Какие именно физиологические механизмы лежат в основе сознания «Я», чувства субъективности психических процессов — вопрос чрезвычайно сложный. Попытку приблизиться к его разрешению мы находим у предшественника И. П. Павлова, великого русского физиолога И. М. Сеченова в его классическом труде «Рефлексы головного мозга». Он указал, с одной стороны, на роль процессов торможения в коре головного мозга для формирования субъективной психической жизни человека, с другой — на роль неопределенных темных ощущений в полостях груди и живота в качестве основы самосознания. В основе явлений самосознания, по мнению И. М. Сеченова, «лежит не что иное как более или менее сложный рефлекс»[27]).

Применительно к описываемым патологическим явлениям при бреде воздействия можно в порядке гипотезы высказать следующие соображения. Как известно, субъективному процессу мышления сопутствуют легкие интероцептивные раздражения, идущие в кору из органов речи: губ, языка, и являющиеся источником смутных ощущений и едва заметных движений, И. П. Павлов с полным основанием объединил речь и мышление в одном понятии — второй сигнальной системы. Оставаясь почти незаметными для здорового человека, при психозах, в частности при шизофрении, в связи с торможением коры головного мозга, эти ощущения могут приобретать более отчетливый характер, что и может придавать субъективным процессам больных (в основном это процессы мышления) характер чуждости, деланности; при этом теряется чувство их субъективности. У некоторых больных в связи с этим возникает переживание вкладываемых готовых мыслей и слов. С другой стороны, и полное исчезновение указанных смутных ощущений может обусловить переживание потери произвольности собственных психических процессов — чувство автоматизма. Необходимым условием для возникновения собственно бреда воздействия, как системы неправильных суждений (в отличие от переживания автоматизма без бреда), является более диффузное и глубокое торможение коры с фазовыми состояниями. Наличие последних (особенно ультрапарадоксальная фаза) объясняет нам часто своеобразное содержание бреда воздействия. Так, например, переживание воздействия, «внедрения» в тело и психическую жизнь носит характер насилия, касается преимущественно моральной стороны и отображает морально неприемлемые для больного, противоречащие всему складу его личности тенденции. Физическое воздействие часто касается половой сферы: больной становится объектом извращенных половых актов. Переживание насилия над волей может заключаться в том, что больной чувствует, что его толкают к актам агрессии, которые сам он осуждает, заставляют вопреки его воле заниматься онанизмом, нарушать режим в больнице, браниться и т. д.; люди, угадывающие мысли больного, рассказывают ему (в галлюцинациях) отдельные факты из его прошлой жизни, достойные осуждения и порицания. Эти особенности содержания синдрома воздействия, так же как и многих галлюцинаторно-параноидных синдромов, становятся понятными, если допустить наличие фазовых состояний в клетках коры больших полушарий. Вследствие этого для больного приобретают значение слабые раздражители: в норме не влияющие на поведение мысли и переживания (парадоксальная фаза), а также появляются чуждые, отвергаемые здоровым человеком, мысли, чувства и т. п. (ультрапарадоксальная фаза).

Историческое формирование сознания и самосознания человека протекало в условиях общения людей друг с другом в процессах трудовой деятельности, в тесном взаимодействии с развитием речи и мышления. Отсюда становится понятным, что в патофизиологических нарушениях, лежащих в основе синдрома воздействия, основную роль играют нарушения второй сигнальной системы в ее взаимодействии с первой, и в смысле формирования патологических, как бы заменяющих речевое общение влияний (переживание гипноза), и в смысле появления слуховых галлюцинаций, чаше псевдогаллюцинаций. Чаще они носят характер «эхо» — повторения мыслей больного другими людьми, звучания в голове мыслей, принадлежащих другим и т. п. Близко к ним стоит переживание чуждости собственных мыслей, как будто вложенных кем-то другим. Характерно, что галлюцинации описываются больными в тех же словесных формулировках, что и переживание воздействия: больные говорят о передаче им голосов посредством гипноза, об угадывании их мыслей, повторение которых они слышат среди окружающих, о действии на них гипнозом посредством голосов и пр. Синдром воздействия и галлюциноз нередко сливаются и переходят друг в друга без резких границ. Часто больные не могут точно сказать, слышат ли они голоса или ощущают в голове передающиеся им чужие мысли: они обозначают то голосами, то чуждыми внушенными мыслями одно и то же явление.

