Даже в Израиле до него, конечно же, доходили слухи о Лаки. Он сознавал, что дочь стала частью его империи. Не было даже информации о том, насколько неотъемлемой частью.

Он быстро переоделся, сменив костюм на удобные брюки и шерстяной свитер. Чем скорее он услышит обо всем, тем лучше. Ему не терпелось начать действовать.

Сал молчаливо рассматривала спящего Дарио Сантанджело. Какой красавчик — светлые волосы, приятные черты лица. Но он не только красив, он к тому же и ценен. Почему она должна отказываться от удачи, которая сама идет в руки?

После того как она дала Дарио две капсулы со снотворным, гарантирующим не менее двенадцати часов крепкого сна, ей пришлось хорошенько потрудиться. Сначала Сал вытащила из квартиры безжизненное тело темноволосого парня и, взвалив его на плечи, как мешок с мукой, спустилась по запасной лестнице в гараж, где уложила его на заднее сиденье своего старенького «крайслера» и набросила сверху одеяло. Отсутствие в городе электричества облегчало ее задачу. Люди были заняты каждый своим. Проехав кварталов пятнадцать, она вышвырнула труп прямо на тротуар. Затем Сал вернулась в квартиру Дарио, вытерла с пола кровь и теперь уже взвалила на плечи его.

Сил у нее хватило бы на двух мужчин. Но когда Сал устроила Дарио в своей машине, она уже задыхалась. Всю дорогу до Куинса она негромко насвистывала какую-то мелодию.

Рут у себя ждала ее. Блистательная Рут, бывшая танцовщица из шоу, бывшая проститутка — после того как кто-то плеснул ей в лицо кислотой, мужчины избегали даже смотреть на нее. Но кому нужны эти мужчины, если рядом Сал?

— Все в порядке, милочка? — с тревогой спросила Рут.

— В полном, — отозвалась Сал, нежно целуя ее в ту половину лица, которая была наиболее обезображена кислотой. — Сегодня у нас гость. Приготовь ему постель, и я расскажу тебе все.

Рут подчинилась. Вдвоем они раздели Дарио и накрыли простыней.

— Кто он? — прошептала Рут. Сал не сводила взгляда со спящего.

— Если я сыграю верно, то он — наш с тобой домик в Аризоне. Если нет, то он — труп.

Наконец Эллиот Беркли был готов отправиться в свой офис.

— Я хочу, чтобы ты серьезно подумала о том, как нам уехать куда-нибудь отсюда на пару недель, — мягко увещевал он, перед тем как переступить порог квартиры.

— Хорошо, я подумаю, — без всякого энтузиазма отозвалась Кэрри.

Нет. Это невозможно. Во всяком случае, не раньше, чем я узнаю, кто меня шантажировал. Не раньше, чем ситуация прояснится.

В течение всего этого неспокойного дня Кэрри нервно расхаживала по квартире, вздрагивая при каждом телефонном звонке.

Даже со Стивеном, когда он позвонил, она была весьма немногословна, ничего не сказав ему о том, что ей пришлось пережить прошлым вечером.

— Я перезвоню тебе завтра. — Стивен почувствовал, что мать не склонна продолжать разговор. — Знаешь, я жду хороших известий в связи с этим расследованием, ну, тем, чем я сейчас занимаюсь.

— М-м… Вот и славно. Ну, до завтра.

Кэрри быстро положила трубку, ей не хотелось держать линию занятой. Новый звонок раздался почти немедленно.

— Вам не нужен хорошенький заряд электричества? — протянул в трубке чей-то гнусавый голос.

— О-о, Джерри. Что тебе?

— Что мне? Вот это приветствие! Я хотел… Она пропустила мимо ушей длинное перечисление всего того, что хотел Джерри. Милый, добрый Джерри. Милый, добрый молодой Джерри. Он ей нравился, и с этим ничего уже не поделаешь.

— Джерри, сегодня я очень занята, — перебила его Кэрри. — Давай я позвоню тебе позже.

— Когда?

— Очень скоро.

— Обещаешь?

— Да.

Джерри был одержим, почти как настоящий влюбленный. Он относился к ней, как к принцессе, за которую ее когда-то выдавали. Разница в возрасте, похоже, нисколько не беспокоила его.

В пять часов телефон зазвонил снова. Говорили из телефона-автомата. Сердце Кэрри учащенно забилось, — Кэрри Беркли у телефона, — отчетливо назвала она свое имя. — С кем я имею дело?

— Завтра. Ровно в полдень. На том же месте. — Услышала она приглушенный шепот.

— Одну минуту… — начала было она, но трубка в ее дрожащей руке уже молчала.

