Грейс невзначай перекинула ремень гитары через плечо и широко улыбнулась.

— О, так тебя называют? Интересно, а как тебя называют, когда тебя нет поблизости, — приторно-сладко сказала она, словно с ее губ сыпался сахар.

Блисс шагнула еще ближе к Грейс и скривилась, шипя как кошка:

— Это — Скрэтч[46], — сказала она, указывала на розововолосую басистку. — Наверно, ты хочешь спросить Шейна, почему мы ее называем именно так или ты уже видела шрамы у него на спине? — соврала она.

Взгляд Грейс метнулся ко мне, и в глазах ее затанцевали смешинки, когда хохот сотряс ее плечи.

— Вау, Блисс. Тебе не идет цвет «ревнивая сука», так зачем же ты тогда его носишь?

О, слава Богу, она не поверила в эту чушь. Мои плечи сникли, я расслабился от облегчения.

Блисс захлопнула рот, а потом язвительно расхохоталась.

— Вау, а у маленькой засранки есть не только симпатичная мордашка, но и острый язычок. Как это чертовски мило, — снова засмеялась она и ехидно осмотрела Грейс. — Это Крем, — сказала она, указывая на светловолосую гитаристку. — А вот там Эссекс. — Она ткнула пальцем в сторону барабанщицы, которая стояла со сложенными на груди руками, с ног до головы наряженная в военную форму.

Блисс бросилась на Грейс, остановившись в сантиметрах от ее лица. У меня сжались кулаки, а тело жаждало ринуться вперед, но я даже не дернулся. Как и Грейс, она даже не вздрогнула, не было и намека на округлившиеся глаза или на резкий вздох.

— Что-то она мне не по нраву, джентльмены. — Ухмыльнувшись, Блисс обернулась ко мне. Брейден, должно быть, заметил мои сжатые кулаки и позу, потому что тут же оказался рядом, удерживая от того, чтобы оторвать Блисс голову. А потом Грейс засмеялась. Она чертовски громко хохотала прямо в лицо Блисс, и как обычно, я был поражен ее силой и решимостью.

— Вау, Блисс, и как долго ты придумывала такую фразу? Наверно, из-за нее ты не спала всю ночь? — хихикнула Грейс, повернувшись и глядя мне в глаза. У меня оборвалось дыхание.

— Нет, не спала я благодаря Шейну, — выпалила Блисс.

Я отрицательно покачал головой и попытался вырваться из хватки Брейдена. Но подскочил Итан и помог ему меня удержать. Искорки в ее серебряных глазах потухли, пока она смотрела на меня. А потом Грейс перевела взгляд на Блисс и безразлично заглянула ей в глаза, мило улыбаясь при этом.

— Итак, Блисс, признавайся, сколько же спермы ты проглотила, что стала такой тупой? Почему меня должно волновать, кто всю ночь не давал спать твоей омерзительной заднице? А Шейн, ну, нам всем известно, что даже долбанный стул на трех ножках облачи в парик и шпильки, и Шейн попытается трахнуть и его. И я бы не стала хвастаться, что переспала с Шейном, на твоем месте мог быть кто угодно. — Грейс подошла ближе, врезаясь в нее, словно крутая гангстерша, которая вот-вот надерет ей зад. Меня это немного напугало и сильно завело.

— Ох, Боже, — пробормотал Алекс из-за моей спины. — Я обожаю эту девчонку. Ребят, как же вам повезло, что я сломал руки, и она попала в группу.

Рыча, я пытался освободиться от Итана и Брейдена. Алекс встал передо мной, склонился ко мне и прошептал:

— Эй, ЛУЗЕР, я думаю... нет, конечно, я могу ошибаться, но, возможно... только возможно, подравшись с Блисс, ты не сможешь услышать от Грейс ответного слова на букву «Л». Это я тебе так, между прочим говорю. Успокаивайся, мужик.

Грейс натянуто улыбнулась мне и обошла Блисс, пихнув при этом ее плечом так, что ту развернуло.

— Ребят, готовы играть? — спросила Грейс, подключая гитару к усилителю. — Или вы хотите притащить бассейн с грязью и посмотреть, как мы с Блисс заберемся туда ради вашего удовольствия?

Алекс посмотрел на меня и, прикусив губу, застонал.

— Грейс вся в грязи, вкусненькой съедобной грязи. — Он подбежал к Грейс, подхватил ее и закружил. Он склонил лицо к ее уху: — Ты моя самая любимая девушка в мире.

Я ощутил такую ярость, что до боли сжал зубы. Я прохрипел короткий, ОХ-БЛИН-КАКОЙ-НЕЛОВКИЙ протест, когда его руки коснулись Грейс. И, даже не подумав, оторвал Алекса от нее, отпихивая.

