Оглядывая двор, Акчурин не спешил скрыться через окно, он знал — Светик настолько боялась его прихода, что усилила все двери сдвоенной квартиры и поставила на них замки. Вот только ей это не помогло, а ему очень даже пригодилось. В игре «Загони жертву в угол» он просто закрывал двери за собой, перекрывая пути отступления. И куда она кинулась? Правильно в потайную комнату, от которой ключ у Алексея был всегда при себе.

Неужели она думала, что соединив две квартиры в одну и наделив их уютным и незаметным уголком, он не будет пользоваться его уединенностью, защищенностью и звукоизоляцией в полной мере? Впрочем, сегодня она это поняла, как только дверь в секретное убежище открылась. И какое у нее было лицо… Да, воспоминания о том, как Светка прикусив свой поганый язык молила его остановиться, грели душу. Оглядев убежище и сотворенный в нем погром в последний раз, Алексей, использовав одну из перчаток, как прихватку легко открыл окно и выскользнул на торцевую сторону дома.

Преодолел спуск по пожарной лестнице, спрыгнул на землю, и тихо насвистывая себе под нос, легкой походкой пошел в сторону Лабораторного переулка.

О том чтобы вернуться к машине речи быть не могло. Он выкрутится, как выкручивался и прежде, главное не быть пойманным здесь. — Думая так, Алексей сбросил перчатки в мусорный бак и поежился на холодном октябрьском ветру.

Варяг наблюдал за темными окнами квартиры, через камеру, установленную в машине. Сам вышел к подъезду. Тишина темного дворика прерывалась лишь гулом проходящей рядом дороги. Сколько времени прошло? Он прикинул свой путь за машиной от офиса, время задержки на светофоре и отгон авто Акчурина в пустой проулок — пять минут. Достаточно сколько бы не продержалась девушка, попавшая в руки бешенного Акчурина пять, шесть, семь минут — не важно. Из того что рассказала Людмила следует, что он в этом состоянии убить может на раз-два не тормозя и не задумываясь, а потом… Варяг поморщился, девчонку жалко и в то же время не дай они ему засесть его не повяжут.

Стремительно поднимаясь по лестнице, он услышал за спиной быстрые шаги и знакомое бряцанье обмундирования опергруппы.

— В сторону! — скомандовал главный. Он посторонился, пропуская их вперед. Это не были люди Баска, это даже не была команда самого Варяга и, хотя силовики среди них имелись, двигались они медленнее и громче положенного.

— Вот вы где! Быстрее я же просила. — Раздалось сверху. — Он уже пять минут там, Господи! Только бы не убил… Она говорила, она такое говорила!

— Женщина вернитесь в квартиру, вы мешаете!

Значит, вызвала соседка жертвы побоев — это хорошо. Плохо, что работать с Акчуриным группа начала как с недалеким мудаком, у которого крыша временно поехала. Варяг начал спускаться. На дисплее смартфона было хорошо видно, как еще несколько оперативников заняли позицию с противоположной стороны здания, куда выходят окна квартиры. А в это время за спиной раздалось:

— Откройте! Милиция. — Под звуки ударов, требование повторилось. Затем возня и удивленное констатирование фактов:

— Петли внутри! Вскрывай инструментом.

Оказавшись в авто Варяг вновь набрал Баска:

— Мы в двух минутах езды. — Отрапортовал тот.

— Здесь уже орудует опергруппа.

— Результаты? — было слышно, как Баск судорожно выдохнул. В его планы мансы с Акчуриным не входили, а теперь придется выезживаться с показаниями и вырывать из лап оперативников. Из тех самых лап, что Акчурина не удержат, как и раньше не удерживали. Иначе бы он уже давно гнил на тюремном кладбище.

— Никаких. — Обрадовал его Варяг и отдал новое указание. — Займите ближайшие выезды не далее квартала от дома. Он будет налегке.

Подумав Иван завел авто и двинулся в сторону торцевой части дома, что не просматривалась. В промозглой темноте в пятидесяти метрах от дома фары не сразу выловили движущуюся фигуру. Раздумывать, кто бы это мог быть — не пришлось. Акчурина узнать удалось по рваной и в то же время легкой походке. Он был одет: рубашка и брюки, и даже обут в свое и очень доволен собой — не спеша шел своей дорогой, как любой законопослушный гражданин.