Беседа двух старых друзей в номере Джино тянулась уже несколько часов. Поначалу Коста испытывал некоторые колебания, но чем дальше он говорил, тем увереннее себя чувствовал.

Джино не перебивал его. Он внимательно слушал, глядя на своего собеседника, вновь отмечая про себя, как Коста постарел. Бедняга, наверное, впал в старческий маразм. Я просто не могу поверить тому, что он говорит.

То, чему Джино не мог поверить, было историей взлета Лаки к вершинам власти. Да и как поверить, что взбалмошная девчонка, которую он в последний раз видел в семидесятом году, превратилась в хладнокровную, умную деловую женщину, крепко держащую в своих руках нити управления огромным бизнесом и справляющуюся хорошо со своими обязанностями — так, по крайней мере, казалось. По словам Косты, Лаки и по воде смогла бы пройти, если бы захотела. Он с гордостью излагал Джино перипетии ее борьбы из-за строительства «Маджириано». Далее последовал рассказ о смерти Марко, о помощи и поддержке старого Энцо Боннатти.

— То есть ты хочешь сказать мне, — с изумлением протянул Джино, — что в течение почти целого года денет из «Маджириано» на меня не поступает? Не вшивого цента?

— Мне показалось, что я объяснил тебе все, — монотонно проговорил Коста. — После убийства Марко Лаки не пожелала оставаться в Лас-Вегасе, так что там ее заменили люди Боннатти. Это временная мера. Потом сделка с новым помещением капиталов.. — Потом приехал ты.

— «Петом приехал ты»! В этом можешь не сомневаться! О Боже, Коста! Я сказал тебе, что можно обратиться к Энцо в случае нужды, но я не говорил, чтобы вы подносили ему подарки на тарелочке. Ты же знаешь, как он завязан с наркотиками и проституцией… Господи! Мне в моих отелях ничего этого не нужно!

— Нет таких проблем, которые мы оказались бы не в состоянии решить. Энцо сойдет со сцены, как только мы этого захотим.

— И ты готов побиться об заклад, Коста? Поставить на это свои денежки? А своих людей у тебя что, не было? Ты не мог провести небольшую реорганизацию и сам встать к рулю? Ты и моя такая умненькая девочка? Не верю. А что Дарио? О нем ты не сказал ни слова.

Коста с сожалением пожал плечами.

— У него ни малейшего интереса к бизнесу.

— Это что еще значит?

Чистым белым платком Коста вытер со лба пот.

— По-моему, Дарио нуждается в помощи.

— Помощи? — вскинулся Джино. — Ты о чем?

— У него… сексуальные проблемы, — неуверенно закончил фразу Коста.

— Какие проблемы? — Джино оглушительно захохотал. — Слишком много женщин? С каких пор это стало проблемой?

Коста смешался. Он надеялся, что не ему выпадет рассказывать Джино о предпочтениях его сына. Однако приходилось говорить правду.

— Дарио… он… э-э… он любит парней.

— Парней? — Лицо Джино потемнело от ярости. — ПАРНЕЙ? Ты хочешь сказать, что мой сын — гомик? Коста кивнул.

— Не верю!

— К сожалению, это так.

Вскочив со стула, Джино заходил кругами по номеру, тыча в ладонь безжалостно сжатым кулаком.

— Так, значит, ты ставишь меня в известность о том, что мой сын — педераст, что у дочери меж ног свешиваются яйца, что сам ты отдал кому-то за просто так мой отель. Я ничего не упустил?

— О Лаки я ничего такого не говорил, — быстро сказал Коста. — Она — замечательная деловая женщина, ум у нее — как бритва. Она в точности, как ты, Джино, ты должен гордиться ею. Без нее «Маджириано» никогда бы не был построен. Я думаю, что когда ты с ней увидишься…

— Где Дарио? — ледяным голосом осведомился Джино.

О Дарио и о его безумном телефонном звонке Коста совсем забыл. Но Сал к этому времени должна была позаботиться обо всем.

— В городе. У него квартира на берегу реки. Устроить вам встречу?

— Ничего не нужно устраивать. Дай мне только его адрес. Я сам с ним поговорю.

Коста пожал плечами. Не хотелось бы ему сейчас оказаться на месте Дарио. Но ведь, в конце концов, кто-то же должен был научить его жизни. А если бы Джино еще узнал о порнографическом фильме, где Дарио исполнил главную роль… Слава Богу, об этом позаботилась Лаки. Забота обошлась недешево, такой злой Коста ее еще не видел, но дело было сделано. Однако, может, ему стоит все же рассказать Джино? Если он узнает об этом от кого-то еще… Но лучше потом, позже. Не то у Джино сейчас настроение, чтобы восхищаться кинокарьерой сына.