Смеясь, Алекс поднял руки:

— Расслабься, старик. Она наша, а не только твоя. — После чего он показал мне язык и подмигнул. Придурок.

— Держи руки подальше от нее, Алекс, — сказал я, выводя Грейс из студии в холл. Обхватив за плечи, я прислонил ее к стене и отошел на шаг, глядя ей в глаза. Пропустив волосы сквозь пальцы, я прошептал ей: — Скажи мне что-нибудь, Грейс. Скажи, что знаешь меня лучше.

Она прижалась спиной к стене и наиграла несколько аккордов на гитаре, висящей на плече.

— Соври мне, Шейн. Скажи, что не бросал меня вчера и не провел с ней ночь.

Я отшатнулся, будто она меня ударила.

Она покачала головой и засмеялась, отстраняясь от стены.

— А знаешь что? Забей, Шейн. Мы были простыми друзьями, так что ничего особенного не произошло, меня не касается, что ты делаешь и с кем. Давай обо всем забудем, я понимаю, что между нами ничего такого не было и не будет. Давай займемся тем, что у нас с тобой получается лучше всего, хорошо?

Я сглотнул подступившую горечь и крепко сжал глаза, качая головой. И пока мои руки не сжали ее в объятиях, пока с моих губ не сорвалась фраза «Я Шамсиил», она ушла, оставляя меня в холле одного.

Грейс снова подключила свою гитару и без объявления начала играть первую песню нашего сет-листа. Сквозь яростную игру на струнах ее голос взорвался в студии, выплескивая накопившуюся злость. Непрерывно глядя мне в глаза, она яростно вошла в рифф.

Кожу опалило, когда я схватил свою гитару и ответил на ее яростную игру. Мои кулаки били по инструменту, пальцы цеплялись за его струны. Я присоединился к ее мелодии, подыгрывая, стоя у одной из стен студии. С тем же успехом я мог бы сдвинуть горы, она держала ритм, яростно перебивая меня. Пронизывая друг друга нашими голосами и гармонией. Меня раздирало: ее ярость, ее страсть рвали мне сердце.

Мне пришлось стоять и просто принимать все это. Мне пришлось стоять и смотреть на ее боль. Мне пришлось смотреть, как она уничтожает меня. А во всем виноват тот факт, что я ни черта не мог ей рассказать.

— Шейн, будь ты еще чуточку тупее, я бы поливала тебя дважды в неделю! — провизжал голос Леа сквозь динамик моего телефона.

— Вау. Леа, спасибо. Ты только что сделала мой день еще лучше. Какого...

— Заткнись, Шейн. Просто скажи мне, что твоя тупая ангельская задница не трахала вчера одну из шалав из «Vixen4»! — Выпалила она.

— Нет, — ответил я.

Она зарычала в трубку. Серьезно, мне пришлось отодвинуть трубку от уха на минуту и посмотреть на экран. И я все равно слышал ее рык.

— НЕТ, ты не скажешь, или НЕТ, ТЫ НЕ НАТЯГИВАЛ ТУ ШЛЮХУ? — провопила Леа. Телефон был вдали от моего уха, но я слышал ее прекрасно.

— Натягивал шлюху? Серьезно, Леа, остынь. Меня даже не было с ними вчера. Грейс увидела, как я натягивал футболку, а Блисс шла за мной следом, и все, — объяснил я.

— Ну, только что мне звонила чрезвычайно расстроенная лучшая подруга, Шейн. И она созывала КЛУБ НЕНАВИСТНИЦ ПАРНЕЙ! Чего не было с наших четырнадцати лет! Иди и поговори с ней, объясни ей все, немедленно!

Я крепко зажмурился, и, Богом клянусь, на какое-то мгновение мне показалось, что у меня случился сердечный приступ из-за острой боли, пронзившей грудь и отозвавшейся в легких и горле.

— Не могу, — прошептал я в телефон. — Кроме того, как Шейн Макстон я ей не нужен, пока не докажу, что Шейн хороший парень.

— Эй, ты, засранец! Ты теперь мужчина, так что начинай вести себя как настоящий мужик, а не как тряпка. — После чего она сбросила вызов. Жесть. Меня задело. Эта женщина плюется смертельными словами.

Я уставился на потолок спальни, внутренне ежась. После репетиции, сразу после того, как Грейс вылетела из студии с видом, как будто если останется там еще ненадолго, то самовоспламенится, я вернулся к себе домой. Уходя, она метала в меня кинжалы, и больнее всего было то, что, судя по ощущениям, эти кинжали реально меня резали.