– Миледи, неприлично поворачиваться спиной к человеку, который к вам обращается, – заметил Джейми.

Его надменный тон вызвал в Кристине негодование, которое оказалось сильнее боли. Не в силах промолчать, она сказала:

– Я считаю неприличным, сэр, то, что вы явились сюда без приглашения.

– Едва ли было бы лучше, если бы я оставил вас лежать, уткнувшись лицом в тарелку.

– Какое это имеет значение, если вы все равно намерены сжечь усадьбу дотла?

– Конечно, мне следовало бы это сделать, учитывая подвиги вашего отца.

– Мой отец сражался за короля и поступал так, как ему приказывали. Если не ошибаюсь, то было время, когда ваш король тоже сражался за Эдуарда I. Если подумать, сэр, то немало ваших прославленных рыцарей за последние годы не раз меняли своего сюзерена.

Кристина слегка поморщилась и скрипнула зубами. Голова болела так сильно, что если бы сейчас ее стукнули и она потеряла сознание, то это можно было бы считать актом милосердия. Хотя Кристина и боялась последствий провала своего плана и не была уверена в том, что ей сохранят жизнь, однако больше всего ее удручала мысль о том, что под угрозой оказались также жизни тех, кто населял усадьбу и деревню: фермеров, ремесленников, слуг.

Джейми неспешно обошел кровать и присел на ее край.

– Вы, леди, либо очень храбрая, – тихо проговорил он, пожав плечами, – либо заслуживаете жалости.

– Ни то, ни другое, – резко произнесла Кристина, отодвигаясь подальше. – Просто я мучительно страдаю.

Джейми выгнул дугой четко очерченную бровь и язвительно спросил:

– А мне следует проявить сочувствие к вашей судьбе?

– По крайней мере вы знаете теперь, что мы не собирались убивать вас, – пробормотала Кристина, стараясь сдержать дрожь.

Ей казалось, что взгляд угрюмого шотландца проникает прямо в душу. И это пугало.

– Гм-м. Мы действительно убедились в этом, потому что вы не погибли. Так что приходите скорее в себя, миледи, и радуйтесь жизни. Смотрите, какой великолепный день. И вы еще поживете на этом свете, поскольку наш король – человек милосердный и добрый. Мы не станем лишать вас крыши над головой, хотя если бы король лично присутствовал здесь и убедился в вашем предательстве, то едва ли пожелал бы проявлять к вам особую жалость.

Кристина старалась не смотреть на сидевшего перед ней шотландца. Его слова напомнили ей не о доброте или милосердии, а о том ужасе, который их ожидает, если Эдуард II поверит, будто они какими-то своими действиями способствовали проявлению снисходительности со стороны шотландцев.

– Вы проявили бы милосердие, сэр, если бы раз и навсегда оставили нас в покое.

– О! Это речи настоящей леди, – проговорил шотландец. – Очень жаль, что много лет назад папаша вашего нынешнего короля не счел нужным оставить раз и навсегда в покое шотландцев. Но что поделаешь, никто не может изменить историю – и вот мы здесь.

Кристина промолчала. Боль в голове усиливалась с каждым его словом, и она попыталась облегчить ее, стиснув ладонями виски.

Не дождавшись ответа, шотландец продолжил:

– Ну что ж, теперь, когда я убедился, что вы живы и здоровы, мы, пожалуй, отправимся в путь. Боюсь, что вы недосчитаетесь очень многих коней. Коров мы тоже заберем. Должен сказать, что мои люди проделали отличную работу и отыскали тайники, в которых вы спрятали украшения из золота и серебра. Осмелюсь предположить, что кто-то из членов вашей респектабельной семейки мародерствовал в свое удовольствие во время крестового похода в Святую землю, судя по тому, какие великолепные, украшенные драгоценными камнями кубки были вывезены отсюда. Брюсу они наверняка очень понравятся.

Кристина удивленно расширила глаза. Драгоценные кубки ее ничуть не волновали, зато очень беспокоило другое: шотландцы решили уйти, видимо, не намереваясь мстить им за коварство. Она понимала, что должна быть безмерно благодарна им за то, что они решили не вырезать всю деревню. После многих лет кровопролития и войн это воспринималось как акт истинного великодушия.

