Пёс замер, как зачарованный, только верхняя губа судорожно дёргалась от попыток оскалиться ещё шире, чтобы точно вселить страх в сердце соперника. Ханэ хранил каменное выражение лица, скрестив вдобавок руки. Ему не нужно было казаться больше, чтобы подавить чужую волю.

— Пошёл вон, — медленно процедил вранолюд.

Пёс задрожал. Он ещё противился, но природа брала своё. Когда юноша покосился в сторону, Ханэ понял, что победил.

— Раскомандовался, глянь! — обиженно тявкнул его товарищ. — У себя распоряжайся!

Ханэ плавно развернулся к нему, и нахал подавился воздухом.

— Я пришёл забрать товар, а не убивать, но ты прямо-таки вынуждаешь меня это исправить. Слышал об Одноухом, который пропал на днях?

Пёсолюд с деланно небрежным видом почесал горло. От Ханэ не ускользнуло то, как сильно забилась жилка на его шее.

— Я могу подсказать, где его искать, — зловеще улыбнулся вранолюд. — Ведь я был последним, кто видел его живым.

— Врёшь! — взвизгнул пёсолюд.

— Разве я похож на пустого брехуна? Хм-м, что же, — под его гипнотическим взглядом псы ёжились и переступали с лапы на лапу, — кто-то ещё здесь хочет опровергнуть мои слова?

На молодняке тут же скрестились осуждающие взгляды старших инугами. Кто-то толкнул их, вынуждая подвинуться. В боевом круге образовалась приличная брешь.

Ханэ неторопливо повернул к пути на свободу. Шиёки держался рядом, хватаясь за ножны, хотя никто из пёсолюдов не посмел бы теперь на него напасть. Впрочем, это совсем не мешало им рычать и делать вид, будто вот-вот прыгнут на проходящего мимо птенца.

Кто-то из молодняка в шутку схватил Шиёки за рукав. Вскрикнув, младший вранолюд выдернул рукав из слюнявой пасти и в отместку скрутил ему ухо.

Вокруг засмеялись, и общая тревога наконец пошла на убыль.

— Не сердись, ворон, он играет! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Шиёки, хватит откручивать бедолаге ухо, — вполголоса заметил Ханэ.

Брат отпустил пса с явной неохотой, и тот тут же затряс лобастой башкой. Судя по ране на горле, пёс когда-то был вполне себе обычным животным, но однажды его хозяину пришла в голову мысль сделать для защиты духа-инугами. С того момента пёс был обречён, как и его хозяин. Вместо послушного духа получился одержимый голодом и яростью демон, которого смогли поймать и приручить лишь те, кто был с ним одной крови.

Шиёки фыркнул, хлопнул пса по лбу, и квартал огласил новый взрыв хохота. Осознав, что опасности больше нет, инугами быстро потеряли боевой запал и теперь вовсю развлекались. Кто-то даже предложил Ханэ купить отборного мяса. Вежливо пообещав, что подумает, он свернул к переходу, который внешне походил на харью, но был всего лишь искусной подделкой. За мостом находился дом с четырьмя пагодами, чьи концы украшали загнутые вверх когти.

В доме горел свет, не в пример ярче, чем те гнилушки на общем рынке. Ханэ сел на веранду, чтобы снять обувь. Рядом примостился Шиёки.

— Там кто-то есть, — шёпотом сообщил он, прислушиваясь.

— Ещё бы не было, — усмехнулся Ханэ. — Дом-то известный.

— Нет, там кто-то из… Дядя Обура и!..

Не дав договорить, Ханэ зажал ему рот ладонью. Шиёки протестующе замычал.

— Молчи, — прошипел Ханэ, свободной рукой подхватывая обувь. — Далеко они?

Теперь и он услышал знакомые голоса, которые звучали всё громче. Взгляд Ханэ заметался по сторонам. Лететь поздно, увидят. Спрятаться за стену? Тоже рискованно.

Ханэ бесшумной тенью скатился под крыльцо, куда мгновением позже утянул и Шиёки.

Доски веранды заскрипели под ногами гостей и хозяина дома. Ханэ затаил дыхание. Увы, все трое не произнесли ни звука, и всё, что он услышал — это удаляющиеся шаги соклановцев.

Хозяин не торопился уходить с крыльца. Он топтался на одном месте, вздыхал и чем-то позвякивал, пока Ханэ отсчитывал минуту за минутой. Старший вранолюд ещё долго мог лежать совершенно без движения, но рядом был ещё Шиёки, который к подобному не привык.

