И никогда вечером она не выйдет встречать мужа с двумя младенцами на руках, и третий карапуз не будет цепляться за ее подол.

Это был самый страшный удар, который когда-либо обрушивался на Моргана, но он и бровью не повел. Не разразился проклятиями, не стал кричать и крушить мебель. Даже не схватил несчастного врача за грудки, чего хотелось больше всего. Морган лишь поблагодарил Дугала за внимание и заботу, сослался на неотложные дела, извинился и вышел из комнаты, а потом поднялся по осыпающейся лестнице на смотровую башню.

Его не покидало чувство вины за случившееся. Ну что, спрашивается, мешало бежать еще быстрее? Почему сразу же не пришла в голову простая мысль о необходимости пожертвовать конем? Может быть, все бы обошлось, если бы нажал на курок парой секунд раньше? И вообще — зачем послушался Рэналда и пошел к озеру? Ну, утонула бы одна овца, что с того? И как мог проглядеть заговор, который сплела Ив, как смог вовремя не раскусить предательский замысел подлой хромоножки?

Трагедия произошла не сама по себе, а из-за преступной неосмотрительности и собственных грубых ошибок. Сабрина стала калекой по вине мужа, и теперь уже нельзя повернуть время вспять. Невозможно что-либо исправить, как в свое время Морган выправил сломанное крыло орлу, который зачем-то забрался в окно смотровой башни.

Жену нельзя вылечить подобно тому, как выходил выпавшего из гнезда птенца, по каплям скармливая ему молоко. Сабрине нельзя помочь, как помог заблудившейся зимой и замерзающей овце, укутав ее полой накидки и согрев теплом собственного тела.

Он был не прав с самого начала, когда решил привезти молодую жену в край снега и голых камней, вынудив расстаться с теплой зеленой долиной. Ей следовало оставаться в благоустроенном отчем доме и не ввязываться в чужие ссоры. Никто не мешал Моргану просто любить ее издалека, в конце концов.

За спиной послышались шаги. Морган развернулся, подивившись тому, что кто-то, кроме него, отважился подняться по полуразрушенным ступеням крутой лестницы. Перед ним предстал доктор Монтджой, тяжело дыша после подъема на большую высоту; на его лице запечатлелась печаль.

Неужели состояние Сабрины внезапно резко ухудшилось? Не дай Бог, при смерти! Сам того не сознавая, Морган сделал шаг вперед. Шумно выдохнув и окутавшись облаком пара, врач выставил руку, будто защищаясь.

— Хорошие новости. Сабрина проснулась и сейчас в полном сознании.

Морган не стал слушать дальше и хотел было припустить со всех ног вниз по лестнице. Мысли о собственной вине, о том, что было и могло бы быть, мгновенно вытеснила радость. Но дорогу преградил врач, проявив храбрость, которой Морган от него не ожидал.

— Прошу прощения, но вам некуда спешить, — сказал Монтджой, часто моргая глазами за стеклами очков, которые начали запотевать на холоде. — В данную минуту ваша жена не желает вас видеть. — Врач отвел взгляд в сторону: — Она просила напомнить, что за вами числится долг, а по долгам надо платить.

Морган отшатнулся, как от удара, но сразу взял себя в руки и спокойно сказал:

— Благодарю вас, доктор. За все, что вы сделали. Я этого никогда не забуду.

Врач молча поклонился и ушел, и Морган снова повернулся лицом к горным вершинам, покрытым снежными шапками. «За тобой числится долг!» — стучало в голове. — Да о чем здесь говорить! Я всем ей обязан, и жизни не хватит, чтобы расплатиться за добро и любовь, которые она принесла в мой дом».

Далеко в лесу громко треснула и надломилась под тяжестью снега ветка. Морган поморщился, словно от боли. Вот так же, наверное, жалобно треснули тонкие кости Сабрины на выступе над пропастью, подобно тому, как раньше сломался в его руке изящный стебелек хрустальной бельмонтской розы.

На третий день после того, как Сабрина пришла в сознание, она согласилась наконец дать аудиенцию своему супругу.