Однако она не может позволить себе принять милосердие от врага. У нее была единственная возможность сохранить в целости деревню и позволить людям выжить, а также доказать преданность семейства человеку, которого она не могла бы назвать благородным королем.

Джейми поднялся и сказал:

– Доброго вам дня, миледи. И счастливой жизни.

Он пересек комнату и подошел к двери. Кристина вдруг вскочила с кровати, бросилась за ним следом и схватила за руку. Почувствовав сквозь ткань жар его тела, она отдернула руку и смущенно покраснела. Джейми вопросительно взглянул на нее.

– Вы… вы не можете уйти, – запинаясь, произнесла она.

Джейми удивленно приподнял брови:

– Неужели английские войска приближаются к Хэмстед-Хиту? Или это очередная ваша затея? Если вы надеетесь, что сюда прибудут английские рыцари, чтобы спасти ваших лошадей, ваши сокровища и скот, то боюсь, что ваши надежды напрасны. Мои разведчики – опытные, закаленные парни, – заверяют, что никакой такой помощи сюда не направляется.

– Я отлично знаю, что ни на какую помощь рассчитывать не приходится, – с презрением в голосе парировала Кристина.

– В таком случае, миледи, зачем вы хотите задержать нас здесь?

Джейми повернулся к двери, намереваясь уйти, но Кристина снова схватила его за руку:

– Вы не можете уйти просто так.

– Вы что же, хотите, чтобы я дотла сжег усадьбу?

– Нет… то есть да… нет, – растерянно пробормотала Кристина.

Конечно, если бы усадьбу сожгли дотла, это означало бы, что они сопротивлялись изо всех сил и шотландцы совершили акт возмездия. Но это лишило бы средств к существованию несколько сотен людей и обрекло бы их на голод и холод зимой.

– Вы должны взять меня с собой. В качестве заложницы, – торопливо проговорила Кристина.

Джейми медленно расплылся в улыбке:

– Вас, миледи? Чтобы получить во сне нож в спину?

– Неужели я нагоняю такой страх на великолепных воинов великого шотландского короля? – с издевкой в голосе спросила Кристина.

Джейми приблизил к ней свое лицо и произнес со зловещей улыбкой:

– По правде говоря, так оно и есть, миледи. Я очень много лет был на войне и понял, что решающую роль играет совсем не физическая сила воина, а его сообразительность. А вы, дорогая моя, в этом отношении любого за пояс заткнете.

– Это неправда, я вовсе не собиралась отравить вас, а просто…

– Одурманить вином, обобрать, оскорбить, изувечить и захватить в плен несколько десятков человек.

– Могло быть хуже.

– Гм-м. Что может быть хуже для шотландца, чем тюремное заключение у англичан? Пародия на судебный процесс, смертный приговор, избиение, пытки, расчленение тел, сожжение, развеяние пепла по ветру…

Кристина почувствовала, как кровь отливает от лица.

– Вы должны взять заложника, – упрямо повторила она.

– Мне не нужен заложник.

– Но вы должны!

Джейми явно утомила их словесная борьба. Он с досадой покачал головой и шагнул к двери. Кристина бросилась к нему, желая остановить.

– Ладно! Я возьму заложника, – сдался наконец Джейми.

– Я соберу вещи, – поспешно добавила Кристина.

– Миледи, я сказал, что возьму заложника, но я не сказал, что возьму вас.

– Что?! – удивленно воскликнула леди Кристина и отступила на шаг.

– Вчера за столом вино разливала миловидная скромная девушка. У нее мягкая как шелк кожа на руках. Судя по всему, эти руки не знали тяжелого труда. Поэтому я предположил, что она благородного происхождения… подруга, кузина, какая-нибудь бедная родственница или просто гостья, оказавшаяся в неподходящем месте в неподходящее время. Я слышал, как ее называли Лорен. Может оказаться, что она дочь еще более безжалостного убийцы – извините, рыцаря, – чем ваш батюшка.

– Нет! – выпалила Кристина.

Она побелела, как только что выпавший снег зимой.

– Уж не герцогиня ли попалась мне в руки? – обрадовано спросил Джейми.

– Нет! – отчаянно замотала головой Кристина. – Клянусь, Лорен не принадлежит к английской знати.