– Ну, если женщине посреди ночи так не терпелось взглянуть… на часы, – вмешался, с трудом сдерживая смех, Альберт, – что же она могла поделать?

– Садись, – я махнула рукой, указывая камеристке на стул, – думаю, это надолго.

Говорила я без всякой задней мысли, но мои слова были встречены очередным взрывом приглушённого хохота.

– Да, часы смотреть – это дело тонкое, кропотливое, – принялся развивать мысль Арман. – Требует неспешности и вдумчивого отношения.

– И главное, богатого опыта, – шёпотом подхватил Альберт.

– Да прекратите вы! – шикнула я. – Идите завидовать к себе в спальню.

Отчего-то моё высказывание про зависть развеселило их пуще прежнего.

– Эх, ну почему король не подарил мне часов?! – с сожалением воскликнул Арман. – Пусть не старинных, пусть хоть каких-нибудь самых завалящих!

– Вот, знаешь, ты бы уж точно помолчал, – фыркнула я. – Мог бы не сообщать в присутствии аж двух женщин о том, что у тебя нет даже самых завалящих часов!

Арман покраснел, а Винсент с Альбертом зашлись в очередном приступе беззвучного хохота.

– Вот вы всё смеётесь, а тут плакать надо, – нарочито вздохнула камеристка, принимаясь за одно из лежавших на блюде яблок. – Ну что это за нравы? Моя-то ладно, с ней давно всё ясно. – Она безнадёжно махнула рукой. – Но ваш-то тоже хорош!

– А что он, по-твоему, должен делать? – заступилась за начальство я. – Юркнуть за дверь, запереться на замок и через скважину прокричать: «Приём окончен!»? А если она бы стала в дверь ломиться? Забаррикадироваться там при помощи мебели и ждать подкрепления?

– Ломиться? Вообще-то моя могла бы… – задумчиво кивнула камеристка.

– Господи, ну почему ко мне никто не ломится?! – печально вздохнул Арман.

– Потому что у тебя часов нет, забыл? – пояснил Винсент.

– Он же у вас вроде бы совсем недавно с какой-то женщиной расстался, – проявила осведомлённость камеристка. – Мог бы для приличия и погоревать чуток.

– Да кто же горюет из-за певички? – неожиданно проявил мужскую солидарность Арман.

– Не в этом дело, – возразила я. – Совершенно логично он себя ведёт, именно из-за расставания. Как, по-твоему, нормальные мужчины решают такие проблемы? Чтобы забыть одну женщину, надо завести себе другую. А лучше трёх.

Альберт взглянул на меня почти с восхищением.

– Дениза, какая же ты понимающая! – воскликнул он. – Мне кажется, я мог бы на тебе жениться!

– Не беспокойся, – ласково сказала я, – выйдя замуж, я сразу же перестану быть понимающей в подобных вопросах.

– Между прочим, – тихонько вмешался Винсент, – баронесса похожа на ту авантюристку, с которой эрл познакомился на балу у Клеро.

– Что, правда? – спросила я, изумлённо хлопая глазами.

Лично мне так не казалось. Хотя со стороны, наверное, виднее…

– Ну, лица той девицы никто не видел, – развёл руками стражник. – Но вот фигура почти один к одному. Я сопровождал эрла с виконтом в тот вечер и успел её приметить. А эрл на неё тогда точно глаз положил, к гадалке не ходи.

Мне очень хотелось и дальше послушать про глаз, но Винсента бесцеремонно прервали.

– Тише! – послышалось с другой стороны комнаты.

Обернувшись, я обнаружила, что Арман уже сидит на корточках, приложив ухо к замочной скважине. Я упёрла руки в бока.

– А ну-ка, кыш отсюда! Возвращайтесь в свою спальню и там всё обсуждайте! – постановила я.

– Дениза, – укоризненно сказал Арман, вынужденно отходя от двери, – не заставляй нас сожалеть о том, что тебя поселили в этой комнате.

– Да что мне, жалко, что ли? – фыркнула я, нисколько не впечатлённая угрозой. – Сожалейте сколько хотите, но только у себя в спальне, а не у меня.

– Ну, тебе, что же, самой совершенно неинтересно, что там происходит?!

– Нет, – решительно заявила я. – Мне неинтересно. Потому что я и так отлично знаю, что там происходит. А особо сильно интересующимся у меня совет: сходите к часовщику. Всё, спокойной ночи!

