Судья просит присяжных отправиться в совещательную комнату и обсудить все, для вынесения вердикта. Я даже не сомневаюсь, что решение будет в пользу Джея. На самом деле, это кажется единственным заключением. Мое сердце колотится от страха не в ожидании вердикта. Если к этому времени я и узнала что-то о Джее, так это то, что на все его действия есть своя причина, и больше всего мне хочется знать — зачем он все это организовал.

Почему он хотел уничтожить Уну Харрис и Брайана Скотта?

Обсуждение присяжных затягивается вплоть до следующего дня. Мы все подъезжаем к зданию суда с утра пораньше на оглашение вердикта. Я и Джей особо не разговариваем, но зато происходят многозначительные переглядывания, с моей стороны наполненные невысказанными вопросами.

Брайан Скотт уже там со своей командой, а вот Уны Харрис нигде не видать. Утром в новостях было сообщение о том, что после скандала со взломом телефона и электронной почты, Дейли Пост собираются закрыть. Катализатором выступила даже не история с Джеем, а вызвавшая гнев по отношению к издательству история Уны с разоблачением личной жизни Виктора Нюгента, за которой вскоре последовало его самоубийство.

Всю страну привел в негодование тот факт, что Уна получила информацию незаконно, и читатели полностью бойкотируют Дейли Пост. Если газета закроется, то более сотни людей потеряют работу, и я не уверена, как мне к этому относиться.

По требованию судьи, председатель присяжных встает, чтобы огласить вердикт. Секретарь спрашивает ее, пришли ли присяжные к единому мнению, на что она просто отвечает: «Да».

— Находите ли вы ответчика виновным или невиновным? — спрашивает секретарь.

— Виновен, — отвечает председатель присяжных.

— Это единогласное решение?

— Да.

Вот так сюрприз. Но под «сюрпризом» я подразумеваю, что в этом нет ничего удивительного. Джей с папой пожимают руки и похлопывают друг друга по плечу в знак победы. Я рада за них, правда. Папа кажется таким счастливым, и это так замечательно. Я не видела, чтобы он так улыбался со смерти мамы.

Брайан Скотт излучает потоки ненависти на Джея через весь зал одними лишь глазами. Хотя Джей этого не замечает, в основном потому что его внимание зафиксировано исключительно на мне. Он кажется... опасается.

Как я сказала, признание виновности неудивительно. Что удивительно, так это сумма денег, которую получает Джей в качестве компенсации. Два. Миллиона. Евро. Нет, я не шучу. Очень много для этой страны. Я ожидала сотню тысяч, может, две, но чтобы два миллиона? Вау.

Как только у Джея появляется возможность, он оказывается возле меня с засунутыми в карманы руками.

— Ватсон, нам нужно поговорить.

— Я... я неважно себя чувствую. Кажется, мой грипп еще не прошел. Поеду домой и прилягу.

— Но я всех угощаю праздничным обедом. Ну же, я хочу, чтобы ты там присутствовала.

Глядя в его глаза, у меня не поворачивается язык сказать ему «нет», поэтому я слегка киваю. Он кладет свою руку мне на поясницу и выводит из здания суда. Пресса толпой ожидает нас, и Джей настаивает, чтобы я была рядом с ним, пока он делает заявление.

Я немного ошеломлена, потому что обычно ни за что бы не согласилась появиться вот так в телевизионном эфире. Уверена, этим вечером заявление Джея будут показывать на каждом новостном канале. И я буду там же с ним, вероятно, с комически растерянным выражением лица.

Все происходящее после вынесения вердикта кажется размытым. Не успела я опомниться, как сижу в милом итальянском ресторане с Джеем, папой и Уиллом, поедая пасту карбонара и пытаясь понять, почему у меня каша в голове. Как будто я заключена внутри одной из тех вращающихся оптических иллюзий, которые вызывают головокружение лишь от одного взгляда на них.

В темных уголках моего мозга находится информация, которая просто жаждет прорваться, чтобы помочь мне понять, что происходит на самом деле.

Джей почти не отводит от меня свой пытливый и напряженный взгляд. Папа с Уиллом дружно болтают об успехе дела, когда я отодвигаю стул и встаю под предлогом похода в дамскую комнату.

