– Не знаю, – ответила Кристина. Она понимала, что Лорен боится, как бы Стивен не сделал этого. – Надеюсь, что пока все идет хорошо.

К Лорен снова вернулось радостное настроение, она протянула Кристине письмо отца. Та быстро прочитала его. Граф был глубоко возмущен набегом шотландцев на Хэмстед-Хит, но получил заверение самого шотландского короля в том, что Лорен жива и здорова и находится в хороших руках. Он писал, что должен встретиться с Робертом Брюсом и обсудить условия ее возвращения, что выкуп за сэра Альфреда он заплатит и благодарен этому человеку за его заботу о дочери. «Что касается леди Кристины, – писал граф дальше, – то боюсь, что на исход переговоров влияет горечь, которую Роберт Брюс испытывает в связи с продолжающимся содержанием в плену членов своей семьи. За нее предложен большой выкуп, Брюс готов пожертвовать самым лучшим своим рыцарем. Однако о ее немедленном возвращении, как того требует Деклабер, не может быть и речи. Сестре Стивена – мое глубокое почтение, передай ей мои заверения в том, что я воспользуюсь своим влиянием и, будучи иностранцем для обоих королей, сделаю все от меня зависящее, чтобы ускорить переговоры о ее освобождении».

Кристина бросила на Лорен встревоженный взгляд, но та поспешила ее успокоить:

– Я уже отправила ответ отцу, где просила использовать все свое влияние, чтобы получить помилование для Стивена, и заверила его, что ты жива и здорова, что к тебе здесь хорошо относятся и что живется тебе хорошо.

– Интересно, какой своей силой он может воспользоваться, если даже король Франции, судя по всему, не имеет большого влияния на Эдуарда?

Лорен пожала плечами:

– Боюсь, что Эдуард доиграется до низвержения.

– Остается лишь надеяться, что он не расправится со Стивеном до того, как это случится, – добавила Кристина.

– У меня появилась надежда, а у тебя?

Кристина медленно покачала головой:

– Нет. Но я чувствую, что Деклабер где-то поблизости, может быть, даже совсем близко. Ведь английская крепость в Карлайле находится совсем недалеко отсюда.

– Они сейчас не имеют права укреплять свои крепости. А к такому владению, как Лэнгли, они не могут предъявить никаких претензий.

– Похоже, что ты права.

– Я знаю, что права, – сказала Лорен и вдруг встревожилась: – Ты, надеюсь, не чувствуешь ничего плохого… относительно Стивена, а?

– Нет, – ответила Кристина.

Но она лгала, потому что сама не понимала, откуда у нее это беспокойство. При сложившихся обстоятельствах то, что она узнала, относилось к разряду хороших новостей. Письмо от отца Лорен почему-то не давало ей уверенности в том, что все будет хорошо.

– Мне кажется, что он где-то близко… я имею в виду Стивена, что он найдет нас, – шепотом произнесла Лорен, взяв Кристину за руку.

Кристина утвердительно кивнула. Она всем сердцем хотела верить Лорен. Если же брат бежал из Тизл-он-Дауиза, то он и впрямь сумеет их разыскать, хотя дорога до них очень опасна.

Кристина находилась в своей комнате, как вдруг раздался осторожный стук в дверь. «Кто бы это мог быть? – подумала она. – Сэр Альфред уже уехал, а Джейми никогда не стал бы стучать так робко».

Отворив дверь, Кристина увидела на пороге Элизабет Дуглас.

– Удивительная тюремная камера! – задумчиво произнесла она, окинув взглядом комнату. – И камин хороший – намного лучше, чем был у меня в Дамфризе… настоящее фортификационное сооружение, но со всеми удобствами господского дома.

– Насколько мне известно, здесь имеются также подземные темницы.

– Сама я их не видела, – сказала Элизабет, – но слышала об их существовании. Где-то возле склепов. Кстати, и Игрению, и Эрика содержали в таких темницах, так что они оба противники заточения. Поэтому считай, что тебе повезло. Твои условия содержания не назовешь жестокими.

– Я понимаю, что могло быть значительно хуже.

– Еще бы… Представь себе, что король Англии содержал сестру Роберта Брюса в специально изготовленной клетке! Это ли не жестокость? Но я пришла поблагодарить тебя.

– За что?

