Джамал старался говорить спокойно, несмотря на то, что сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из его груди.

— Даю двойную цену.

Кадим заволновался, почуяв возможность нажиться. Он уже имел дело с шейхом Джамалом и заключил с ним не одну сделку. Гарун предупредил его, что Зара принадлежит Джамалу, — когда передавал торговцу захваченных в плен берберов.

— Теперь судьба женщины всецело в руках шейха Сиди Бен-Наура. Если он решит продать ее, мне причитается посредническая доля с новой продажи.

Джамал перевел пышащий нетерпением взгляд на Сиди Бен Наура. Его внутреннее напряжение выдавали и плотно сжатые кулаки.

— Какой тебе прок от женщины, Сиди? Насколько я понимаю, тебя скорее прельщают мальчики?

Зара прерывисто вздохнула, все еще не в силах справиться с шоком, который вызвало появление Джамала. Зачем ему предлагать двойную цену, если он сам отправил ее на рынок? Что-то не сходилось.

Сиди Бен-Наур с негодованием потряс своей пухлой рукой.

— Тебя абсолютно не касается, что я буду делать с рабыней. Она моя собственность, и я не собираюсь продавать ее.

— Я нахожу это странным, мой господин, заметил Кадим. — Зачем ты велел Гаруну продать женщину, если она тебе еще нужна?

Джамал посмотрел на Зару. Его темные глаза казались непроницаемыми, но где-то глубоко, на самом их дне, девушке удалось разглядеть подлинную боль. Она закрыла глаза, чтобы не выдать себя, а когда открыла их, шейх уже отвел взгляд.

— Случилась ошибка. Гарун неправильно истолковал мой приказ. Зару следовало отправить во дворец, а продать только мужчин-берберов. Голос Джамала почти срывался на крик.

— Что скажешь на это, Сиди Бен-Наур? Согласен ли ты продать женщину шейху Джамалу? Мы оба можем сорвать неплохой куш! — глаза Кадима алчно блестели.

Сиди Бен-Наур сделал вид, что обдумывает предложение Кадима. Одной рукой он скреб свой лоснящийся подбородок, а другую не убирал с плеча ангелоподобного мальчика, стоявшего с ним рядом. В конце концов он заявил:

— Нет, я не изменю своего решения. Мой дорогой друг, Али Бен-Баха, — истинный ценитель женщин, всегда готовый полакомиться чем-нибудь свеженьким. У него новый дворец на краю пустыни, неподалеку от Эр-Рашидии. Прекрасную Зару ждут поистине королевские почести: я отправлю ее к Али особым караваном.

— Предлагаю в три раза больше того, что ты заплатил за нее. — Голос Джамала резал, как остро заточенная сталь.

Однако на Сиди Бен-Наура они не произвели никакого впечатления. Это был жестокий и мстительный человек; он отверг бы любое предложение шейха, каким бы выгодным оно ни казалось, только из одного удовольствия отказать ему.

— Нет, мой юный друг, — с мерзкой улыбочкой ответил он и повелительно кивнул Заре: — Иди за мной. Скоро у тебя будет новый хозяин, и ты должна ему понравиться… ради собственного блага.

— Твой друг вряд ли поблагодарит тебя за такой подарок, — едко заметила девушка. — Рабыня из меня так и не получилась. Я строптива и своевольна, горда и непокорна, что же касается мужчин, то я ненавижу это свинское племя. Ты, возможно, и не знаешь, что купил сегодня принцессу Зару — дочь берберского кади Юсуфа. Если Али когда-нибудь и прикоснется ко мне, то лишь один раз. До второго он просто не доживет, обещаю.

Сиди Бен-Наур в ужасе шарахнулся в сторону и буркнул Джамалу:

— О, теперь я понимаю, почему ты продал эту женщину. Надеюсь, однако, что порол ты ее регулярно… Но ничего, Али Бен-Баха и не таких обламывал! В его руках маленькая берберская ведьма быстро прикусит свой острый язычок.

Он дважды хлопнул в пухлые ладоши, и рядом с ним возникли два здоровяка-стражника:

— Уведите девчонку, отправьте ее в мой гарем, да, следите за ней хорошенько! Если потребуется, разрешаю связать ее и наказать плетьми.

Джамал готов был броситься на людей Сиди и вырвать Зару из их рук, но он знал, что закон не на его стороне. Бен-Наур купил ее, заплатил за нее большие деньги теперь она его собственность. Ценой невероятного усилия он взял себя в руки и даже умудрился напустить на лицо безразличие.

