Знаменитая в Греции гора Олимп Фессалийский по высоте не очень уступает австрийскому Гросглокнеру, но расположена много южнее. Поэтому, когда здесь был пойман шмель Бомбус лапоникус, постоянный обитатель северных европейских стран, специалисты не сразу догадались, какими это ветрами залегло на греческий Олимп шмеля, который водится в Финляндии, Норвегии, Карелии. Оказалось, то были ветры, бушевавшие над Олимпом много тысяч лет назад: лапоникус сохранился на склонах Олимпа как пережиток эпохи оледенения, как свидетельство того, что этот шмель не всегда был чисто северным, хотя был и остался холодолюбом.
Но белые вороны в шмелином мире встречаются не в одних лишь холодных краях. Попадаются они и в южных странах среди видов, приуроченных к влажной зоне Средиземного моря и к горным районам субтропической полосы Индии, Бирмы, Индонезии, Центральной и Южной Америки, есть они и на северном побережье Африки…
Путешественник и натуралист У. Г. Хэдсон был в прошлом веке известен, пожалуй, не меньше, чем в наше время Тур Хейердал. На сообщенные Хэдсоном сведения часто ссылаются в своих трудах Ч. Дарвин и другие виднейшие ученые — ботаники, зоологи, этнографы. В книге Хэдсона о посещении Ла-Платы целая глава отведена рассказу о шмелях пампасов: здесь описаны ярко-желтый Бомбус торацикус, гнездящийся под землей и образующий сильные семьи, а также черный Бомбус виолацеус. Этот вооружен исправно действующим жалом, а кроме того, готовясь ужалить, издает резкий, отталкивающий запах. Яркая окраска она издали заметна и предупреждает врагов — широко распространена среди жалоносных, с ядовитыми железами, насекомых как надежное самозащитное средство. Почему черный виолацеус не воспользовался отпугивающей окраской, но дополнил свое механическое вооружение (жало) химическим — отталкивающим, предупреждающим запахом? Сколько еще таких вопросов подсказывает естественная история шмелей!
Видный исследователь тропической природы Р. Игеринг еще в начале века объявил, что семьи Бомбус медиус — вид, который водится в Мексике, Гвиане, Перу, Парагвае, Бразилии, — не распадается на зиму, что у них в гнезде живут по нескольку шмелих разом, что все откладывают яйца и воспитывают расплод, а когда семья слишком разрастется, часть ее роем покидает свое перенаселенное гнездо и улетает, обосновывается на новом месте. В старой же, отроившейся общине жизнь продолжается как ни в чем не бывало.
Однако, кроме Игеринга, никому больше не встречались роящиеся семьи многолетних шмелей. Ни одной не нашел и бразильский натуралист Д. Диас, хотя он и подтверждает, что в гнездах медиус могут жить несколько шмелих и ежедневно могут выводиться по 200–300 новых шмелей. Конечно, такая семья становится очень мощной и, возможно, способна жить несколько лет. Но, по мнению Диаса, ничто не говорит о том, что даже самые сильные семьи размножаются роением. Он и другие бразильские, а также североамериканские, японские натуралисты много раз видели одиночных шмелих медиус, летавших в поисках места для закладки нового гнезда, совсем так, как это делают шмелихи тех видов, о которых выше рассказывалось.
Можно не сомневаться, что существуют общины медиус с единственной шмелихой. Во всяком случае, доктор Чарлз Митченер (США) нашел в вечнозеленом мексиканском лесу, южнее Сен-Луи-Потоши, гнездо, постройки которого ему удалось описать, а население переписать. Здесь оказались всего одна шмелиха, примерно восемьсот взрослых рабочих, свыше полутораста штук молоди разного возраста, чуть не тысяча медовых восковых горшков да около полусотни коконов с пыльцой. Пожалуй, это самое мощное из гнезд, зарегистрированных специалистами. Однако, по всему судя, нет оснований считать его многолетним.
