— Видишь ли, вот в чем вся штука, — медленно проговорил он. — Последние несколько лет Служба внутренних доходов охотится за Джино, подозревая его в уклонении от уплаты налогов и сокрытии своих доходов. Началось это довольно давно, но, как вы и сами знаете, этих ищеек ничем не остановишь.

— Будь они прокляты, сукины дети! — с горечью произнес Джино. — Налогов я выплатил уже столько, что на них можно было бы содержать Белый дом лет двадцать!

— Вот мы и подошли к самому главному, — продолжал между тем Коста. — Не стану утомлять вас деталями, но из абсолютно надежного источника мы узнали, что созвана специальная комиссия — Большое жюри — именно для расследования этого вопроса. Они собираются вызвать Джино судебной повесткой, а это — прямая дорога за решетку.

— Но если ты платил все свои налоги, — у Лаки был озадаченный вид, — то я не понимаю…

— Не будь дурочкой! — фыркнул Джино. — Я всегда считал тебя умной девушкой. Естественно, я платил налоги, и даже больше, чем нужно. Но кое-какие я не считал нужным платить. И таких много.

— Значит, если ты их заплатишь сейчас… Оба друга невесело рассмеялись.

— Все это далеко не так просто. Лаки, — мягко произнес Коста. — Проблемы так запутаны, что тебе будет трудно даже попытаться их понять. Я сообщаю вам лишь голые факты. Начни я объяснять все подробно, у меня уйдет на это целая неделя.

— Да, — поддержал его Джино, — но тут нет ничего такого, что нельзя было бы уладить. И я вовсе не собираюсь сидеть в вонючей тюремной камере, когда они там все закончат. Поэтому-то мне и нужно уехать.

— Куда? — с тревогой спросила Лаки.

— Возможно, в Лондон, — у нас там есть доля в игорном бизнесе. А может, во Францию. Я пока по знаю. Глаза Лаки внезапно вспыхнули. Она увидела путь к спасению.

— Можно мне поехать с тобой, папа? — Так она не называла отца уже несколько лет.

— Что за чушь ты несешь? Поехать со мной! Хорошенькое предложение! Ты живешь здесь своей жизнью, и вовсе не такой уж плохой!

— Кто это сказал? — невнятно пробормотала Лаки. Не обращая больше на дочь внимания, Джино повернулся к Дарио, молча игравшему ложкой.

— Что-то ты притих, сынок. Неужели у тебя пет никаких вопросов?

Дарио вздрогнул, не успев собраться с мыслями. Если Джино должен уехать, то его это не беспокоило нисколько.

— Нет, — быстро ответил он. — Я все понимаю.

— Вот и хорошо. — Джино поднялся из-за стола, подошел к окну. — В качестве мер предосторожности я подписал кучу бумаг, оставив вам обоим немало ценного. Беспокоиться вам ни о чем не придется — только проставить при случае свои имена на документах. В качестве моего адвоката Коста позаботится обо всем остальном. Дарио, — он посмотрел на сына, — я хочу, чтобы ты перебрался в Нью-Йорк. Тебе нужно будет многому научиться. Коста поможет тебе в этом.

Тут в Дарио проснулись какие-то чувства.

— В Нью-Йорк! — воскликнул он. — Но почему?

— Я только что объяснил тебе это, — терпеливо ответил Джино. — Потому что ты — мой сын. Ты — Сантанджело, вот почему. Ты и так уже слишком долго торчишь в этом своем дрянном институте, валяя дурака. Настало время входить в бизнес, сыпок.

— Но я не хочу жить в Нью-Йорке, — попытался протестовать Дарио. — Я ненавижу Нью-Йорк.

Взгляд Джино сделался непроницаемо холодным.

— А я и не спрашиваю тебя, мальчик мой. Я тебе приказываю. Ясно?

Дарио нервно кивнул.

— А как со мной? — вновь подала голос Лаки.

— А что с тобой?

— Если Дарио будет заниматься бизнесом, то я тоже хочу этого.

— Не будь дурочкой, — ласково сказал отец. Лаки почувствовала, что ярость, копившаяся целых четыре года, вот-вот вырвется наружу. Глаза ее стали такими же холодными, как у отца.

— Почему? — требовательно спросила она. — Почему?

— Потому что ты — женщина, — спокойно ответил Джино, — замужняя женщина, которая должна оставаться рядом с мужем и вести себя, как положено добропорядочной жене. — Помолчав, он добавил:

— К тому же пора тебе подумать о ребенке. Чего ты ждешь?