Морган вошел в комнату, преисполненный надежды, но внешне бесстрастный, стараясь не показывать, сколь многого он ждет от этой встречи. Первым в глаза ему бросился Пагсли, мирно дремлющий у камина. В кресле возле кровати расположилась Энид, читавшая больной вслух какую-то книгу. За последние дни толстушка осунулась, белокурые локоны свисали на щеки жалкими сосульками. При виде Моргана она вздрогнула, вскочила на ноги с виноватым выражением лица, сослалась на неотложные дела и тотчас заспешила из спальни, стараясь не встречаться взглядом с хозяином замка. Морган подозревал, что Энид, как и он сам, чувствует за собой вину за участие Рэналда в заговоре против Камеронов.

Великан задержался у порога, сжимая в руке небольшой букетик увядших желтых цветов и не решаясь сразу войти в комнату. Его несколько смутил вид Сабрины, выглядевшей настоящей принцессой, величественной недотрогой. Она сидела на кровати, обложенная подушками, шелковая лента скрепляла волосы, руки сложены на коленях, щеки пылают румянцем. Морган нерешительно сделал шаг вперед, чувствуя себя явно не в своей тарелке, как будто приближался к трону, и внезапно ощутил прилив гнева, неуместного и несправедливого.

У края кровати предводитель Макдоннеллов вновь замешкался, не зная, куда смотреть и где садиться. Сабрина не поднимала глаз, будто не замечая мужа, а он мог видеть только складки одеяла, покрывавшего ее искалеченные ноги. Высокомерно вздернутая голова как бы подсказывала, что на кровати ему нет места, туда его больше не приглашают, и Морган снова почувствовал прилив ничем не объяснимого гнева.

Чтобы как-то выйти из неловкого положения, выставил вперед руку с цветами, которые долго собирал, раскалывая снег в долине у озера. Сейчас, под взглядом гордой принцессы, букет смотрелся просто жалким пучком полевых сорняков. Такой женщине, как Сабрина, следовало дарить не убогие сорняки, а огромный букет пышных садовых роз.

Морган чуть было не отдернул руку, захотелось швырнуть цветы в огонь, где им и было место, но было слишком поздно. Вокруг тонких стеблей сомкнулись длинные пальцы, причем Сабрина постаралась взять букет так, чтобы не коснуться руки мужа.

— Спасибо, очень мило с твоей стороны, — сказала она вежливо и положила букет поверх одеяла.

Морган придвинул стул и оседлал его. Воцарилось гнетущее молчание. Первой его прервала Сабрина:

— Весьма сожалею о гибели твоего коня. Чувствовалось, что она говорит искренне, а не из вежливости. Морган оценил это и ощутил, как горестно кольнуло в сердце.

— Думаю, Пука ничего даже не понял, все произошло мгновенно.

У Сабрины вырвался горький смешок:

— Именно это сказала Ив о смерти твоего отца. Надо полагать, у Макдоннеллов принято считать, что, если человек уходит из жизни быстро и безболезненно, жалеть о его смерти не приходится. — Больная явно неправильно истолковала слова Моргана.

Когда она подняла взгляд и посмотрела прямо в лицо мужу, в ее голубых глазах стоял арктический холод, и великан невольно поежился, ему стало стыдно за себя и очень неуютно. Почему, черт возьми, она не плачет? По словам Дугала, его дочь восприняла известие о том, что никогда не сможет ходить, очень спокойно, почти равнодушно. Можно подумать, что все ее слезы замерзли на том выступе над пропастью. Морган неожиданно вспомнил солоноватый вкус ее слез на кончике своего языка в минуты любви. Прокашлявшись, он заговорил:

— Со слов Рэналда мне все известно о подлых делах Ив. Она дважды пыталась убить твоего батюшку, и в первый раз мой отец… — Морган поперхнулся на этом слове. Мучительно трудно признаваться в том, что твой собственный отец причастен к заговору, который едва не положил начало кровавой бойне. — Мой отец сам одобрил ее план. Рэналд рассказал, как дело было тогда, в замке Камеронов. Изначально предполагалось, что после того, как Ив зарежет кинжалом Дугала, Макдоннеллы нападут на своих заклятых врагов и перебьют всех, но твой отец предложил сложить оружие перед банкетом. Поэтому Рэналд выскользнул из-за стола и отправился на поиски Ив, чтобы остановить ее. Но было уже поздно. Она уже обзавелась кинжалом и спряталась за гобеленом. И, нанося удар, промахнулась. Теперь мне все ясно, и я готов принести извинения твоему батюшке и твоему клану.