— Черт бы его побрал! Как ни стараюсь, не могу разобраться в этой чепухе.

Глазам Сабрины открылся лист плотной бумаги, слегка обгоревший по краям. Она медленно его расправила, и к пальцам прилипли крошки сургуча от печати Камеронов; сердце радостно забилось.

Морган устало протер покрасневшие глаза:

— Насколько я понимаю, твой батюшка, бизон и аллигатор собираются посетить мой замок, чтобы забрать своего енота.

С трудом подавив ухмылку, Сабрина быстро пробежала глазами текст:

— Не совсем так, дорогой. Мой батюшка, Брайан и Алекс планируют нанести нам визит. Они хотят забрать с собой Энид, а заодно интересуются, как у нас идут дела.

— Нечто вроде инспекционной поездки. — Морган почесал подбородок. — Одно удивляет: почему этот хитрый сукин… — Поймав укоризненный взгляд жены, он прокашлялся: — Почему Камерон так долго ждал своего часа? Когда они приедут?

— Перед Рождеством. — Сабрина проследила пальцем строчку почти в самом конце листа и с удивлением проговорила: — Оказывается, он все-таки обо мне не забыл.

— И что же он тебе пишет? — Морган вновь испытал приступ ревности к отцу своей жены, способному вызвать такую откровенную радость на ее лице.

— Это строка из стихотворения любимого поэта матушки, Роберта Геррика: «Не бывает розы без шипов».

В подготовке к предстоящему визиту своих родных Сабрина проявила качества хозяйки, правящей твердой и безжалостной рукой. Она не обращала внимания на ворчанье и жалобы обитателей замка, поскольку к тому времени поняла, что за враждебностью Макдоннеллов скрываются смятение и страх. Они опасались, что могущественный и богатый предводитель Камеронов будет смотреть на них свысока, издеваться над их нищетой, грубыми манерами и неграмотностью.

Не раз возблагодарив в душе матушку, казалось, предвидевшую, с чем придется столкнуться ее дочери на новом месте, Сабрина доставала из сундуков, привезенных из замка Камеронов, все новые предметы, которые могли бы послужить для каждого Макдоннелла талисманом, способным внушить хотя бы иллюзию равенства.

Фергюс получил изумительную лупу, отделанную слоновой костью, а Альвине достался бронзовый наперсток, которому она сразу же нашла достойное применение и стучала Фергюса по лбу, когда тот начинал засматриваться на других девушек.

Конечно, сундуки все же не были бездонными, Сабрине вместе с Энид пришлось перетрясти собственные гардеробы в поисках подходящих вещей, а потом перешивать платья и нижние юбки для женской половины Макдоннеллов. К примеру, из вечернего туалета Энид вышло несколько пар шелковых туфелек.

В результате были одарены и осчастливлены все обитатели замка, и даже древняя скрюченная старуха, претендовавшая на полное господство в кухне, горделиво демонстрировала пышный розовый бант, который Сабрина смастерила из собственной подвязки. Только Ив оставалась в стороне. Подаренный ей золотой гребень через пару дней был обнаружен в грязном снежном сугробе. Сабрина при этом только покачала головой, вынужденная признать ошибочным свое первоначальное мнение, будто Морган — самый упрямый в своем клане.

Благодаря дружным усилиям всех Макдоннеллов со временем исчезли наконец кучи камней и мусора, захламлявшие коридоры, все помещения чисто подмели и вымыли, отовсюду смахнули паутину, а дыры в стенах, оставленные пушечными ядрами во времена былых осад замка, прикрыли старыми гобеленами.

Однажды после тяжелого рабочего дня Морган вошел в спальню и обнаружил жену спящей у камина посреди вороха платьев и нижних юбок. В руке она по-прежнему сжимала иголку, а под глазами залегли темно-синие тени. Предводитель Макдоннеллов напомнил себе, что Сабрина старается отнюдь не ради себя и не для того, чтобы предстать перед своим отцом в лучшем свете. Она трудилась с раннего утра до поздней ночи с одной лишь целью: чтобы ее муж мог взглянуть в глаза Дугала Камерона без стыда и стеснения.

