Она стиснула зубы.

– Давайте сохраним дружеские отношения.

Какого дьявола она артачится?

– Коллинз появится здесь в ближайшие часы.

– Нет! – Она с видимым усилием взяла себя в руки и перевела разговор в более разумное русло, продолжая тщательно следить за выражением своего лица: – Вы ничего не сказали мне о своих побуждениях.

Проклятие! Почему она заставляет его думать и говорить о вещах, которых ему хотелось бы избежать?

Он привел ей свои аргументы, хоть и не все. Она не вертихвостка, готовая поверить в надуманные сантименты.

– Я здесь, я ваш друг. У меня есть деньги и семейные связи, чтобы справиться с Коллинзом. Ваш муж был моим первым командиром, а Донован спас мне жизнь. Если у вас нет на примете кого-нибудь другого… – Он сделал паузу, но Рейчел промолчала. Ее лицо оставалось непроницаемым. – Я предлагаю себя вам в качестве наиболее подходящего кандидата, который имеется здесь и сейчас.

Рейчел перевела на него взгляд: она была явно изумлена. Ему отчаянно хотелось убедить ее – этот блестящий ум, соединенный со страстным сердцем, все то, что так долго могло сохранять жизнь Элиасу.

– Я клянусь сделать все, чтобы вы и наши дети были спокойны и счастливы. И еще – оберегать вашу матушку и сестру, где бы они ни находились.

Бог да поможет ему: он говорил это совершенно искренне!

Она протянула руку через столик и вложила свои пальцы в его руку. На ресницах у нее дрожала слезинка. Ее ногти на секунду впились ему в ладонь, и легкая боль вернула его к жизни.

– Спасибо вам… Лукас. Для меня будет честью стать вашей женой, и я молюсь, чтобы наш брак оказался удачным.

Он поднял ее левую руку и поцеловал тот палец, на который будет надето его кольцо, гоня прочь свои страхи.

Коллинз стремительно взбежал по ступеням в тамбур и ворвался в пульмановский вагон. Холлоуэй следовал за ним по пятам. Когда-то элегантный, салон теперь выглядел отвратительно: в ковер втоптали цветы и кофейную гущу, чашки и тарелки завалились на чайник, стоявший на буфете, отбитое донышко великолепного хрустального графина выглядывало из-под кресла. Он не обратил на все это никакого внимания, как и на наемную прислугу, которая отчаянно суетилась и металась с горячей водой и чистыми тряпицами под недоверчивыми взглядами его матросов.

– Где он? Где мой мальчик? – Альберт Коллинз не узнал собственного голоса.

Его люди отступили назад, освобождая проход к кушетке.

Мейтленд лежал, вытянувшись во всю длину, голова у него была обернута окровавленным полотенцем. Лица не видно было, он не шевелился. Он был залит кровью по самые плечи, руки тоже были в крови, словно он до последнего сражался с тем, кто на него напал. От него разило ромом.

Коллинз по-звериному взвыл. Боже правый, если Мейтленд умрет, его миру придет конец. Мейтленд был для него всем с того дня, когда родился, а его мать умерла. Все надежды на будущее Альберт Коллинз возлагал на сына.

Холлоуэй содрогнулся, но не издал ни звука.

Приготовившись к худшему, Коллинз потянулся к импровизированной повязке и приподнял ее. Он судорожно сглотнул, но не дрогнул. Ему приходилось вести корабли по кишащим пиратами южным морям и не раз вступать в драки в портах чужих стран. Он хорошо знал, что такое раны лица. Но эта?

Мейтленд получил удар – почти резаную рану – у левого глаза. У него была порвана кожа до самой кости. Кровь запеклась и прилипла к ресницам. Рана была длинной и неровной, так что шрам будет ужасным.

Рейчел Дэвис наверняка обдумала все заранее и обманула Мейтленда, иначе не смогла бы нанести ему такую рану.

Будет чудом, если Мейтленд не ослепнет на один глаз. Возможно, левая сторона его лица будет постоянно опускаться вниз, кожа обвисать без поддерживающих ее мышц. Возможно, ему трудно будет есть, говорить или…

Он может умереть от заражения крови.

Проклятие! Рейчел Дэвис надо уничтожить, она заслужила это.

Коллинз бережно вернул полотенце на место и едва слышно чертыхнулся, когда Мейтленд дернулся.

