И форма, и окончательный размер термитников различных видов и даже одного вида в разных странах очень неодинаковы. Но в каждом сосредоточено большее или меньшее число термитов всех — от первого, изначального, до последнего, завершающего развитие, — возрастов… По запутанной паутине коридоров и переходов между камерами всех этажей, проникая во все закоулки гнезда, постоянно снуют цепи безглазых, бескрылых, безоружных рабочих, большеголовых солдат, крылатые всех мастей.

Население гнезда молодой семьи, выдержавшей все испытания и тяготы, заметно изменилось за истекшие годы.

Попробуем разобраться, что здесь произошло.

Первооснователи гнезда, возможно, еще живы, но царица стала совершенно неузнаваемой.

Чуть ли не как белка в колесе, без устали бегала молодая самка по крохотной камере, перекладывая с места на место первые яйца, выхаживая грибницу, кормя крохотных белесых первенцев. Нечего и думать, чтобы теперь она способна была совершать что-либо подобное. В ней вполне можно рассмотреть черты той, уже знакомой нам, разбухшей громадины, что заполняет собой царскую ячейку.

О том, как разрастается брюшко царицы Белликозитермес, замурованной в миндалевидной камере термитника, уже говорилось. Оно в сотни раз объемистее, чем все насекомое в молодости. Трудно поверить, что эта туша когда-то передвигалась, бегала по земле, поднималась в воздух на крыльях.

Карлик превратился в Гулливера. Крошка стала гигантом.

Наша, конечно, куда меньше, но изменилась все же очень сильно. При всем том никаких сомнений нет: это по-прежнему она. Треугольными лопастинками поблескивают обломки крыльев, по которым ее всегда можно опознать. Такими же крохотными остались и ее голова, грудь, ножки. Во всем остальном это создание приняло новый облик — раздалось во всех трех измерениях, огрузнело, брюшко стало почти совсем прозрачным.

Полновозрастная царица Макротермес меньше, чем у других термитов, отличается от остальных членов семьи, но через несколько лет после закладки гнезда и она несравненно крупнее рабочих.

Еще в первые месяцы были полностью израсходованы питательные вещества жирового тела и скрытых в груди крыловых мышц царицы и царя. Постепенно той же участи подверглись и ротовые, жваловые мышцы, тоже не нужные более этим насекомым: ведь они давно перешли на полное иждивение окружающих. День и ночь доставляют рабочие термиты корм родоначальникам.

Постоянная и особая камера родительской пары существует, правда, не у всех термитов. У Ретикулитермес, к примеру, родительская пара вообще не привязана к месту. Самка всегда подвижна, кочует по всем закоулкам гнезда и с возрастом хотя и увеличивается в размерах, однако не очень значительно.

У самок же, сидящих взаперти в царской камере, узкое когда-то брюшко со временем раздается и растягивается во все стороны, так что сквозь тоненькую перепонку просвечивают органы, приспособленные к тому, чтобы превращать поглощаемый корм в яйца.

В тропических странах царицы термитников производят яйца чуть ли не круглый год, перерывы приходятся только на краткие дождливые сезоны. Самки откладывают по яйцу ежеминутно, а у некоторых видов чаще: через каждые десять — двадцать секунд и даже через каждые две-три секунды. В средних широтах самки сносят меньше яиц и перерывы в кладке яиц более продолжительны: в Северном полушарии растягиваются с осени до весны, а в Южном — с весны до осени.

Во всякой большой семье ежедневно естественной смертью умирают термиты, отжившие свой срок, другие преждевременно погибают по какой-нибудь причине в термитнике или вне его — при добыче и доставке корма. Пока семья термитов растет, кладка яиц самки с лихвой перекрывает естественный урон.

Самки Калотермес откладывают за год тысяч десять яиц, а Термес ладиус за день сносят по четыре тысячи яиц и, как считают, примерно полтора миллиона за год. Царицы индийских Макротермес или африканских Термес белликозус или наталензис фантастически плодовиты. Как иначе сказать о самке, которая в разгар кладки способна снести за сутки тысяч тридцать яиц?

