Морган не сбавил темпа, и на следующем повороте коляска мчалась на одном колесе, опасно накренившись, это вынудило больную изо всех сил вцепиться в ручки обеими руками, чтобы удержаться на сиденье.

Дрожащим от гнева голосом Сабрина прокричала:

— Если ты сейчас же не сбавишь темп, меня стошнит! Боюсь, в первую очередь пострадают твои роскошные новые башмаки. — Она выхватила из-под головы подушку и махнула ею в сторону мужа. — Если ты появился здесь, желая закончить начатое тобой дело, то почему бы тебе просто не придушить меня подушкой? Это будет гораздо проще.

Больше Морган не мог вынести издевательств, остановился и толкнул инвалидную коляску вперед, она откатилась и застряла в мягкой траве. Сабрина по инерции пролетела чуть дальше и приземлилась на четвереньки, узел волос распался и хлестнул по лицу, больная зашлась в ярости, а Морган неспешно обошел ее кругом, потом встал перед ней и сказал:

— Прости, что так неудачно получилось. — В его голосе не было и тени сожаления или раскаяния. — Видимо, колесо налетело на камень. Впредь обещаю быть более внимательным.

Сабрина приподняла голову, кипя гневом. Особое раздражение вызывала его самоуверенная поза, безукоризненный покрой брюк и начищенные до блеска башмаки с пряжками. Казалось, время побежало вспять и вот снова у ног самодовольного мальчишки лежит свалившаяся в яму девчонка и не знает, что предпринять. Как легко оба они вернулись к тем ролям, которые играли в детстве!

— Ты всегда предпочитал видеть меня у своих ног, Морган Макдоннелл, не так ли? — спросила Сабрина, пытаясь рассмотреть мужа сквозь завесу свалившихся на лицо волос.

— Насколько мне помнится, ты отличалась особыми талантами именно в этой позиции, — насмешливо обронил Морган, недвусмысленно намекая на то время, когда им обоим хорошо было в одной постели.

— Ненавижу! — завопила Сабрина, замахнулась, хотела ударить его по щиколотке, но промахнулась.

— Вот и прекрасно, — спокойно ответил Морган, с интересом наблюдая за поверженной женой. — Раз ты меня ненавидишь, моя задача намного облегчается.

Скрестив руки на груди, Морган сверху вниз разглядывал жену, скрывая за каменным лицом бурные эмоции. Да, надо признать, было время, когда он страстно желал возненавидеть Сабрину Камерон. В тусклые предрассветные часы в замке Макдоннеллов, когда с похмелья раскалывалась голова, в ушах звучал пронзительный прощальный крик жены, винившей его во всем и гнавшей прочь. Тогда Морган почти убедил себя, что ему ничего не остается, как ненавидеть и презирать женщину, обманувшую его в лучших ожиданиях. Даже сейчас, если бы счел ее жалкой — скрючившаяся на мокрой траве, грязь на щеках, спутанные волосы, — он мог бы просто повернуться и уйти.

Но его гипнотизировал хищный блеск в ее глазах, спина была выгнута с таким вызовом, что казалось, будто Сабрина вот-вот прыгнет и вцепится ему в горло. Хотя ее сшибли с трона, Сабрина была готова сражаться до последней капли крови за свое право называться принцессой. Морган не испытывал жалости, в нем вспыхнуло совсем иное чувство, столь же могучее и опасное, как обоюдоострый меч. К тому же приходилось признать правоту Дугала: Сабрина нуждалась в своем муже, причем гораздо больше, нежели могла себе представить.

Морган опустился на колени в грязь рядом с женой.

— Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть, как ты ползаешь. Я хочу увидеть, как ты ходишь.

Сабрина отвернулась, отбросила волосы, закрывшие лицо.

— Не говори ерунды. Ты же слышал доктора Монтджоя. Кому, как не тебе, знать, что я никогда в жизни больше не буду ходить.

Морган решил не тратить время на бесполезные споры, поднялся, сжал жену за плечи и поставил на ноги. Она не устояла и готова была свалиться, скользнув сквозь его руки, как мокрая тряпка, но он удержал ее, обнял, прижал к себе, прислонился бедром к низкой каменной ограде и широко расставил ноги, чтобы вынести на себе тяжесть двух тел.

