Завтра утром, в 10 часов 30 минут, тот же сот принесен на старое место и кое-как прикрыт травой. Через 12 минут рядом опускается кукушка, бегает вокруг, отлетает, вновь возвращается, опять неудачно, приближается к гнезду на расстояние в 5–6 сантиметров, но так и не находит его.

Похоже, будто в систему каких-то далеко слышных пеленгов ворвались помехи, нарушившие точность ориентировки.

Самое удивительное, что гнезда тех шмелей, которые с такой загадочной силой привлекают к себе Пситирус, для оседлой жизни кукушки непригодны. Это не больше чем временные укрытия, гостиницы. Здесь они устраивают себе привал, отдых и кормятся, вернее, перекусывают по дороге к гнезду того вида, где, говоря языком моряков, окончательно бросают якорь и становятся на прикол.

Кукушка ведет себя в гнездах одних шмелей как тихий «втируша», в других — как бесцеремонный грабитель.

Вот что писал видный шмелевед Ф. Следен о первом варианте поведения кукушки: «Пситирус втирается в доверие к постоянным обитателям гнезда и делает это так успешно, что хозяева скоро перестают проявлять к ней враждебность». И другие наблюдатели подтверждают: кукушки входят в некоторые шмелиные гнезда «воровато», держатся здесь до поры до времени «осмотрительно, осторожно»…

«Старейшина гнезда — шмелиха, — добавляет Следен, — постепенно свыкается с присутствием чужака, впадает в уныние, заметно теряет интерес к судьбе потомства и так грустна, так грустна, словно предчувствует свое мрачное будущее. Она больше не возглавляет живую общину: черная туча нависла над ней».

Завершим элегическое сообщение Следена: шмелиха перестает откладывать яички, насиживать расплод, бродит по гнезду как неприкаянная, потом погибает.

А кукушка первые три-четыре дня держится действительно в тени, за это время приобретает запах хозяйского жилья, затем быстро обегает всех обитателей гнезда, будто проверяя их отношение к себе. На рабочих шмелей, сохраняющих спокойствие, внимания не обращает, а тех, кто проявляет враждебность, атакует: кусает жвалами, хватает передними ножками, может, вцепившись лапками в опушение на груди, свалить с ног…

Однако жало в ход не пускает. Постепенно эти схватки становятся все более короткими и редкими, наконец, кукушка прекращает нападения и, опустошив личиночник, сама принимается откладывать в него яички, для чего она, собственно, в чужое гнездо и пробралась…

Теперь рассмотрим второй вариант возможного хода событий.

Едва прорвавшись в гнездо, кукушка добирается до шмелихи и зажаливает ее. Так поступают, в частности, кукушки рупестрис и весталис. Ликвидировав шмелиху и став самозванной хозяйкой гнезда, кукушка уничтожает все яички, всех личинок в пакетах, оставляет только куколок в коконах: эти не требуют ухода, а тепло выделяют. Оно в доме необходимо, так как кукушка откладывает в выпотрошенный ею пакет свои яички. Выкармливать потомство Пситирус будут рабочие Бомбус, которые выйдут из коконов и примутся собирать нектар и пыльцу… Здесь, как видим, шестиногие кукушки действуют несколько иначе, чем их пернатая тезка: та предоставляет будущему птенцу расправиться с выводком хозяев, а шестиногая сама устраняет соперницу.

Когда кукушки находят оставшиеся без шмелих гнезда подходящих для них видов, а это не так уж редко, они устраняют рабочего шмеля, который заменил шмелиху, выпивают мед из зобика жертвы, опустошают пакет с чужим расплодом, становятся главой общины сирот.

Во всех до сих пор приведенных примерах кукушка-захватчица более или менее быстро или медленно осваивает шмелиное гнездо.

Но так бывает все же не всегда. Кукушка может быть встречена в гнезде до крайности враждебно. Вся община приходит в ожесточение, начинается яростная схватка. И, в отличие от описанных выше, не утихает, не прекращается. На кукушку отовсюду набрасываются злобно жужжащие шмели. Просто невозможно рассмотреть, как развиваются события в этой свалке, но результат ясен: кукушка зажалена насмерть!