Когда хозяин наконец повернул обратно, Шиёки завозился под боком и тихо зашипел, что отлежал ногу. Пёсолюд остановился. Ханэ услышал, как он потянул из ножен меч.

Про себя ругая нерадивого брата, старший вранолюд раскрыл клюв. Из горла вырвалось громкое змеиное шипение.

— Чтоб вас мёртвое пламя пожрало, — от души выругался хозяин. — Вот и плати после этого змеиным заклинателям. Тьфу!

Сплюнув на доски, он сошёл с веранды и, продолжая ворчать себе под нос, скоро скрылся за поддельным харью. Ханэ выкатился из-под крыльца. Шиёки выполз за ним, грязный и ужасно недовольный.

Ханэ не собирался объяснять ему все тонкости положения. Не дорос ещё, в таких играх участвовать. Обура и Казу, наоборот, были слишком опытными игроками, и увидь они здесь Шиёки с Ханэ, сразу заподозрили бы неладное.

Шиёки отряхнул мелкий сор, но одежда всё равно выглядела пыльной. Ханэ мельком подумал, что в караул его в таком виде точно никто не пустит.

— Здесь всегда надо смотреть, кто перед тобой, — менторским тоном заявил Ханэ. — На Нижнем Рынке полно тех, кто любит принимать чужие личины.

Ханэ не упомянул, что квартал инугами был одним из немногих мест, где гроздьями висели амулеты, которые сводили на нет подобное колдовство.

Шиёки уселся на край веранды и закинул ногу на ногу.

— Тебе теперь долго его ждать, да?

— Увы, — развёл руками Ханэ, — кто же знал, что он, оказывается, вытравливал здесь змей.

Брат фыркнул, выражая в этом звуке всю свою досаду, и негромко добавил:

— Может, тогда сходим поедим? Кажется, я видел пару закусочных по пути.

— У тебя нос не дорос, чтобы есть здесь. Отравишься. Вот стукнет тебе второй оборот, тогда и…

Ханэ осёкся, услышав приглушённые голоса. В следующий миг он похолодел от верной и очень неприятной мысли: Обура и Казу пришли обратно и на этот раз его точно заметили.

— Вот так неожиданность, Ханэ! — громко поприветствовал Обура, хлопнув по плечу. — Не думал, что Нижний Рынок так тесен!

Ханэ улыбнулся, хотя на душе у него скребли кошки. Обура, похоже, был здесь по делам клана: вместо дорожного одеяния на нём было расшитое золотом кимоно, а поверх него красовалась лёгкая светлая накидка, в которой Ханэ признал заговорённую паутину. Накидка Обуры вполне могла послужить оружием: в узоре из ликорисов угадывалось стальное плетение. Такой вещью можно исполосовать лицо и даже лишить зрения.

Казу пошёл дальше брата и вырядился, как на праздник: его кимоно отливало глубоким зелёно-синим оттенком, а накидка была алой. Зачёсанные назад волосы были смазаны маслом и стянуты на затылке — Ханэ готов был поклясться, что у Казу там не просто шнурок, а целый амулет, причём наверняка боевой.

Казу тоже улыбнулся. От немого приветствия по спине пробежал холод, и Ханэ с большим трудом удержался от того, чтобы не ответить изысканной гадостью. Всё равно ему Казу в этом не переплюнуть.

— Скажи-ка, Ханэ, зачем ты потащил на Нижний Рынок ребёнка? — спросил Казу, изящным жестом раскрыв веер, которым закрыл всё, кроме глаз. Столичная привычка, чтоб её. Как и манера одеваться настолько роскошно, насколько позволяют средства. Как и голос, мягкий и глубокий, почти женский.

— Я сам его попросил! — встрял Шиёки. Обычно Ханэ не поощрял такого поведения, но на этот раз был ему благодарен.

Казу рассмеялся, щуря по-лисьи раскосые глаза.

— Когда вы только успели вернуться… — вполголоса пробормотал Ханэ.

— Да вот, сегодня, — Казу взмахнул веером, который издал короткий свист. — В столице, к слову, очень неспокойно.

Ханэ окинул его удивлённым взглядом:

— И поэтому вы предпочли убраться оттуда? Как-то это… не в вашем характере.

Казу одарил его ещё одной улыбкой, от которой Ханэ передёрнуло. Этот столичный выходец умел одним лёгким, почти незаметным жестом показать, что расспросы лучше оставить на потом, когда рядом не будет лишних ушей.

— Тебя, к слову, уже обыскались, Шиёки, — мягко добавил Казу.