Рейчел расправила плечи. Возможно, Мейтленд просто хочет поговорить с ней. Но, вспомнив о том, как он набросился на Мерси, Рейчел не испытала особого оптимизма.

Если он захочет обсуждать вопрос об их браке, она снова объяснит ему, что не готова к этому. Элиас умер, а она все еще не может его забыть. Пока этого объяснения было достаточно для того, чтобы Мейтленд ее не трогал.

– Добрый вечер, Мейтленд. – Она вскинула голову и шагнула вперед так, чтобы их разделял стол, но ничем не выдала своего страха. – Не хотите ли перед обедом выпить кофе или чаю?

Мейтленд оперся спиной о буфет и устремил на нее пристальный взгляд. В одной руке у него была рюмка, в другой – бутылка.

– Зачем тратить время на эту бурду?

Он налил себе бренди.

Она сдвинула брови. Почему он так много пьет? Рейчел всерьез попыталась оценить расстояние до выхода. Из обеденного салона вели две двери: одна была совсем рядом, вторая – далеко. Но Мейтленд не выпустит ее.

– Чего вы хотите, Мейтленд? – спросила Рейчел.

– Не тебя. Но мне придется тебя взять, – грубо заявил он.

– Что? – У Рейчел перехватило дыхание.

– Ты худая коричневая крольчиха.

Рейчел ушам своим не поверила.

– Мейтленд, давайте лучше обсудим достоинства холодной индейки и окорока. Сейчас время ужина!

– Нет. Мы поженимся, и ты родишь мне сыновей. – Он сделал большой глоток бренди. – Мне как-то придется забраться на твою ледяную шкуру, потому что остальные опекуны не расстанутся с настоящими деньгами прежде, чем ты забеременеешь.

Голова у Рейчел закружилась, она судорожно вцепилась пальцами в спинку стула.

– Мейтленд, вы ведь шутите, правда? Вы даже не сделали мне предложения.

Сможет ли она закричать достаточно громко, чтобы привлечь внимание рабочих депо? Вряд ли.

– Не обязательно. Ты выйдешь за меня, даже если на церемонии венчания упадешь в обморок, а пастор либо напьется, либо получит хорошую взятку. Моей семье нужны твои деньги. – Он выпил еще бренди. – Проклятие! Как бы мне хотелось, чтобы ты была попривлекательнее!

Ей придется тянуть время, пока кто-нибудь не подойдет достаточно близко, чтобы ее услышать. Возможно, тщательно подобранные доводы смогут, его разубедить.

Она бросила быстрый взгляд на ближайшую дверь. Он стоял между ней и выходом, перекрывая путь к отступлению.

«О Боже!»

– Не пытайся убежать. Или закричать, – добавил он, ставя на буфет опустевшую бутылку. – Все охранники – люди отца. Им хорошо заплатили за то, чтобы они не обращали внимания на то, что происходит внутри.

Рейчел судорожно сглотнула. Внутренний голос призывал ее бежать, однако она снова попыталась прибегнуть к логике.

– Если ты принудишь меня к браку, это повод для развода.

Он мерзко хихикнул:

– Только если ты кому-то об этом расскажешь. А ты этого не сделаешь, потому что будешь сидеть взаперти и ждать меня.

Рейчел застыла.

Ждать его? Боже правый, неужели на том крошечном острове?

Мейтленд тихо засмеялся:

– Я так и подумал, что это тебя проймет! Ты будешь жить на Уступе Коллинз круглый год, вокруг будут только слуги и ублюдок, который на тот момент окажется у тебя в брюхе.

«Нет! Никогда! Милостивый Боже, только не он и не эта тюрьма…»

– Они поверят, что ты полюбила свежий океанский воздух. Как ты помнишь, попасть туда трудно из-за атлантических течений, да и паром ходит всего четыре месяца в году.

Он снова налил себе бренди.

Боже правый, когда она в последний раз стояла в чулане, который заменял в этом доме погреб, ей казалось, что стены обрушиваются на нее каждый раз, когда волна разбивалась о берег. Неужели ее снова туда увезут? Сердце Рейчел бешено колотилось, ее прошиб холодный пот.

Родить ребенка в этой клетке? Лучше умереть!

– Нет! – глухо сказала Рейчел. – Нет, нет и нет!

Мейтленд оторвал взгляд от буфета, где разглядывал надписи на графинах, и выгнул бровь.