Если в сильное гнездо шмелей, не мирящихся с вторжением Пситирус, подсадить кукушку, то уже через минуту можно пинцетом подцепить и поднять с сота целый клубок сцепившихся насекомых. Кукушка будет в центре и, конечно, уже бездыханна. Правда, и часть рабочих шмелей также зажалена в этой неразберихе, возможно, даже не кукушкой, а сестрами.

Наконец, наблюдаются и такие случаи, когда кукушка, наоборот, нисколько не беспокоит старую шмелиху, даже если та как ни в чем не бывало продолжает откладывать яички. Здесь потомство и той и другой воспитывается совместно рабочими шмелями, разумеется, хозяйскими. Выходит, есть кукушки, способные ужиться с шмелихой, есть и шмелихи, не обращающие внимания на кукушек… Да, а вот двум кукушкам в одном гнезде жизни нет. Здесь неизбежна смертельная схватка! Нередко одна, зажалив другую, так крепко схвачена погибшей, впившейся жвалами в основание крыла или за ножку, что победительнице никак не удается высвободиться целой и невредимой. Словно в «Сказке о золотом петушке»: «Вез шеломов и без лат, оба мертвые лежат, меч вонзивши друг во друга…»

Но в шмелином роде известно одно племя — это Фервидобомбус скорикови, он же Бомбус фервидус, которое и не уживается с пробравшейся в гнездо кукушкой и не изгоняет ее, не меряется с ней силами. Можно подумать, что шмелиные мудрецы-хитрецы фервидус изобрели неожиданный способ уклоняться от боя в невыгодных для себя условиях. Отношение к кукушке в гнезде шмелей Фервидобомбус самое миролюбивое. Ни один рабочий не нападает на нее, не вцепляется жвалами, не хватает ножками и, уж конечно, не пробует жалить. Наоборот, то один, то другой, столкнувшись с гостьей, спешит отдать ей капельку нектара, он смазывает ею тело Пситирус. Пока это делают первые два-три шмеля, кукушка не испытывает от сладких подношений никаких неудобств. Но постепенно все тело насекомого покрывает липкая масса, заклеивающая дыхальца, залепляющая глаза и усики. Кукушка становится полностью беспомощна, почти как в крыловской басне: «Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку и не давал ему ни отдыху ни сроку…»

Но Фока — ему повезло, — на свое счастье, успел сбежать от чрезмерно хлебосольного Демьяна и его великолепной ухи… Кукушке приходится хуже, она захлебывается, задыхается.

В итоге Фервидобомбус скорикови не знает бед, причиняемых кукушками. И надо же шмелю, который непрошеных гостей медом мажет и в меду топит, присвоить имя фервидус, что значит кипучий, пылкий… Им куда больше пристало бы прозвище «коварный», «каверзный», а если рассмотреть повадку с другой точки зрения — «находчивый», «не промах»…

Казалось, всем прочим шмелям полезно перенять изобретенный Фервидобомбус способ бескровной самозащиты. Но если б так случилось, Пситирус начисто исчезли бы с лица земли и здесь просто не о чем было бы рассказывать… Однако почему Пситирус продолжают пробираться в гнезда неприступных фервидус — тут есть над чем задуматься.

Вообще говоря, кукушкины повадки представляют разновидность паразитизма: один вид питается за счет другого. В гнезде, куда внедрилась кукушка, настоящие шмели обычно уже не оставляют потомство, способное продолжать род. У Пситирус же материнский инстинкт крайне обеднен. Но это все же не какая-нибудь блоха, роняющая яички где попало, на волю случая. Кукушка оставляет яички только там, где есть кому за ними присмотреть.

Мы нашли у шмелей два типа самок: основательниц и продолжательниц. Вторые не могут закладывать гнезда сызнова я стремятся проникнуть в уже начавшие разрастаться общины. Выходит, эта черта поведения, так сказать, в крови у всех Бомбус, представляя зародыш паразитического нрава кукушек, у которых все самки стали сплошь продолжательницами, но при этом потеряли бóльшую часть материнских талантов, главное, совсем перестали производить рабочих. У паразитических организмов часть способностей всегда отмирает, угасает, а другие чрезмерно развиваются. Такой чрезмерно развитой особенностью шестиногих кукушек стала скороспелость личинок. Они растут значительно быстрее шмелиных и в этом тоже оправдывают данное им прозвище.