Приведем наблюдения.

Больная Т., по ее словам, сначала слышала голоса соседок за стеной, которые говорили о ней. В дальнейшем она стала говорить о внушениях со стороны врача в виде «беззвучных разговоров умственного характера». При этом она чувствовала, как «чужая мысль дошла до мозгового центра откуда-то сверху и приказала»… «Это как гипноз». Кажется также, что ей внушают то, что она думает, как будто сама не думает. Больной Н. слышит голоса двух мужчин и двух женщин, которые рассказывают ему о телевизоре, электромагнитном поле и др. Чувствует их воздействие на свою нервную систему. «Точно колпак надет на мозжечок», «Тянут мысли из головы и заставляют думать о том, что не нужно», «Мозг находится под влиянием, затуманен, работает с механическим напряжением, а голоса запугивают — „умертвим!“». Больной С. слышит голос, который критикует его жизнь, обсуждает его поступки. Думает, что кто-то беседует с ним «сверхчувственно». Кроме того, испытывает ощущение, что кто-то «вытаскивает из головы скрытую мысль и она делается достоянием другого». Кроме того, больной думает также, что его мозг воздействует на людей и «устанавливается контакт взаимного притяжения».

Слуховые галлюцинации — «голоса» при синдроме воздействия переживаются больным как насильственное, часто физическое, внедрение в его психическую жизнь человеческих мыслей. Акустический компонент галлюцинаций в данном синдроме является не обязательным. Он понятен из близкой функциональной связи механизмов речи с деятельностью слухового анализатора.

При трактовке бреда воздействия необходимо особо коснуться бреда физического воздействия, т. к. он имеет специфические черты. Спецификой его является то, что кажущееся физическое воздействие со стороны людей бывает направлено на тело больного, которое против его воли подвергается различным манипуляциям. Эти манипуляции с телом больного производятся либо непосредственно людьми, проникающими к нему, большей частью по ночам (его насилуют, истязают, уродуют половые органы, оперируют, переливают чужую кровь и т. п.), либо действуют на расстоянии посредством различных аппаратов или других способов (жгут электрическим током, колют лучами и т. п.). Особенностью всех этих переживаний является то, что все они носят характер насилия, тягостного или даже мучительного для больного.

Один из существенных вопросов по отношению к бреду физического воздействия издавна заключался в том, как рассматривать вышеуказанные описания больными своих переживаний: отражают ли они истинные патологические ощущения или представляют собой только яркие бредовые представления?

Различие в терминологии, употребляемой различными авторами, отражает также эти сомнения. В старых руководствах по психиатрии указанные переживания больных приводятся в качестве примеров галлюцинаций общего чувства, другие авторы говорят о психосоматических ощущениях, о парестезиях. С. С. Корсаков с присущей ему проницательностью, подчеркивал реальный характер этих ощущений, т. е. то, что больные действительно их ощущают. Н. М. Попов в 1897 г. говорил об иллюзорных восприятиях, лежащих в основе бредовых идей. Французские авторы применительно к этому синдрому чаще всего употребляют термин, выдвинутый Дюпре и Камю, — «сенестопатии», считая их в отличие от бреда реальными ощущениями, аномалией общей чувствительности (сенестезии[28]). Вместе с тем эти авторы относят к ним и такие симптомы, как тоска, чувство пустоты, неспособность думать и т. п., что делает понятие о сенестопатиях совершенно неопределенным.