Каков же в самом деле уклад жизни тропических медиус? Или они, подобно иным муравьям, образуют новые семьи двумя способами: и делением старых общин — роением, и рассевом плодных самок? Не известно… И благодаря чему в одном гнезде медиус мирно сосуществуют плодовитые шмелихи? Тоже не известно. И что делает невозможным такое сосуществование в семьях северных видов? Тоже не известно…
Как же странно, что шмели все еще так мало изучены даже в нашей стране, где собиранием и исследованием этих насекомых занимались Эверсман, Радошковский, Якобсон, Скориков, Фризе, Семенов-Тян-Шанский, Федченко, Потанин, Пржевальский, Козлов, Реборовский, Попов… Какие имена! Чуть не вся история русской энтомологии и географии за последние сто лет…
Перечисленные фамилии часто можно видеть на белом глянцевитом картоне, наколотом под образцами шмелей, которые занимают больше 250 ящиков в Зоологическом институте Академии наук СССР в Ленинграде. Многие разновидности представлены в коллекции сотнями экземпляров, и каждый выглядит совсем свежим, будто только что из сачка вынутым, хотя многие попали сюда больше ста лет назад.
Хранительница коллекции перепончатокрылых В. П. Рудольф участвовала в сборах А. С. Скорикова, ездила в экспедиции с таким выдающимся знатоком шмелей СССР, как Владимир Веньяминович Попов. Ею выловлены и обработаны тысячи и тысячи образцов. После начала Великой Отечественной войны Вера Павловна вместе с подругами несколько месяцев из последних сил перетаскивала ящики в убежище, где коллекция хранилась все годы блокады и где ее сберегли не только от гитлеровских фугасок, снарядов и зажигалок, но и от моли, кожеедов, сырости, плесени.
Теперь под наблюдением Веры Павловны около миллиона экземпляров перепончатокрылых. Шмели были и останутся в этом грандиозном собрании шестиногих произведений природы одним из главных сокровищ, которое уже много лет изучает Д. В. Панфилов. Объездив не только Советский Союз, но еще и чуть не полмира, он всюду занимается биогеографией и неизменно собирает, наблюдает, описывает милых его сердцу шмелей.
И все же на картах великой межконтинентальной державы, которую можно окрестить Шмелеландией, еще много «белых пятен».
Сейчас в молодой науке о шмелях открывается новая страница. Совсем недавно, как мы могли видеть, самое понятие, вкладывавшееся в слово «шмель», было довольно растяжимым и туманным. Теперь это в прошлом.
Шмелей исследуют на всех пяти континентах. Только благодаря помощи многих названных и еще большего числа неназванных здесь советских и зарубежных любителей и специалистов, которые на протяжении ряда лет знакомили автора этой книги с содержанием своих работ, сообщали о своих успехах и неудачах, мы смогли рассказать не только о видах подмосковных, но и о водящихся в других областях СССР, а также и о некоторых чужеземных. Во многом помог этому и созданный недавно международный центр — Комиссия по шмелям. В разных странах мира государственные законы об охране природы включают шмелей в число оберегаемых видов. Организуются лаборатории, занятые исследованием биологии шмелей, их экологии, особенно связей с цветами. Изучается техника их опылительной деятельности в яблоневых садах и на промышленных плантациях клюквы, на люцерновых и донниковых полях. Изучается их этология — поведение, способы защиты от вредителей, сдерживающих размножение этого полезного и интересного насекомого. Хотя шмелеведов все еще явно недостаточно, везде появились опытники-шмелеводы. Теперь действительно «шмель входит в историю». Входит в историю и вместе с тем помогает увидеть и понять многие долго остававшиеся тайными и загадочными черты, свойства и особенности одного из самых замечательных явлений живой природы — семьи общественных насекомых.
ОТСТУПИВШИЕ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Встреча в пустыне
