой отвечаете!

Длиннорукий Дигоро спрыгнул на платформу и, ловко скрутив Северу руки гибкими стальными тросами, отщелкнул цепь от столба и намотал на руку.

— Давай на лестницу, и без глупостей!

Если Север и планировал «глупости», то точно не здесь. Он послушно топал за Агреттоном в сопровождении двух суперов и усиленно думал. Ему хотелось разобраться, откуда у мутантов прибор, которым его парализовали. Из большого мира? Тогда тем более интересно. Да и тросы такие не изготовить даже в условиях Империи. От Гердинии он слышал, что ее супруг Антоний приторговывает безделушками…

И здесь его осенило: а что, если это был Кросс? Тот, кто снабдил барона Расмуса таким же прибором, какой Север видел в руках Даффна перед пленением! С Кроссом у Маджуро было много противоречий, и отношений с Гердинией ревнивый муж мог не простить.

Что касается местных, вряд ли Кросс заглядывал к ним. Варианта два: либо жрецы — не простые мутанты, а группа, нашедшая подземный бункер, как и команда Севера, и разобравшаяся в назначении предметов, либо кто-то еще, и тут догадок море.

Потому Лука сперва решил посмотреть на жрецов и лишь потом что-то делать. Вдруг они окажутся разумнее мутантов, и с ними можно будет договориться?

Наверху ждал медведеобразный Мофаро — он зыркнул недобро, Дигоро передал цепь. Агреттон направился к выходу.

— Давай, Северок, за мной. Жрецы всех насквозь видят, вот и расскажут, что ты скрываешь и кто такой есть…

Север окинул взглядом просторное помещение, где насчитал три ямы. На закопченных стенах висели факелы, не было ни одного окна, и только выйдя наружу, он понял почему.

Яма находилась в пещере, в скале. Дальше вела узкая дорожка, с одной стороны каменная стена, с другой — такая бездонная пропасть, что при падении даже метаморфизм не спасет. Поселения поблизости не наблюдалось. Либо он не в Убежище, либо оно с другой стороны скалы.

В конце концов Севера вывели на просторную площадку к воротам, тоже вырубленным в скале, а дальше и вниз, очевидно, к самому Убежищу, вела широкая дорога. Такие ворота Север уже видел на подземной базе. И работали они примерно так же: Агреттону достаточно было поднести руку, и те открылись сами.

Внутри оказался округлый коридор то ли из бетона, то ли из материала, в Империи неизвестного, свет лился сверху — все было почти так же, как на той подземной базе, и Север подумал, что все-таки он прав: жрецы — это те, кто получил доступ к технологиям, возможно, они создали образ Двурогого, чтобы держать мутантов под контролем. Радиация здесь превышала норму, но не как в яме — энергия Колеса понемногу начала восстанавливаться. Если бы Севера покормили с утра, возможно, удалось бы накопить ее, и хватило бы на несколько секунд боя.

Дверь закрылась, и Север оказался один на один с Агреттоном, еле поднимающим цепь.

— Не боишься меня, шаман? — пророкотал Север усиленным голосом — аж стены завибрировали.

— Я один из немногих могу выжить после встречи со жрецами, что мне ты? В этом мире мало одной силы… и железной кожи, бывший верховод!

Север хотел вырвать цепь из рук и задавить шамана, но решил во всем разобраться и не лезть на рожон, потому спокойно пошел следом.

Знакомая дверь со створками, втягивающимися в стены, впустила во второй коридор, где вдалеке виднелись Алям и Инвазион. И здесь роботы? Ну точно база! Эти два стража не атаковали, но были активны — вращали головами.

Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь звоном волочащейся по полу цепи и шумным дыханием Агреттона. Шаман держал спину ровно, но ступал на цыпочках, замирал и прислушивался. Остановился, помахал рукой, и в стене образовался проход в небольшую пустую комнату.

— Заходи, давай, — пробрюзжал шаман, нервно вертя головой, словно кого-то опасаясь.

Север переступил порог, и стена за спиной образовалась будто ниоткуда. Цепь, тянувшуюся в коридор, обрезало. Агреттон остался снаружи. По всему было видно, что шаман торопился, не хотел встречаться с теми, кто тут живет.

Север смерил шагами комнату: по шесть в каждую сторону. Окон, свечей нет, стены сами светятся.

Что же за ужасные жрецы правят Пустошами? За последнюю неделю его грызли пожиратели и пустынный варан, глотал глубинный червь, пытался убить эхо-скорпион, он повидал столько уродов, столько ужасов, что вряд ли теперь что-то способно его напугать. Но наследие Эск’Онегута зудело мыслью: страхом и силой Империю не вернуть. Нужно понять, чего хотят эти мутанты — жрецы и шаманы, — а потом решать. Сумел же он покорить Рванину и обзавестись соратниками не только силой, но и добрыми поступками.

Пришли непрошенные мысли о мутантах рейда покойного Гекко. Жаба, Йогоро, Скю… Он успел к ним привязаться и хотел верить, что они так и остались в Рванине в относительной безопасности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​

В ожидании Север обдумывал диалог со жрецами. Наверняка это разумные люди, а ему есть что предложить, он как-никак законный император. Пока положение Рециния шаткое, наверняка у Маджуро остались союзники в Столице, да тот же простой народ… Можно объединить мутантов и ударить по северным баронам, которых Столица пока не в состоянии защитить. Разграбить владения Расмуса — все равно что убить двух зайцев одним ударом. Это значит и отомстить за предательство, и дать поживиться мутантам.