АЛИНА

Он смотрит на меня, как дикий зверь готовый растерзать в любую минуту, я захожу в дом, и вся сжимаюсь под его пристальным взглядом. Прохожу вперед и тут же натыкаюсь на стройную юную девчонку. У нее его глаза. Неужели дочка? Девчонка хмурится.

— Мне значит нельзя с парнем своим гулять, а ты шалав таскаешь.

— Аня рот закрыла, — рычит он. — Живо пошла к себе.

Аня, топнув ногой, бросается наверх, а я замираю на месте. Шалав… Хотя выгляжу я не самым лучшим образом.

— Тебя моя племянница приняла за падшую женщину, извини, юношеский максимализм. Велю купить тебе что-нибудь из шмоток, — усмехается он.

Я испуганно смотрю на него.

— Ты меня здесь долго держать будешь? Может, лучше сразу убьешь?

Он прицокивает языком.

— О себе не думаешь, хоть о ребенке подумай, когда такие вещи говоришь дура. Больно ты нужна мне — трогать тебя. Я смотрю тебе на ребенка совсем наплевать. В дом чужой влезла, а теперь еще и просишь меня убить себя.

Я молчу, сжимаю кулаки. Он что издевается?

— Зачем тогда я тебе? Отпусти.

Алан смотрит на меня, от его взгляда мурашки идут по телу.

— Рот закрой. Не отпущу я тебя точно. Я люблю мучать своих жертв, а еще раз попробуешь сбежать, плохо будет. Не пожалею.

Я молчу, мне совсем нечего ему сказать, он убил Тима, а даже если не убил, сделал с ним что-то ужасное. Зачем я только послушала его и полезла в этот дом?

— Правильно мыслишь. Не стоило, — словно прочитал он мои мысли.

Я устало прижалась к стене, в горле пересохло, руки и ноги немели. Что он сделает со мной?

— Пойдем, поешь.

Он подходит ко мне ближе и берет за локоть, я хочу что-то произнести, но понимаю, что не могу, меня внезапно резко качает в сторону и последнее, что я помню, сильные руки на своей талии и его темные глаза, устремленные на меня…

Я открываю глаза, словно в тумане, плохо соображаю, все кружится. Все плывет, усилием воли пытаюсь сесть, но ничего не выходит, скашиваю глаза в сторону и вижу, что в руке капельница.

— Очнулась?

Вздрагиваю и поворачиваю голову в другую сторону. Там стоит он, хмуро смотрит на меня, как-то отрешенно.

— Что со мной? — спрашиваю я и совсем не узнаю свой голос, он настолько слаб.

— Тебе стало плохо.

Я только сейчас окидываю взглядом помещение и понимаю, что я нахожусь в палате больницы. В дорогой хорошо обставленной, но в больнице. В голову тут же лезут страшные догадки, у меня начинает бешено стучать сердце.

— Если ты про ребенка, то ты не была беременна, это был сильнейший стресс, вызванный у тебя задержку. Вата какая-то, но мне так объяснили врачи.

Я молчу. Слов нет вообще, похожу все мое желание стать матерью рассыпалось на кусочки к чертовой матери. Я нервно кусаю губы. Мне 29… Аборт был и, наверное, весьма неудачный, что столько не предохраняясь я так и не смогла забеременеть.

— Ты не рада?

Я скашиваю на него глаза. Конечно, он думает, что я полнейшее ничтожество и сейчас должна радоваться, чуть ли не танцевать.

— Можно я побуду одна?

Алан подходит ближе и садится на стул, неожиданно берет меня за руку, по мне разливается словно волна электрического тока.

— Нет нельзя.

— Почему?

— Я хочу дождаться, что тебе станет лучше и забрать тебя домой.

Я во все глаза смотрю на него, его глаза прожигают насквозь, сжигают меня до тла. Он точно издевается…

— У меня нет дома.

— К себе домой, — решительно уточняет он.

Его рука сжимает мою крепче. Он точно зверь воплоти, он разрывает мою душу, я не понимаю, что со мной, должна вырвать руку, но не могу.

— Дальше меня мучать? — тихо спрашиваю я.

Он ухмыляется.

— Я тебя мучал?

— Нет.

— Тогда зачем так говоришь? — сжимает руку так, что мне становится больно.

— Мне больно, — абсолютно искренне отвечаю я.

Алан ослабляет хватку, но все еще держит меня за руку.

— Я знаю. Я пойду за твоим врачом, а ты лежи и тихо. Если я что-то решил, я это получу. Знай это.

