Он почесал подбородок.

— Друг, у тебя уже давненько не было перепиха, так?

— Да, — хрипло произнес я. — После знакомства с Грейс как-то не хотелось заниматься этим с другими.

Алекс схватил меня, засмеялся и, пихая, потащил в ванную.

— Чувак, у тебя что-то с походкой. Иди-ка и приведи себя в порядок, пока случайно не ткнул кому-нибудь глаз! — После чего он захлопнул дверь ванной перед моим носом. — Хотя я впечатлен, — крикнул он из-за двери. — Но не выходи оттуда, пока не утолишь голод монстра!

Я в это время пялился на дверь, не веря в ту хрень, которая сейчас была. Потом я запер ту проклятую дверь и взялся за дело. Нет, я не собираюсь вам расписывать, как именно я удовлетворял себя в ванной Грейс. Дважды. Почему? Потому что оба раза не прошло и двух секунд, как я кончал, и едва ли от этого было легче. Мне требовалась Грейс. Я жаждал Грейс. И сегодня вечером я собирался добиться ее, независимо ни от чего. Кроме того, я должен найти способ все ей рассказать. Абсолютно все, и мне придется поверить, что она примет меня таким, каким я стал. Поверить, что я достоин ее, потому что большего, чем все то, что я испытываю сейчас к ней, я ей дать не смогу.

Мое сердце чуть не разорвалось пополам, когда в районе трех часов дня я уходил от Грейс. Судя по тому, как она смотрела себе на руки, и по ее унылому тону голоса я догадался, что она не желала моего ухода, но мне пришлось. Я должен был встретиться с Михаилом до того, как признаюсь во всем Грейс, потому что последнее, что я должен делать, — снова сброситься с моста с грехом за пазухой, а затем быть осужденным за то, чего не совершал.

Итак, с ноющим сердцем, я помахал ей на прощание и вышел за дверь. Парни стояли прямо у меня за спиной. Нам всем действительно надо было убедиться в том, что жилье привели в порядок и «Vixen4» уехали. Но стоило только взглянуть на них, как Итан с Алексом дали мне знак уходить.

— Иди занимайся своими делами, мы сами разберемся, старик, — сказал Итан.

Я стоял посреди тротуара и глядел, как они уходят, раздумывая над способом привлечь внимание Михаила. Сразу же я развернулся на пятках и пошел в метро, потому что мне необходимо было попасть в Нижний Манхэттен.

Двадцать минут спустя я стоял перед церковью Святого Павла в Нижнем Манхэттене. Храм был построен в 1764 году, и он самый старинный на острове, но я здесь не по той причине, чтоб восхищаться этим.

Часовня Святого Петра расположена прямо через улицу от того места, где раньше был Всемирный Торговый Центр. В тот страшный сентябрьский день в 2001 году маленькая церквушка осталась нетронутой, несмотря на все разрушения и сущий ужас, которые разверзлись вокруг. В тот день она осталась целой и невредимой, ее шпиль проглядывался сквозь пепел, дым и осколки, как воплощение надежды в самом сердце ада.

Из всех земных воспоминаний Шейна Макстона, которые мне достались, из всех мест, где он бывал, нигде я не был настолько тронут, как находясь здесь, перед этой церковью. Скорбь и печаль все еще витали в этом месте, и несколько раз мне пришлось стереть молчаливые слезы, безмолвно скатившееся по моим щекам.

Михаил стоял посреди небольшого кладбища, разглядывая холодные каменные надгробия, выступающие из-под твердой земли под его ногами. Он взглянул на меня, но не улыбнулся. На некоторое время он затаил дыхание, а потом тяжело вздохнул.

— Ты решил, что найдешь меня в этом месте?

Я пожал плечами и подошел к нему, вставая плечом к плечу.

— Может, потому, что я теперь человек... — Я обвел руками вокруг нас. — Скажи, что не чувствуешь, что это место пропитано надеждой, человечностью, Михаил. Мне необходимо, чтобы ты понял, почему она нужна мне и почему я избрал это.

Михаил замер в ожидании. Он сглотнул, быстро зажмурил глаза и опустился наземь на колени.

Я стоял над ним.