— Что ж, желаю Али Бен-Баха насладиться твоей новой рабыней, — пожал плечами шейх. Я не жалею, что продал ее… На свете немало красивых и покладистых женщин.

Зара смотрела на него во все глаза и ловила каждое слово, не веря своим ушам. Ей и в голову не могло прийти, что Джамал говорит так от отчаяния и беспомощности. Его появление на торгах потеряло всякий смыл. Зачем ему надо было мчаться сломя голову в Фес, если он не жалеет о том, что избавился от нее? Джамал и впрямь хочет, чтобы она думала, будто попала на невольничий рынок по ошибке?

Шейх ясно видел по лицу Зары, что с ней происходит, но ничего не мог поделать. Он потерял ее. Скоро она будет принадлежать другому, ляжет в чужую постель, чужие губы коснутся ее тела… От этого можно было сойти с ума, однако шейху оставалось только вернуться домой и постараться забыть о ней.

Джамал повернулся, чтобы уйти. Оставаться на рыночной площади не было смысла.

Случилось непоправимое, хотя и не по его вине.

— Как ты мог, Джамал? — крикнула ему вслед Зapa, когда люди Бен-Наура потащили ее прочь.

Шейх медленно обернулся, в его черных глазах стояло отчаяние. Их взгляды встретились, и выражали они одно — боль.

В бессильной ярости Джамал мерил шагами устланные коврами полы своих покоев. Едва Зару увели, он сразу же вернулся в Эдем.

С тех пор прошло три дня. Три дня горя, одиночества и пустоты. Три дня и три ночи непрекращающейся муки, когда сердце толкало его броситься на выручку Заре, а разум требовал забыть ее.

Наконец, решение пришло, и все сомнения остались позади. Шейх пинком распахнул двери своей опочивальни.

— Хамет!

Минуту спустя в комнату влетел запыхавшийся евнух.

— Я здесь, господин.

— Найди мне Гаруна! — рявкнул Джамал, и евнуха как ветром сдуло.

— Никогда еще не видел своего господина в таком возбужденном состоянии.

Шейх все еще ходил из угла в угол, когда в комнату вошел Гарун и низко поклонился хозяину.

— Ты посылал за мной, господин?

— Сколько людей ты сможешь посадить в седла на рассвете? — без лишних слов спросил Джамал.

— Двадцать, — не задумываясь ответил Гарун. — Могу и больше, но за ними надо скакать в деревню.

— Двадцати хватит.

— Нам кто-то угрожает? — осторожно поинтересовался Гарун, хотя уже и предполагал, что именно услышит в ответ.

— Насколько мне известно, нет.

— Значит, это мы на кого-нибудь нападем?

Продолжал расспросы Гарун.

— Эго будет зависеть от того, хорошо ли охраняется караван Сиди Бен-Наура и захотят ли сражаться его солдаты.

— Уж не тот ли это караван, что…

— Ты очень догадлив, мой друг, — усмехнулся Джамал.

— Благодарю, господин… Но стоит ли портить отношения с соседями из-за какой-то рабыни? Ведь Сиди…

— Ты можешь идти, Гарун, и выполнять мои распоряжения; — резко оборвал его шейх. — Нам предстоит долгая, трудная поездка. Мне донесли, что караван уже в пути, и его надо перехватить прежде, чем он достигнет цели путешествия.

— Я все понял, — склонился в поклоне Гарун. — Люди будут готовы к рассвету. Похоже, ты почувствуешь себя счастливым; лишь тогда, когда Зара снова окажется в твоей постели.

Шейх сдержал резкий ответ, уже готовый сорваться с его губ. Как ни тяжело ему было признаться в этом даже самому себе, но Гарун сказал правду.

Зара мерно покачивалась на спине огромного верблюда и проклинала его за медлительность и неуклюжесть. В седле бегового верблюда она чувствовала бы себя куда лучше, но Сиди Бен-Наур настоял, чтобы его новая рабыня путешествовала в «хаудахе» — кресле, больше напоминавшем высокую корзину с занавешенными стенками и матерчатым верхом, защищавшими ее от безжалостных солнечных лучей — и в длинной глухой джеллабе, скрывавшей принцессу с головы до пят и оставлявшей лишь узкую щель для глаз.