Встает и идет к двери, я смотрю ему вслед, когда она за ним захлопывается то слезы, текут по щекам. Вся надежда на то, что я стану матерью разрушена. Зачем теперь мне жить? Пусть лучше убьет меня, сразу не мучая, так будет лучше. Все равно рано или поздно сделает это, а не сделает так — буду гнить за решеткой. Закрываю глаза, нет Алина, нет, ты должна быть сильная…

АЛАН

Я не знаю: обрадовался ли я или нет, что она не беременна. Просто в глубине души не хотел, чтобы от этого ублюдка. Какой из него отец? Одно сука недоразумение, трус, слабохарактерный, ни то, что за свою женщину, за себя постоять не может… Подошел к двери знакомого доктора, это был Ибрагим, я знал его много лет.

— Как ее самочувствие?

Ибрагим поправил очки.

— Не могу сказать, что хорошее, но жить будет. Сильный сбой в организме, может, вызван стрессом, не знаю. Пока ей лучше прийти в себя.

— А дети у нее будут? — сам не знаю зачем спрашиваю я.

Ибрагим во все глаза смотрит на меня, а я мысленно себя ругаю. Мне-то какая разница будут у этой домушницы дети, или нет, кто она мне такая… Что я такую бешеную активность развел? Сука…

— Будут. Конечно. А тебе она кто?

Я выдыхаю, началось…

— Никто. Я могу ее забрать?

Ибрагим растерянно кивает.

— Спасибо, брат, — сухо отвечаю я и иду к двери.

Какого вообще хрена я поднял эту тему?

— Алан.

Я оборачиваюсь, он смотрит на меня.

— Я соболезную с Майклом, хороший был человек.

Я молчу, при воспоминании о друге, ком встает в горле.

— Еще хотел кое-что сказать. По поводу девчонки.

— Что?

— У нее очень редкая группа крови. Четвертая отрицательная. Людей с такой группой крови можно по пальцам пересчитать.

— К чему ты мне сейчас это говоришь?

— Такая была у Акелы.

Я сжимаю кулаки, твою же мать, этого просто не может быть… Сука… Сука… Неужели мои догадки подтвердились?

Сам не понимаю, что со мной, вхожу в палату. Медсестра сняла с нее капельницу, и она сейчас просто лежит и смотрит в потолок. Внутри все сжимается. Хочется растерзать ее на месте. Неужели она, правда, его дочь? Дочь мрази, погубившей всю мою семью. Хочу сорвать на ней всю свою злость, подхожу ближе и вижу, что ее красивое лицо залито слезами. Спокойно Гаспаров, спокойно… Может это все стечение, обстоятельств, и она правда не знает отца.

— Вставай. Мы едем.

Алина лишь кивает и приподнимается, смотрю на ее хрупкую фигурку, на огромные глаза. Черт возьми, я трахнул бы ее прямо сейчас на больничной койке. Я так бабу, наверное, как ее никогда не хотел. Эта сука красавица и она это знает, так смотрит на меня.

— Что врач сказал? — осторожно спрашивает она.

— Что трахаться тебе можно. Сегодня будешь ублажать меня, — усмехаюсь я.

В ее огромных глазах мелькает ужас, а я тяну к ней руки и сжимаю волосы.

— Что ты испугалась? Целовала меня и дрожала в моих руках, а сейчас что? Испугалась?

Алина мотает головой, а я глажу непроизвольно ее по мягким шелковистым волосам, потом резко хватаю и ставлю перед собой.

— Скажи мне детка, вы готовились к ограблению?

— Я не знаю, — тихо отвечает она. — Тим все это спонтанно предложил.

Почему-то в этот момент верю ей, верить в то, что она дочь Акелы не хочу. Она не такая, я разбираюсь в людях и вижу, кто на что горазд. Она прекрасна, провожу большим пальцем по ее губам. Хочу ее сегодня, хоть Ибрагим и сказал, что она еще очень слаба, но я сегодня точно не сдержусь. Слишком много всего за последнее время. Завтра похороны Майкла… Притягиваю ее к себе, а она, как кукла, совсем не сопротивляется.

— Сладкая девочка.

Сжимаю ее в своих руках. Ее запах волос, ее манящие пухлые губы, прижимаю еще сильнее и чувствую, как член упирается в нее, она тоже это чувствует, смотрит мне в глаза. Взгляд странный, горячий… Неужели она тоже хочет?