Полностью игнорируя жалобные вздохи и укоризненные взгляды, я выпроводила непрошеных гостей из своей комнаты и затворила за ними дверь.

Весь следующий день я на всякий случай провела в своей комнате, ожидая новостей. Эрл пропадал где-то во дворце и опять вернулся только вечером, правда, на этот раз ранним. Он сразу прошёл в свою спальню, но вскоре снова оттуда вышел, направляясь на сей раз именно ко мне.

– Ну, рассказывай, – сказал он, по-хозяйски усаживаясь напротив меня на стул с высокой спинкой.

Что поделать, покои и правда его, так что имеет полное право так поступать.

– Что именно? – осведомилась я, слегка обескураженная таким вниманием.

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже совершенно нормально. И кажется, вчера я была настолько не в себе, что не успела вас поблагодарить.

– Ну и правильно сделала, что не успела, – невозмутимо отозвался он. – Благодарить меня тебе ровным счётом не за что.

– Возможно, вы считаете это мелочью, – хмыкнула я, – но лично для меня мои мышцы, связки, а заодно и жизнь имеют кое-какое значение.

– Я не о том, – качнул головой Раймонд. – Мои люди находятся под моим покровительством. Тем более что я обещал тебе защиту, именно в связи с твоим даром. Так что я сделал только то, что подразумевается само собой, к тому же ещё и опоздал.

– Опоздали бы вы, если пришли бы парой часов позже, – возразила я. От мысли, как сложились бы обстоятельства в этом случае, меня ощутимо передёрнуло. Чёрт, кажется, не зря все в последнее время неустанно твердят мне про успокоительное. Нервишки всё-таки шалят. – Я и так не понимаю, как вам удалось оказаться там настолько быстро.

– Многие люди видели, как тебя арестовали, – пояснил эрл. – В их числе и мой осведомитель.

Я кивнула, принимая к сведению информацию.

– Что же касается обещанной вами защиты… – продолжила я. – Думаю, многие знакомые мне люди на вашем месте даже не сочли бы нужным об этом вспомнить.

– Какое мне дело до многих знакомых тебе людей? – пожал он плечами. – Я действую так, как считаю нужным сам.

– Вот именно за это я вас и поблагодарила, – улыбнулась я. – Кстати, простите меня, пожалуйста, за мою вчерашнюю выходку.

– Какую? – нахмурился Раймонд.

– Ну, эту… – замялась я. – С мужчиной нарасхват и всё такое. День был непростой, вот я и сорвалась.

Эрл взглянул на меня с искренним интересом.

– И это весь твой срыв? – осведомился он.

Я склонила голову набок.

– Чувствую, что вы рассчитывали на маленькую, но запоминающуюся истерику. Боюсь, что я вас разочаровала.

– Ничего страшного, – отмахнулся Раймонд, – просто в следующий раз, когда соберёшься биться в истерике, позовёшь меня в качестве зрителя.

– Боюсь, для этого вам придётся состариться рядом со мной, – предупредила я.

Не уверена, что эрлу понравилась такая перспектива, однако виду он не подал.

– Хочешь сказать, ты никогда не устраивала истерик? – без особого доверия спросил он.

– Почему же, устраивала, – возразила я. – Я точно помню. Мне тогда было лет пять, и меня повели к зубному лекарю. Я кусалась, лягалась, царапалась и визжала. И слёзы лились ручьём. Моя мать потом несколько дней принимала успокоительное.

– Кстати, а что с твоими родителями? Они живы?

Я покачала головой:

– Погибли во время Смуты.

– Ты при этом присутствовала? – мрачно спросил он.

Снова качание головой.

– Меня успели переправить в надёжное место. А вот родители с братом остались. Не хочу об этом говорить.

– И не нужно. Хочешь выпить? – неожиданно предложил он.

Я пожала плечами:

– Почему бы и нет?

– Сиди.

Раймонд встал, зашёл к себе в спальню и почти сразу же вернулся оттуда с початой бутылкой вина в руках. У меня на столе, как и во всех комнатах, стояло несколько кубков, и он плеснул алую жидкость в два из них.

– Виконт предупредил, что тебе в руки бутылку лучше не давать.

Я ухмыльнулась. Если на то пошло, мне много чего лучше не давать в руки.