Сабрина слишком иного времени провела в постели и из месяца в месяц прилагала все старания к тому, чтобы посторонние держались от нее подальше, пуская в ход капризные детские выходки и язвительные замечания. Поэтому сейчас она сочла близость Моргана невыносимой и оскорбительной. Горячее мужское тело, твердое и мускулистое, могло растопить ледяную стену, которую построила больная между собой и окружающим миром. Она вцепилась в него руками, царапая острыми ногтями, будто отталкиваясь, но одновременно ее неумолимо тянуло к мужу, в котором, как знала по опыту, удивительно сочетались огромная сила и нежность. Руки неудержимо дрожали, казалось, даже сильнее ног.

Сабрина и Морган сейчас слились вместе, как два ответа на один вопрос, который ни один из них не решался задать. Его жаркое дыхание обжигало висок, шевелило спутанные волосы. Больше не было сил сдерживаться, и Сабрина прижалась щекой к груди Моргана.

— Будь ты проклят! — глухо прошептала она. — Какое ты имеешь право так поступать?

— Прав у меня хоть отбавляй, — весело откликнулся Морган. — Я твой муж.

— Теперь уже ненадолго.

— Это зависит от тебя.

— Что ты хочешь этим сказать? — Сабрина едва не задохнулась от страха и надежды.

Морган взял ее двумя пальцами за подбородок и приблизил ее лицо к своему.

Если ты не позволишь мне навещать тебя ежедневно в течение ближайших четырех недель, я не допущу признания брака недействительным. Я обойду всех судей Лондона до Шотландии и каждому расскажу в деталях чем мы с тобой занимались в постели. И тогда твой батюшка будет вынужден начать бракоразводный процесс, и доброе имя Камеронов будет погублено.

Сабрина не могла отвести зачарованных глаз от красивого мужественного лица, не понимая, как с его губ могли слетать такие жестокие слова.

— Зачем? — еле слышно спросила она. — Почему ты так со мной поступаешь? Ты хочешь мне отомстить?

На какое-то мгновение показалось, будто в душе Моргана разбушевалась буря, его раздирают на части противоречивые эмоции, но он так быстро прикрыл веки, что Сабрина решила, что ей просто привиделось. Великан развернул жену, посадил на каменную ограду и отряхнул руки, как если бы запачкался.

— Можешь думать все, что тебе угодно, — с кривой усмешкой ответил Морган. — Может быть, я ищу мести, а может, хочу, чтобы ты больше не висела тяжким грузом на моей совести.

— Не говори глупостей, — возразила Сабрина, впиваясь ногтями в камни, — у Макдоннеллов нет совести.

Морган поправил шейный платок и зашагал по дорожке к воротам сада.

— Завтра буду здесь в два часа. Если ты не хочешь, чтобы я представился Бельмонтам как твой супруг, постарайся как-нибудь объяснить им мои визиты. Желаю всего наилучшего, дорогая мисс Камерон.

— А если я помогу тебе успокоить твою больную совесть, что я получу взамен? — крикнула ему вслед Сабрина.

— Свободу, — бросил через плечо Морган. — В тот день, когда ты сможешь ходить, ты получишь возможность уйти из моей жизни навсегда.

За его спиной громко хлопнула калитка. Только сейчас до Сабрины дошло, что она оказалась в безвыходном положении: сидит на каменной стене, звать на помощь бесполезно, потому что терраса, по которой ее катал Морган, скрыта от дома стволами деревьев. Сабрина прислушалась, но до нее доносилось только журчание воды в фонтане да неумолчное жужжание мохнатого шмеля, пьяно переваливавшегося с одного цветка на другой. Правда, неподалеку сверкала полированным деревом и сталью инвалидная коляска, зарывшаяся колесами в траву, но до нее, казалось, как до луны.

«Не ночевать же здесь! — подумала Сабрина и решила не терять больше времени. — Нечего зря пялиться на безжизненные ноги, пора действовать!» Держась за край стены, она опустила ноги, пока ступни не коснулись прохладной земли. Против ожидания, не ощутила острой боли, а лишь слабое покалывание. Мысленно проклиная Моргана, попробовала перенести часть своего веса на конечности. Ноги подкосились. Она съехала вниз по стене и с размаху села на землю.

Хотя удар пришелся по мягкому месту, но все же был ощутимым, и тут Сабрину обуяла дикая, всепоглощающая ярость. Это было новое, очищающее чувство, прогнавшее боль и обиду. Впервые за последние месяцы Сабрина почувствовала себя не жалкой калекой, а живым человеком, способным на многое, потому что теперь у нее была цель в жизни — белокурый зеленоглазый великан, позволивший себе издеваться над беспомощной калекой. Она ему еще покажет, кто на самом деле нуждается в помощи.