– За знамя, которое я вышивала, чтобы послать своему родственнику. Вчера я бросила его, не закончив работу, а ты вернулась и все доделала.

– Просто у меня было свободное время, – слегка смутившись, ответила Кристина.

Элизабет провела рукой по каменной каминной полке, потом взглянула Кристине прямо в глаза:

– Однако в комнате пустовато. А где же вещи Джейми?

Кристина почувствовала, как кровь приливает к ее щекам.

– У Джейми есть своя комната на втором этаже.

Элизабет тихо рассмеялась:

– Ах да, конечно. Его личные апартаменты. До поры до времени. Ведь на самом деле эта крепость принадлежит Эрику. Когда кончится война и, если она вообще кончится, Джейми отправится домой. Его земли расположены возле Стерлинга, у подножия Шотландского нагорья. Горы, реки, долины… очень живописная местность. И конечно, это место самых кровопролитных битв. Земля там напоена кровью своих сынов. Признаться, я не вполне отчетливо помню время, предшествовавшее кровопролитным войнам. Но я хорошо помню, каким был Джейми до того, как погибла Фиона. Мне кажется, он не очень сильно изменился. Я помню, как он был добр к окружающим и как уже тогда играл на лютне. Джон Грэм был ярым сторонником сэра Уильяма Уоллеса и погиб, защищая его, при Фолкерке. С тех пор некоторые отбились от клана, однако большинство так и остались воинами. Сначала они, как и многие другие, относились к Брюсу с подозрением, но теперь стали ревностными поборниками его дела. Под конец карьеры они, конечно, получат вознаграждение, так что… – Элизабет лукаво улыбнулась: – Было время, когда я была так влюблена в Джейми, что все остальное для меня не существовало. Он и его клан были так преданы идеалу! Они были полны решимости и так великолепно выигрывали на своих боевых конях! Но, видишь ли, я знала его жену. Я была значительно моложе и к нему испытывала детскую влюбленность, а красавицей Фионой восхищалась. А потом она погибла. И я по-прежнему думала, что обожаю Джейми и что когда-нибудь… Но, видишь ли, дело в том, что я Дуглас. И гордости у меня хоть отбавляй. Мне кажется, что я во многом похожа на тебя – хотя рядом со мной не было никого, кто отличался бы таким же здравомыслием, как твой брат! Я способная, многое умею, получила кое-какое образование. Я говорю по-французски, знаю английский и гэльский языки, и, не сочти за хвастовство, я привлекательна. – Она усмехнулась. – Я эгоистична. Очень эгоистична. И, как ты, наверное, успела заметить, тщеславна. И если уж я когда-нибудь выйду замуж, то за человека, который полюбит меня. А Джейми меня не любит. Думаю, что мой кузен позволил мне приехать сюда в надежде, что у нас с Джейми дело кончится помолвкой. Я знаю, что могу всегда положиться на Джейми, искренне им восхищаюсь, мы с ним хорошие друзья, так что если тебе придет в голову причинить ему зло, то, клянусь, я вырву из груди твое сердце! Помни также, что я желаю тебе самого лучшего, что бы ни произошло в дальнейшем. – Элизабет подошла к Кристине, поцеловала ее в щеку, улыбнулась и направилась к двери. На пороге она остановилась и оглянулась: – Так поможешь мне научиться владеть мечом?

– Конечно. Я научу тебя всему, что умею.

Элизабет кивнула и вышла. Дверь тихо закрылась за ней.

В тот вечер зал был переполнен людьми, и на столы без конца подносили все новые блюда, вино и эль. Во время ужина играли и пели бродячие музыканты, а когда ужин закончился, мужчины взялись за волынки и лютни, и песни и танцы продолжались.

Кристина, сидевшая, как всегда, между Лайамом и Магнусом, старалась быть любезной и веселой. С Магнусом ей это удавалось, а вот Лайам по-прежнему поглядывал на нее с недоверием.

Когда пришло время, она с готовностью взялась за инструмент. Она видела, как Ангус танцует со своей женой Ровеной, и заметила, что Ровена что-то шепчет ему на ухо – очевидно, просит научить Кристину основным па танца. Несмотря на возражения, Кристину подняли с места, и все хором, включая Игрению и Ровену, принялись убеждать ее в том, что она быстро научится несложным танцевальным движениям.