Указывая на отрыв второй сигнальной системы от первой, симптом резонерства скрывает обычно за собой дефект речемыслительной деятельности, неспособность к логическим операциям, к пониманию иносказаний, к применению общих положений к частному случаю.

У больных с данным нарушением при специальной модификации словесного эксперимента отмечалась также обычно явная недостаточность образного мышления. Частым явлением была стереотипия в виде повторения одних и тех же слов.

Еще одна особенность, с которой пришлось столкнуться при проведении словесного эксперимента у бредовых больных, — это имеющаяся в ряде случаев четко выраженная тенденция к эгоцентрическому реагированию. Так же, как и многословие, эгоцентрические реакции не считались, обычно, патогномоничными для шизофрении. Они присущи также личностям истерического склада, лицам с недостаточным уровнем развития, олигофренам, дементным органикам, хроническим алкоголикам. Однако они нередкими оказались также и при параноидной форме шизофрении. К. Н. Завадовский отмечал их часто у больных с хроническим первичным помешательством, преимущественно при давних процессах. У обследованных нами больных этот симптом по данным словесного эксперимента отмечался в выраженной степени у 22 % больных (он част также и при гебефренической форме шизофрении).

Приведем наблюдения.

Таких реакций в эксперименте (на 50 слов) было 60 %.

Эта же тенденция к эгоцентризму проявилась у многих больных при объяснении смысла пословиц. Например, на пословицу: «Не все то золото, что блестит» получен ответ: «У меня золота нет». «Не в свои сани не садись» — «Я с деревней не связан».

Эгоцентрические словесные реакции свидетельствуют о снижении качества ассоциативной деятельности в связи с преобладанием в ней аффективных и инстинктивных компонентов. В основе лежит в ряде случаев, как можно думать, чрезмерное влияние на деятельность второй сигнальной системы подкорковых стимулов. Следует иметь в виду также, что «я» больного шизофренией является доминирующей патодинамической структурой, детерминирующей все ассоциативные процессы. Большая выраженность данного нарушения в несвежих стадиях процесса говорит о том, что структура эта принимает чаще всего инертный характер.

Следует отметить, что это тенденция к эгоцентризму не ограничивается рече-мыслительной деятельностью. Она является при шизофрении, особенно у бредовых больных, общей доминирующей тенденцией, отображающей процессуально обусловленные сдвиги в их психике, касающиеся не только мышления, но и эмоционально-волевой сферы. Стремление к обособлению, к противопоставлению себя коллективу, патологическое «отнесение к себе» в бреде отношения, представление себя в центре всех событий, сначала некоторых социальных, далее мировых, а потом и космических, находящее выражение в пышном бреде величия в поздних бредовых синдромах (парафренических) — являются выражением этой тенденции.

Аффектогенные раздражители, касающиеся «больных пунктов», у большинства наших больных при словесном эксперименте вызывали удлинение латентного периода с последующим торможением. Однако следует отметить, что мы нередко встречали у наших больных также неожиданное увеличение латентного периода на безразличные слова-раздражители. Вообще величина латентного периода была подвержена довольно значительным колебаниям, что, впрочем, нельзя считать характерным только для параноидных больных, так как аналогичные явления встречались также и у больных с другими формами шизофрении. В связи с этим роль аффектогенных раздражителей в эксперименте не всегда выступает достаточно четко.

Следует отметить также, что у ряда больных с клинически ясно выраженным «больным пунктом» последний не находил отражения в словесном эксперименте: латентный период не удлинялся, последующее торможение также не наступало. Чаще всего это имело место у дефектных больных с давним процессом. Этот факт может найти объяснение в диссоциации сигнальных систем и последних с подкоркой. В силу этого аффектогенный словесный раздражитель, не находя достаточного отражения в первой сигнальной системе (образные представления) и в подкорке (аффективная сфера), не оживляет патодинамическую структуру и последняя не оказывает тормозящего действия.

Что касается репродукции, то здесь не было ничего характерного. Количество их колебалось от 18 % (у острой больной) до 80 %; преобладали 60–80 %.

Выявляя образное мышление модификацией словесного эксперимента, указанной выше, мы обнаруживали его преимущественно у больных шизофренией с парафреническим синдромом. Из 35 больных параноидной формой шизофрении, у которых было проведено соответствующее исследование, образное мышление было ясно выражено у 17 больных; у 13 из них отмечался парафренический синдром.

На исследование были взяты 21 больная женщина с параноидной формой шизофрении в возрасте от 23 до 60 лет. Только у двух больных заболевание было недавним (меньше года и год) у четырех недавно наступило обострение после ремиссии, последовавшей за психотическим приступом, и у четырех обострение наступило на фоне вяло развивающейся в течение последних 3–4 лет шизофрении. У остальных больных имелась выраженная параноидная форма шизофрении с более или менее прогредиентным течением с давностью заболевания 4–6 лет и больше. Синдромы были различные, у 6 больных были парафренические синдромы.

Больные исследованы многократно. При исследовании замыкательной функции коры больших полушарии вырабатывались условные реакции на световые (лампочки различных цветов) и звуковые (звонок, гудок) раздражители, вырабатывались дифференцировки, прослеживалась элективная иррадиация раздражительного процесса из первой сигнальной системы во вторую, проверялась способность к выработке динамического стереотипа. Почти у всех больных проводился также словесный эксперимент.