— Я спятила, — засмеялась она. — Мне безумно захотелось горячего какао; знаешь, такого густого и с взбитыми сливками, а еще со сладенькими маленькими зефирками. И сесть с ним перед трещащим от огня камином, грея руки о чашку. Ощутить, как бархатное тепло проникает в рот и горло, — выдала она. Мать моя, я представил это. Густое? Со сливками? Ее руки обхватывают что-то, и бархатное тепло проникает ей в рот и горло? Да мысленно я уже занимался с ней сексом.

— Боже, Грейс, ты хоть понимаешь, что это была самая сексуальная фраза из всех, что я слышал. — Мой взгляд опустился к ее пухлым губкам, и без единой трезвой мысли в голове я расстегнул ее куртку. Мы смотрели друг другу в глаза, пока я помогал ей вытащить руки из рукавов.

У нее сбилось дыхание. Накрыв нас нашими куртками, я притянул ее ближе и, зарывшись лицом в ее густые волосы, глубоко вдохнул их аромат.

Мои руки забрались ей под рубашку и начали медленно поглаживать по позвоночнику и пояснице. У нее такая гладкая и теплая кожа, она словно таяла под моими руками. Стоило уткнуться ей в шею, и у меня самого сбилось дыхание.

Ее руки медленно скользнули мне под рубашку, и у нее с губ сорвался тихий стон. Ни за что бы в мире я не смог остановиться. Мне снова выдалось услышать, как она стонет. Я приподнялся и осторожно усадил ее сверху, обхватывая себя ее ногами. Она неспешно качнулась на мне. О, СВЯТЫЕ СТОЯКИ.

Она слегка наклонила голову и, глядя мне прямо в глаза, еще раз качнула бедрами. Я потянулся рукой к ее лицу и нежно погладил большим пальцем нижнюю губу

— Один поцелуй, Грейс, всего один поцелуй. Детка, прошу, — молил я. Мне необходимо ощутить ее вкус. — Всего один. — Я потянулся, взял за волосы и притянул ее к себе. Между нашими губами почти не осталось расстояния, мы дышали друг другом, пока я поглаживал ее шею. А потом ее губы коснулись моих. Вряд ли это можно было назвать поцелуем; ее губы слегка задели мои, наслаждаясь кратким моментом невероятного напряжения. Ее тело затрепетало. — Проклятье, ты хоть понимаешь, что вытворяешь со мной, Грейс? — Мой голос стал тихим и хриплым, наши глаза не отрывались друг от друга. Она просто поражает меня. — Всего один. Грейс...

Стоило ей слегка улыбнуться, как я поцеловал ее, набросился на ее губы. Она простонала мне в рот. Я вцепился в ее рубашку и стянул через голову. Я запрокинул голову, чтобы рассмотреть ее, всю ее, и испустил долгий прерывистый вздох. Притянув ее к себе, начал осыпать поцелуями шею и плечи, опускаясь все ниже. Мягко задевая ее кожу зубами, нежно покусывая. Я едва дышал, испытывая невероятное желание к ней.

Осторожно опустив вниз чашечку лифчика, целовал и ласкал языком ее грудь; от прикосновений моего языка ее соски затвердели. Ее бросило в дрожь.

Ее пальцы пробежались вниз по моей груди и остановились на пуговице джинсов, расстегивая ее одним ловким движением. Не останавливаясь ласкать ее языком, руками я провел вверх по ее ногам к пуговице джинсов, медленно расстегивая ее. У меня вырвался тихий гортанный звук. Никогда и никого я так не хотел.

Я запрокинул голову, чтобы наблюдать за ней, пока опускал свою правую ладонь с ее живота к трусикам, медленно проникая пальцами под них. Потянувшись ко мне, она качнула бедрами. Мои пальцы продвинусь чуть дальше, совсем немного, а меня затрясло от желания войти в нее. Наше дыхание участилось в ограниченном пространстве джипа. Я впился зубами в ее нижнюю губу, и она застонала; ее бедра снова дернулись, когда я дошел до самой влажной части ее кружевных трусиков.

Она скользнула руками под пояс моих штанов, нежно обхватила мою плоть руками, сжимая и проводя по гладкой и твердой коже. Я прикрыл глаза, отчаянно пытаясь отдышаться и не кончить от одного лишь прикосновения, прямо как двенадцатилетний пацан.

Наши губы истязали друг друга до тех пор, пока я не оторвался от нее.