Но туда не иду.

Вместо этого выхожу из ресторана и ловлю такси до дома. Однако, добравшись до места, перспектива оказаться внутри кажется мне удушающей, поэтому решаю прогуляться и проветрить голову. Я перехожу дорогу и иду в сторону променада, а найдя пустую лавочку, сажусь на нее и смотрю на воду.

Не знаю, сколь долго я просидела там, как что-то падает рядом со мной. Я кошусь влево и вижу стопку старых писем, перевязанных веревкой. Чувствую, как кто-то нависает надо мной. Джей.

Я не поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него.

— Что это? — спрашиваю я с любопытством, подбирая их и раскладывая на коленях.

— Письма, написанные моей мамой, — отвечает он. — Почему ты вот так убежала из ресторана? Мы беспокоились о тебе, а ты не отвечала на телефон.

Прячу лицо под ладонью.

— Блин. Прости. Он на беззвучном режиме. Мне просто нужно было немного свежего воздуха. Письма?

Он обходит скамейку и садится, устраивая руку на спинку. Я чувствую его жар.

— Да, хочу, чтобы ты прочла их. Когда я был еще ребенком, мне казалось она писала дневник, но это не так. Она писала письма моему дяде. Она писала ему каждую неделю, а этот мерзавец никогда не отвечал ей. Он читал их, а затем откладывал. Думаю, для него это был эксперимент, чтобы посмотреть, как долго она продолжит писать, ни разу не получая ответа.

— Немного жестоко. Это тот дядя в Америке? К которому ты уехал жить?

Он заправляет мне прядь волос за ухо, и от этого прикосновения по телу пробегает приятная дрожь.

— Да. Просто прочти их. Они обрисуют тебе более ясную картину. Затем я объясню все остальное.

Я снова опускаю на них взгляд.

— Ладно.

Он печально и ласково улыбается мне.

— Давай. Отведем тебя домой. — Беря меня за руку, он помогает встать.

— Почему ты выглядишь таким печальным? — останавливаюсь и кладу руку ему на грудь, глядя на него.

Глаза у него слегка слезятся, и он шепчет:

— Потому что боюсь тебя потерять. А если ты решишь, что не хочешь меня, не уверен, что смогу отпустить тебя.

Меня разбирают эмоции.

— Джей.

— Просто прочти письма, — умоляет он.

Я собираюсь с духом, молча киваю, и мы возвращаемся домой. Когда мы заходим в прихожую, я поворачиваюсь к нему, но он исчез, вечный иллюзионист.

Желая уединения, иду сразу в свою комнату и развязываю веревку, которая скрепляет всю пачку писем. Я просматриваю их и замечаю, что они были сложены по датам. Я с осторожностью вскрываю первое и разворачиваю лист.

Дорогой Киллиан,

Не слышала о тебе месяцами. Знаю, ты наслаждаешься своим уединением, но я скучаю по нашим беседам. Детьми мы были очень близки. Ты помнишь? Мы заставили папу перенести твою кровать в мою комнату, чтобы не спать по одиночке. Я скучаю по этим дням. Детство кажется таким тяжким, но потом оглядываешься назад и понимаешь, это были самые легкие дни в твоей жизни.

В прошлом году мы переехали в новый дом. Он нуждался в ремонте, но с небольшим косметическим ремонтом мы смогли его неплохо обновить. Ничего такого восхитительного, но местность здесь чудесная. Так тихо. Мирно. Правда район стал довольно популярным. Совсем недавно приходил застройщик и предложил выкупить место. Я пригласила его на чай, и он рассказал мне о своих планах построить новый отель прямо там, где стоит наш дом. Он был замечательным мужчиной.

Иногда я забываю, что бывают хорошие мужчины. Я столько времени с Люком, что кажется будто они все монстры. Не знаю, как долго я еще смогу быть за ним замужем. Теперь он причиняет боль не только мне. Он взялся уже и за Джейсона и Джека.

Я хочу продать дом, взять половину денег и убежать от него, забрав с собой мальчиков. Когда я рассказала Люку о предложении, он позвонил этому человеку и сказал, что продаст дом по двойной цене. Он ведет себя совершенно неразумно, и я не думаю, что он получит такую сумму денег за это место.