К горлу подступил комок, захотелось нежно обнять и приласкать самоотверженную женщину, из последних сил старавшуюся угодить мужу. Но Морган сдержался, понимая, что только поцелуями не ограничится. А ведь жене необходимо и отдохнуть. Он и так не давал ей покоя каждую ночь с тех пор, как узнал о грядущем визите Камеронов. Он предавался любви безоглядно, напористо, будто стремился еще и еще раз доказать свою власть и напомнить жене, что она теперь принадлежит мужу, а не своему клану. Однако самой заветной мечтой оставалось желание зародить в Сабрине новую жизнь — залог их счастливого будущего.

На секунду стало неловко за себя. Хотя каждую ночь они сливались воедино и в минуты экстаза Сабрина не раз клялась в любви, сам Морган до сих пор так и не признался, что давно отдал ей свое сердце. Он боялся поступиться своей гордостью, открыто отдать себя во власть жены.

Вначале хотел отнести жену на кровать, но потом решил, что не оставит ее там в покое, и просто поднял ее, уселся в кресло и прижал к груди, как малого ребенка. В ответ Сабрина зачмокала губами и сладко вздохнула.

— Не волнуйся, детка, — нежно прошептал Морган, потершись щекой о ее волосы, — все будет хорошо. Ради тебя я на все готов, и тебе никогда не придется за меня краснеть. Именем Бога клянусь, так и будет. — Поцеловал темную бровь и тихо произнес три слова, которые Сабрина давно хотела услышать от упрямого и гордого Макдоннелла.

Глаза заволокла густая туча черной сажи, вырвавшейся из трубы, и Сабрина разразилась проклятиями. Отшвырнув метлу, вылезла на четвереньках из камина, кашляя, отплевываясь и протирая глаза. Пагсли заполз под кровать, натужно сипя, будто каждый новый вздох мог оказаться для него последним.

В этот момент в спальню вошел ничего не подозревавший Морган и уставился на странную черную фигуру у камина.

— Простите, я искал свою жену, но здесь ее, по всей видимости, нет, — он повернулся к двери.

— Морган! — раздраженный крик остановил его уже у самой двери.

Он подошел, помог жене встать на ноги, оглядел ее и ужаснулся.

— Бога ради, женщина! В любой момент может появиться твой отец, и что он увидит? Или ты хочешь, чтобы он решил, будто я заставляю тебя работать трубочистом?

Сабрина подбоченилась:

— Если бы ты позаботился о том, чтобы дымоход прочищали хотя бы раз в столетие, мне не пришлось бы заниматься чужим делом.

Взвинченные и сердитые, они смотрели друг на друга, гневно сверкая глазами, и оба понимали, что от исхода этого дня зависит, сможет ли выжить их взаимная любовь, единственное чувство, которое давало надежду преодолеть вражду между двумя кланами. Внезапно у Моргана дрогнули губы. Сабрина посмотрелась в зеркальце и увидела на покрытом толстым слоем сажи лице только два светлых пятна — сверкающие синие глаза. Белоснежная ночная сорочка тоже была безнадежно испачкана. Сабрина невольно хихикнула. По-прежнему глядя в зеркальце, она стерла мокрой тряпкой сажу с лица, хотя и не вернув ему прежней белизны.

— У меня есть идея получше. Я скажу батюшке, что ты приковал меня цепями в темнице, где ты наслаждался моими прелестями, когда вздумается.

— Такая мысль не раз приходила мне в голову, — Морган лукаво выгнул бровь. — Но все еще впереди. Может, после того, как твои родичи отбудут…

Сабрина внимательно оглядела мужа и осталась им довольна. Плед-накидка был свежевыстиран, тщательно отглажен и спадал с широких плеч элегантными складками. Ради торжественного события Морган даже надел пару потрепанных ботинок, но и они были вычищены и тускло блестели. Короче говоря, сделал все, что мог, в стремлении выглядеть презентабельно и не ударить лицом в грязь перед гостями.

— Ну как, одобряешь? — с показной небрежностью спросил Морган.

Общение с мужем позволило твердо усвоить урок: на словах ничего не докажешь, нужно действовать, и Сабрина не стала ничего говорить, а просто бросилась ему в объятия, и оба упали в кресло. Она пылала желанием наглядно продемонстрировать, как горячо одобряет его старания, но не успела одарить его и поцелуем, как в дверь настойчиво постучали. Морган вскочил с кресла, едва не повалив жену на пол, и начал оправлять смявшийся плед.