— Прошу, Грейс, что бы ты ни искала, прошу, попытайся найти это во мне. Я буду стараться изо всех сил стать таким мужчиной, который тебе нужен. — Только слова слетели с моего языка, как я понял, что совершил ошибку. Она широко распахнула глаза, оттолкнула меня и отодвинулась.

Она выдернула руку у меня из штанов и прижала к припухшим губам. Она задергалась, пытаясь слезть с меня.

— Шейн, прости, — всхлипнула она, ее глаза наполнились слезами. Ее взгляд забегал, отчаянно пытаясь придумать выход. Она завела двигатель и включила печку; ледяной воздух заполнил небольшое пространство. Она сильно сжала руль и громко всхлипнула.

Я мягко обхватил рукой ее подбородок и повернул ее лицо к себе.

— Грейс, ты должна знать... Той ночью я потерялся в тебе, потерялся в том поцелуе, — сказал я.

Когда до нее дошел смысл сказанного мной, она посмотрела на меня и у нее из глаз хлынули слезы.

— Я же говорила, что не могу. Говорила, что влюблена в кое-кого.

— Речь о бывшем парне, так? Не о Такере, или Итане, или Блейке?

Она кивнула, и я кончиками пальцев смахнул слезы с ее щек. Ее лицо отразило тысячи эмоций, но она так ничего и не сказала. Лишь ее тело потянулось ко мне, мы были как магниты, которые кто-то оторвал друг от друга.

— Позволь мне помочь стереть воспоминания о нем, — прошептал я, притягивая ее ближе.

Я даже не заметил, как она замахнулась для пощечины, только боль эхом отдалась в голове. За что, черт побери??! Разве бывшие становятся бывшими не без причины?

— Ты — чертов бессердечный ублюдок! И чем же ты собрался стирать их, своим членом? Неужели ты серьезно думаешь, что спать с тобой настолько опупительно? Я люблю кое-кого, Шейн, всем своим сердцем. Ты хоть понимаешь, что это такое? У тебя вообще есть сердце? — кричала она. Слезы заливали ее лицо. Схватила с приборной панели рубашку и натянула ее через голову, прикрываясь.

Я знал лучше всех, кто хоть раз ступал по этой Богом забытой земле, что такое любовь. За нее я горел в аду. Я отдернул руки и прислонился к двери, глядя ей прямо в заплаканные глаза.

— Нет, Грейс. У меня нет сердца. Когда-то было, но я вручил его одной девушке и, когда она умерла, позволил забрать его с собой в могилу. Вот почему я таким стал, вот почему для меня каждая девушка — всего лишь очередная «дырка». До сих пор  никому не удалось приблизиться к тому, чтобы заставить меня испытывать то же, что и к ней. Но, черт возьми, Грейс, я готов на что угодно, только бы избавиться от этого долбанного чувства пустоты.

Она отвернулась от меня, всхлипывая и вздрагивая. А потом, в какой-то миг, слезы остановились, и выражение ее лица стало каменным.

— Давай просто постараемся дозвониться и наконец выберемся из этой клетки, забудем обо всем, что случилось, и продолжим жить. Ты сможешь вернуться к своим обожаемым «дыркам», а я к одиночеству. Каждый получит свою долгую и счастливую жизнь.

— Черт тебя побери, Грейс! Ты вообще меня слушаешь? Грейс, этот поцелуй я не забуду никогда. Глядя на то, как заставил тебя плакать, мне бы чертовски хотелось забыть, но ни хрена не смогу! Я хочу тебя! — Я схватил ее руки и сложил их вместе, не давая возможности отвернуться от меня.

— Не надо, Шейн.

— Почему? Соври и скажи, что тебя ни черта не тянет ко мне, — закричал я.

— Серьезно, Шейн? Хочешь поговорить об этом? Ради чего, на самом деле, ты это спрашиваешь? Тебе так хочется, чтобы я распласталась под тобой прямо здесь, позволила тебе развлечься со мной, выбросить меня из головы? И затем мы просто забьем, и ты будешь относиться ко мне как к еще одной «ДЫРКЕ»? У тебя будет отличная история для своих корешей о том, как ты трахнулся, застряв в метели.

Я потянул ее руки к себе. Мне хотелось приложить их к своему сердцу, заставить ее почувствовать, как оно бьется ради нее.

— Это кошмар, Шейн, ты и я. Той ночью я проснулась в слезах, думая о твоем поцелуе!

— Правда, Грейс? А почему бы тебе не спросить, что заставляет меня просыпаться в поту и дрожи каждую чертову ночь! Вперед, Грейс, спрашивай! — потребовал я, притягивая ее ближе.