Он бросил через плечо:

– В отеле «Коззенз» остановился военный хирург. Доставьте его сюда.

– Да, сэр!

Холлоуэй сделал знак одному из своих людей, который поспешно двинулся к выходу.

– Искупайте его в ледяной ванне, прежде чем впустить сюда. Он должен быть трезв, как стеклышко. Отмойте его до пояса карболовым мылом, как это делают высокомерные хирурги-французы.

Матрос изумленно открыл рот, но тут же закрыл его. У него хватило ума не задавать никаких вопросов. Бросив быстрый взгляд на Холлоуэя, который ответил отрывистым кивком, матрос исчез.

Не все ли равно ему, Альберту Коллинзу из Бостона, какой будет хирург, военный или гражданский, когда речь идет о жизни Мейтленда!

– Холлоуэй.

– Да, сэр?

– Где сейчас миссис Дэвис?

Остальные матросы замерли. Холлоуэй, надо отдать ему должное, не раздумывая ответил:

– Миссис Дэвис, сэр, в настоящее время находится с мистером Лукасом Грейнджером в личном пульмановском вагоне Грейнджеров.

Коллинз выпрямился, отдернув руку от Мейтленда.

– Какого дьявола? С Грейнджером?

Мейтленд застонал.

– Тише, сын, тише. Все будет хорошо.

«Особенно когда я смогу захватить эту адову шлюху!»

– Я оставил двоих людей наблюдать за вагоном Грейнджера. Они не смогут уйти так, чтобы я об этом не узнал, – заверил его Холлоуэй.

– Превосходно.

С каким наслаждением он будет смотреть, как Рейчел Дэвис медленно и мучительно умирает, после того как эта злобная сучка ощенится.

– Вы уверены, что желаете выйти замуж за мистера Грейнджера? – негромко спросил преподобный Андерсон. – Если нет, то мы с женой охотно оставим вас у себя, пока не сможем препроводить вас к вашим близким.

Преподобный с женой, оба добродушные и очень наблюдательные, служили вечерню в своем небольшом храме, когда Рейчел и Грейнджер явились туда в поисках священника. Немногочисленные прихожане – простые труженики – были рады присутствовать на свадьбе. Ее дед чувствовал бы себя непринужденно в этом храме и среди его прихожан, в обстановке, которая так разительно отличалась от огромного собора и высокомерных гостей, когда она выходила замуж за Элиаса.

Миссис Андерсон увела Рейчел в дом священника, чтобы привести ее в порядок. К счастью, Брейден, стюард Лукаса, уже совершил настоящее чудо, отчисти в ее платье от грязи и пятен крови. Лукас дожидался ее за дверью, готовый произнести слова обета.

Она вот-вот должна была войти в семью записных прелюбодеев. Рейчел знала от Элиаса, что Лукас обычно держал при себе любовницу, чтобы удовлетворять свою похоть – даже в военных поселениях, где это непросто было устроить.

Лукас – ее друг, но он был последним, кого Рейчел выбрала бы в мужья. Где гарантия, что он не станет вести себя так, как его родственники?

Однако у нее не было выбора. Коллинз может появиться в любую минуту с решением суда и уволочь ее к себе. Она должна выйти замуж немедленно, если хочет спасти мистера Донована. Лукас – единственный мужчина, который оказался рядом и которого Коллинз не способен будет раздавить.

Она бы чувствовала себя гораздо увереннее, если бы смогла поговорить с матерью. Но это было невозможно.

Рейчел не верила, что Лукас с ней до конца откровенен. Но как она может им объяснить, что до смерти боится встречи с законным опекуном.

– Спасибо вам, ваше преподобие, но я действительно хочу выйти замуж за мистера Грейнджера.

Миссис Андерсон взглянула на мужа:

– Вы еще не закончили с формальностями, милый. Разве по его взгляду не видно, что он женится на ней не для того, чтобы заполучить женщину, которая будет ему готовить и убирать дом?

С губ Рейчел сорвался звонкий смешок. Преподобный Андерсон секунду вглядывался в ее лицо, а потом одобрительно кивнул:

– Да, вы очень подходите друг другу. Я ни за что не стал бы связывать узами брака женщину, которую к этому принуждают. Но всегда с неохотой даю церковное благословение союзу исключительно по расчету. Однако это не ваш случай, раз вы улыбаетесь при мысли о браке.