Отец семейства, обитающий в камере рядом с разбухшей самкой, как и прежде, не особенно превосходит по размерам рабочих и солдат и выделяется больше темным цветом хитинового одеяния да еще остатками крыловых пластин. Возраст ничуть не меняет его: он стал несколько крупнее, но все так же быстр и подвижен.

— Вот кто владеет секретом молодости! — шутят натуралисты.

— С возрастом они все более привязываются к царице и реже покидают ее, даже в случае опасности, — замечают те, кто годами наблюдал этих насекомых.

Родительская пара в большой семье термитов постоянно окружена заботами и уходом рабочих, охраной солдат. Царь и царица не одиноки в своей камере, но они единственные здесь полностью зависимы от всех, а также друг от друга.

Существование всей семьи связано с их благополучием и здоровьем. Ну, а если случится что-нибудь непредвиденное, если и самец и самка — основатели гнезда — или хотя бы одно из этих насекомых заболеет или по какой-либо причине погибнет?

Мы уже знаем, что после роения, когда тысячи крылатых покинули гнездо, рабочие термиты начинают обильнее кормить родительскую пару. Самка откладывает благодаря этому больше яиц, и через какое-то время в семье становится больше молодых термитов. На их воспитание с каждым днем расходуется, естественно, все больше корма. Но если царица или царь, а то и оба родителя заболели или вовсе исчезли по какой-нибудь причине, то некому становится отдавать корм, и свита, заполнявшая царскую ячейку, рассыпается, камера пустеет, жизнь в ней замирает. Это значит, что в гнезде перестают появляться и молодые термиты.

Ну что же — конец?

Да, и чем больше в семье термитов, тем дольше будет длиться отмирание. Но оно неизбежно, неотвратимо, если среди тысяч составляющих семью термитов нет ни одного насекомого, способного возместить урон и заполнить образовавшуюся брешь.

Однако так обстоит дело не всегда. Гибель одного из основателей гнезда или их обоих у многих видов не только не губит семью, но порождает в ней новые силы.

Это возможно благодаря тому, что на такой несчастный случай здесь оставлены, так сказать, запасные ходы.

Выше не раз уже говорилось, что наряду с темнотелыми длиннокрылыми термитами в семье встречаются и желтотелые, с похожими на пелеринку, отходящими от узкого колечка груди короткими крыловыми пленками.

В этих насекомых, как уже говорилось, представлена межкаста, форма, переходная между бесплодными рабочими и плодовитыми самками и самцами.

Пока живы оба родителя, пока все идет благополучно, какое-то число таких термитов в блестящих коротких пелеринках постоянно подрастает, а пройдя последнюю линьку, заканчивают развитие, превращаются в рабочих с царскими отметинами. Они бегают в одних цепях с обычными рабочими, вперемешку с ними, питаются, как они, вместе с рабочими кормят родителей. Никто в семье ничем не выделяет желтотелых братьев и сестер, не замечает их знаков отличия, напоминающих только о несбывшихся возможностях и несостоявшихся превращениях.

Но вот царская ячейка опустела и стекавшийся к ней со всего гнезда кормовой поток перестал сюда поступать. Куда может теперь расходоваться царская пища? Ведь рабочие термиты, потеряв родителей, не перестают ее производить, а выработка этого корма — одно из их главных жизненных назначений.

Действительно, корм по-прежнему производится, но он потребляется сейчас одними только термитами первых возрастов, причем судьба подрастающих желтотелых термитов в блестящих пелеринках удивительным образом изменяется. Выкормленные в отсутствие родителей, эти короткокрылые вырастают пригодными для того, чтобы заменить родительскую пару.

Нет оснований слишком удивляться возможности подобного превращения там, где под воздействием того же корма происходят еще более поразительные изменения даже не самих термитов, а сожительствующих с ними в их гнездах термитофилов, то есть уже знакомых нам отчасти насекомых-паразитов или нахлебников, лизоблюдов и приживальщиков, терпимых термитами.