— Несмотря на всю тяжесть ненависти, выплеснувшейся в тот роковой день, росток надежды смог пробиться. Таковы люди. Несмотря на все ужасы и зло, Михаил, они всегда будут лелеять в себе надежду. И я полон благоговения к этому чувству. И именно надежду Грейс и хранила все это время. Все это время, Михаил, надежда не давала ей сдаться, она поддерживала ее. Надежда — это то, что я чувствую, я надеюсь, что когда признаюсь ей, что больше не ангел, то она примет бывшего наркомана с испещренным шрамами сердцем, который любил ее с самого начала времен. Я расскажу ей, кем был. Я не могу быть осужден за правду. Господь не умеет ненавидеть.

Медленно я побрел прочь, оставляя Михаила стоять на коленях посреди кладбища, пока сотни Нью-Йоркцев вокруг проживали обычный рабочий день.

— Речь не о ненависти, Шейн. Он не ненавидит нас. Он оставил нас, стал иллюзией, — крикнул он мне вслед.

Усмехнувшись, я обернулся, чтобы посмотреть на ангела. Развел руки и медленно обернулся вокруг своей оси.

— Нет, Михаил, бери пример с людей, думай как человек. Он повсюду, ты просто больше в него не веришь.

Михаил вдруг застыл, все его тело напряглось, он открыл рот и тяжело задышал.

— Это так, Мишенька, я просто был там. — Сунув руки в карманы и качнувшись на пятках, я улыбнулся ему, — А теперь я пойду и куплю самый большой бриллиант, который смогу найти на Манхэттене, чтобы все увидели, как сильно я люблю девушку, которой жил тысячи лет.

И это я и сделал. Еще раз спустившись в подземку и доехав до 57-ой и 5 Авеню, до Tiffany’s.

Всего пятнадцать минут ушло на поиски идеального кольца для единственной девушки, которую я когда-либо любил. Для тех из вас, кто помешан на подобном: оно больше, чем просто красиво. Идеальный бриллиант огранки антик кушон[51] на 2,5 карата в центре на платиновом кольце в окружении более мелких бриллиантов, сверкающих как глаза Грейс. И да, я все-таки вышел из проклятого магазина с ним, засунув поглубже в карман куртки. Теперь все, что осталось, — придумать, как сделать предложение, чтобы это ее впечатлило. Выложить розами? Полет на воздушном шаре? Написать на небе? Черт, никогда не предполагал, что буду обдумывать подобное. Впереди меня ждет самая сложная часть.

Первое выступление «Безумного мира» в составе с Грейс и Алексом, а также вышедшим из тюрьмы мной, должно было состояться сегодня в семь вечера. К шести я уже был в «Бузере» с бутылкой пива в руке и кольцом в кармане, пытался расслабиться, несмотря на то, что сердце в груди безумно колотилось.

Без десяти семь в двери бара вошла Грейс в сопровождении взволнованных Коннера и Леа по бокам от нее. Ну а что с Грейс? Она выглядела неестественно бледной с крепко прижатыми к телу кулаками, вся совершенно напряженная. Черт, что произошло с ней? Я пятерней прошелся по волосам, по коже пробежал неприятный холодок. Когда она перехватила мой взгляд, меня охватил непередаваемый ужас, и я тут же рванул к ней. Жестко схватив ее за плечи, я обеспокоено всмотрелся в ее глаза:

— Грейс, в чем дело? Что стряслось?

У нее задрожала нижняя губа, она посмотрела на меня с мольбой в глазах.

— После выступления мне придется уехать на какое-то время, Шейн. — Она открыла рот, чтобы что-то добавить, но промолчала.

Что? Нет. Ни за что.

— Это из-за Габриэля? Что-то случилось? Или дело во мне, Грейс? — Я сжал ее плечи, изучая лицо в поисках ответов.

Она не ответила ни на один вопрос.

Затем сзади к ней подошел Итан, он легонько постучал палочками по ее плечам и моим ладоням. Его брови нахмурились, стоило ему заметить выражение ужаса на ее лице.

— Эй, ты в порядке? У нас пять минут до выхода на сцену, чего опаздываешь?

Алекс и Брейден тут же подскочили к нам и нетерпеливо потащили нас к сцене. Они не обратили внимания ни на тревожность Грейс, ни на мою обеспокоенность. Затем она выдавила из себя фальшиво натянутую улыбку и взобралась на сцену.