— Чего я жду? — взорвалась Лаки. — Сначала я жду жизни — вот чего я жду!

Взглянув на Косту, Джино в шутливом отчаянии поднял вверх руки.

— Жизни. Она ждет жизни. Мало ей всего того самого лучшего, что можно купить за деньги…

— Включая мужа! — со злостью бросила Лаки. — Даже его ты купил мне на свои вшивые деньги. Ты…

— Хватит.

— Нет, не хватит. Мне нужно большего. Почему Дарио ты даешь такую возможность, а мне нет?

— Прекрати это немедленно, Лаки. — Голос у отца стал ледяным.

— Это почему же? Какого хрена'!

Глаза Джино превратились в две узкие щелочки.

— Потому что это я тебе говорю, вот почему. И придержи свой язык. Леди должна выбирать выражения.

Уперев руки в бедра, Лаки вызывающе уставилась на отца.

— Я не леди. Я — Сантанджело! — передразнила она его. — Я такая же, как ты, а ты — не джентльмен!

Джино смотрел на свою дикую, так и не прирученную дочь и думал: «Господи! Кого же я взрастил? Я дал ей все, что можно купить за деньги. Чего же ей еще нужно?»

— Почему бы тебе не сесть и не помолчать? — устало спросил он.

Эти слова привели Лаки в еще большую ярость.

— Как же! Заткните ей рот! Она всего лишь женщина, с ней можно не считаться! Заткните ей рот, выдайте ее замуж — и кого волнует, счастлива она или пет? — Она сделала глубокий вдох и прошипела:

— Ты — жалкий самец-шовинист, который думает, что женщины нужны только для того, чтобы трахаться и готовить пищу. Что им место на кухне или в спальне. Ты, наверное, так и поступал с матерью до того, как ее убили? Ты запирал… Нанесенный с размаху удар по лицу заставил Лаки смолкнуть.

Коста вскочил со стула.

— Джино!

Дарио с отвращением смотрел на происходящее, но не шевелился.

Лаки с трудом сдерживала жгучие слезы, готовые вот-вот скатиться по щекам.

— Я ненавижу тебя, — негромко выговорила она. — Я и вправду тебя ненавижу. И я не хочу больше тебя видеть.

— Лаки… — начал Джино.

Она бросилась вон из комнаты. За спиной послышался голос отца:

— Дети! Ну что ты будешь с ними делать? Стараешься изо всех сил… Женщина в бизнесе… нужно совсем рехнуться… Эмоции… Боже, ну до чего они все нервные… Она не была нервной. Ее только переполняла тяжелая, холодная злость.

Зачем она убежала? Почему не осталась, чтобы довести дело до конца? Почему не убедила его дать ей шанс?

Я не хочу быть замужней женщиной, папа. Я не хочу оставаться рядом со своим мужем Крейвеном Ричмондом в качестве добропорядочной жены. Он не умеет нормально трахаться. Он ничего не умеет делать нормально.

Ты заставил меня выйти за него. Я пошла на это, чтобы сделать тебе приятное, а еще потому, что была слишком молодой, чтобы понять: твое слово — еще не закон. Теперь с меня хватит. Я хочу быть такой, как ты.

И я буду такой.

Да, буду.

Никто не в силах меня остановить. Уверяю тебя'.

Да. Я твоя дочь. Разве ты сам не говорил, что слово Сантанджело — это как камень?

Ты сам увидишь.

Все еще увидят.

После примирения с матерью Стивен с головой погрузился в работу; Противиться желанию Кэрри, а ей очень хотелось, чтобы сын занялся частной практикой, оказалось делом весьма трудным. Стивен боготворил мать, тем более что она помогла ему окончательно развязаться с Зизи. Из благодарности он согласился войти в качестве партнера в юридическую фирму Джерри. Однако, проработав в ней полгода, Стивен вернулся к своему прежнему занятию. Расстался с Джерри он тепло, по-дружески.

—  — Я знаю, чего ты для меня хочешь, — сказал он разочарованной матери, — и поверь мне, я и сам того же хочу. Но я должен чувствовать, что делаю нечто стоящее, а защищать интересы богатых дам, вступивших в тяжбу с еще более богатыми корпорациями, — не так я себе представляю стоящее дело.

Кэрри пыталась понять сына. Нелегко видеть, как Джерри день ото дня набирает вес в глазах общества, а се собственный ребенок прозябает, считая свою работу «стоящим делом».