Первоначальное желание переехать эту падаль несколько раз на автомобиле его же фирмы исчезло. Иван прикинул возможные варианты мести и выбрав наиболее приемлемый для всех: он успеет выместить злость, а Баск успеет разведать, где захоронены пропавшие без вести.

Варяг понял, что в ситуации преследования и легкого кайфа от того что ушел у него и в мыслях не будет удивиться, почему служебное авто с водилой пребывает в этом районе. Главное машина принадлежит ему, а значит самостоятельно добираться нет нужды. Плавно подъехав к мужчине сзади, подмигнул фарами и просигналил, как это делает личный шофер Акчурина.

Тот остановился и круто обернулся. А дальше Варяг с кривой усмешкой наблюдал за сменой чувств на лице этого ничтожества. Гнев, удивление, шок от узнавания машины и под конец легкую радость, которую тут же постарался скрыть за серьезной миной.

Расчет Варяга был верен, чтобы не задерживаться и ни на секунду Алексей занял место рядом с водителем и дал команду:

— Филипп, гони!

— Филипп и погонит.

Тишину в салоне прервал резкий звук блокировки авто. Чтобы насладиться произведенным эффектом Варяг дал ему еще несколько мгновений на осмысление и только потом нанес первый удар. Первый из многих, что успел представить, всматриваясь в недоверчивые аквамариновые глаза Людмилы.

Баску и его ребятам он отдаст Алексея живым или почти живым, как только возместит все, что этот урод потратил на Люду. Все до единого цента, но особым платежом.

Предстоящие три дня отдыха я встретила с энтузиазмом, который угас к началу вторых суток. В моей комнате установили радиотелефон, стало понятно, что к компьютеру я доберусь не скоро, зато в моем распоряжении есть приличная библиотека и телевизор, а еще небольшой сад за домом. И все бы ничего, но мне в режиме бездействия быть непривычно. К исходу дня Шах умчался в неизвестные дали, так и не объяснив, что произошло тем вечером и почему я должна оставаться в его доме трое суток подряд.

Мы не поговорили. Точнее пытались за обедом, но происходило это следующим образом: мой нейтральный вопрос — его необоснованный отказ, хотя разрешения я не спрашивала.

— Шаген, ты все еще поешь в караоке?

— Да. Но в клуб ты не попадешь.

Я знаю, что он умеет убеждать, не прибегая к сложным методам. Просто выражения подбирает подходящие — такие, с которыми не поспоришь либо же спорить бессмысленно. И не собиралась, время есть, с походом в клуб спешить не буду.

Задала второй вопрос:

— Как насчет прогулки?

— Последняя прогулка окупилась сторицей. Она не стоит того.

Два отказа подряд, в моих глазах еще не потемнело от праведного гнева, но ограничения свободы уже стали ощутимы. Закончив с обедом, Шах направился в кабинет, где уже были собраны его ноутбук и чемодан.

Я постаралась вежливо добиться ответа:

— Объяснишь?

— Не могу. — Он щелкнул замками чемодана, прежде чем добавить. — Я уезжаю.

— Прекрасно.

Я в отместку решила не спрашивать: куда он собирается и надолго ли. Прошла мимо него, заняла место у окна и потянулась к одному из оставленных там журналов Посвятив себя глянцевому изданию, пропустила мимо ушей и тяжелый вздох и вопрос, не интересует ли меня, куда он так спешит. Мысленно ответила — нет, и осталась сидеть на месте.

— До свидания, Аня. — С разочарованием ответил Шах.

— До встречи.

Итак, второй день подошел к концу, а я все еще здесь и все еще не в курсе происходящего. Шаген звонил дважды на телефон в моей комнате с разницей в час, но оба раза глядя на номер абонента, я была не в духе. И просто не хотела портить настроение ни себе ни ему. Терпеть не могу, когда ограничивают, терпеть не могу, когда навязывают свою волю, терпеть не могу, состояние скованности и не люблю, когда меня ввергают в пучину этих чувств запретами.