– Не глупи, Рейчел. Я сегодня тебя поимею. Так что помалкивай. Может, ты сразу забеременеешь, это упростит дело.

Она решительно покачала головой:

– Никогда.

– Ты ведешь себя как дура.

Она снова покачала головой:

– Что бы ни случилось, я никогда ни за что за тебя не выйду!

Мейтленд метнул на нее яростный взгляд:

– Чертова сучка, да как ты смеешь? Ты сделаешь все, что я тебе прикажу. Иначе…

Он схватил хрустальный графин и ударил им по краю стола. Графин разбился, на дорогой ковер посыпались осколки.

Рейчел вскрикнула и отскочила назад.

– Только попробуй противиться мне, и я разобью тебя, как этот графин! Поняла?

Он стал приближаться к ней, схватил большую вазу с цветами, стоявшую в центре стола, и швырнул об пол.

– Посмей только перечить мне, и я разотру тебя в порошок, сучка! – заорал он, топча каблуком рассыпавшиеся розы и хризантемы.

Рейчел бросила в него пригоршню орехов, пытаясь выгадать время.

Он надвигался на нее, словно гиена, подбирающаяся к жертве.

Сердце ее бешено колотилось. Ей необходимо обороняться, но как?

Она наткнулась на боковой стол, где стояли десерты, кофейник и чайник. Рейчел машинально завела руку назад, чтобы опереться о стол, там стояли тарелки и приборы. Она стала шарить рукой по столу и нащупала вилку для лимона.

Мейтленд навис над ней, впился пальцами ей в бока.

– Сучка проклятая, я покажу тебе, кто здесь хозяин!

В глазах у Рейчел потемнело, ее охватило отчаяние; плохо соображая, она при этом оставалась ледяной. Ее правая рука сжалась на вилке для лимона.

Мейтленд грубо просунул свою ногу между ее коленями, выкрикивая ругательства и непристойности.

Рейчел взмахнула вилкой для лимона – прибор оказался длиной с ее ладонь и не шире большого пальца, а зубцы не менее острыми, чем у пестика для колки льда, – и рассекла Мейтленду лицо от виска почти до подбородка.

Он заорал и отшатнулся, прижав ладони к лицу, залитому кровью.

– Будь ты проклята, что ты наделала?!

Содрогаясь, Рейчел отшвырнула вилку в сторону. Мейтленд резко повернулся и попытался снова ее схватить.

Рейчел отпрянула, и он упал на колени, поскользнувшись на цветах.

Он попытался поймать ее за щиколотку. Его лицо превратилось в кровавую маску.

– Проклятие, Рейчел! Ты еще пожалеешь, что родилась на свет!

«Боже правый, неужели его ничто не остановит?» Она схватила первый попавшийся тяжелый предмет – им оказался массивный серебряный кофейник – как раз в ту секунду, когда пальцы Мейтленда сомкнулись на ее ноге.

– Богом клянусь, я тебя высеку! – пообещал он, пытаясь подняться на колени.

Рейчел с размаху опустила кофейник ему на голову. Он рухнул на пол, и кровь залила бельгийский ковер.

Рейчел трясло. Она медленно пятилась от Мейтленда, заткнув себе рот кулаком, прилагая все силы к тому, чтобы не потерять сознание.

Кто-то застучал в заднюю дверь за кухней.

– Мистер Мейтленд? Сэр!

Громилы Мейтленда наконец решили узнать, что происходит.

Рейчел подхватила подол и бросилась к дальней двери и своему купе.

«Боже милосердный, помоги мне незаметно выйти из вагона и добраться до Омахи! Потом найти кого-нибудь, кто бы защитил меня!»

Лукас отошел от вокзала и посмотрел на рельсы, уходившие на перевалочную станцию. Мороз бежал у него по коже – более острый и колючий, чем воздух, который он втягивал в себя.

Личный пульмановский вагон Коллинза якобы был поставлен в конце грузовой станции, рядом с самыми отвратительными притонами и борделями, существовавшими за счет заработка рабочих железной дороги. Но никто точно не знал, куда именно его направили. Служащие, которые это сделали, получили щедрое вознаграждение и моментально пропили свой заработок в ближайшем салуне. По словам станционного смотрителя, с Коллинзом было полдюжины громил. Однако толпа могла хлынуть из трущоб Омахи и в секунды смять их, а потом ограбить вагон и убить миссис Дэвис.