Из тех часов своей жизни я запомнил всего пять вещей, которые никогда не захочу повторить:

1) Почему-то я ел шоколадку в форме пениса. Было вкусно.

2) Носовое пивотечение у Алекса. Дважды.

3) Я в подробностях описывал Алексу, какие мягкие губы у Грейс. После чего нарисовал ему подробную схему, чтобы было понятнее.

4) Я спрятал все трусы Такера в своей морозилке. Правда, сперва засунул их под кран, чтобы сделать их симпатичными и мокрыми.

5) И в какой-то момент у меня состоялся разговор с Алексом и Коннером, выглядящий вот так:

— Так, ладно, заткните варежки на минутку, это очень-очень важно. Нам нужен тот, кто свозит нас в Тако Белл. (Алекс пьяно тянет руку.) Щас, не-не, ты не можешь везти нас. Ты бухой. Так что слушайте, тому, кто доставит нас в Тако Белл... я куплю, что он захочет... да хоть тачку. (Алекс снова тянет свою пьяную лапу.) Алекс, хочешь буррито? Буррито? Буурррриттттооооо, вау. Какое клевое слово. Я оплачу бензин. (Коннер бормочет что-то невнятное.) А просто... да заткнитесь вы... если я не попаду в Тако Белл, вы встретитесь с той частью меня, которую точно не хотели бы видеть. Знаю, вы думаете, что это все шутки, но я говорю серьезно. Мне нужно... мне нужно гребаное буррито. Из Тако Белл.

На утро я проснулся с Алексом, сопящим у меня на плече, и в окружении, чтоб мне провалиться, если вру, пятидесяти четырех завернутых буррито из Тако Белл плюс еще массы полусъеденных.

И я не помню, как ел хоть один из них.

Голова раскалывалась, и все тело ныло, но я все равно переоделся для бега и заставил себя побежать с Коннером через Центральный парк. Мы вернулись в квартиру Леа, как делали каждое утро, чтобы выпить кофе или воды. И я молился, чтобы Грейс еще спала.

Потный как черт, я прислонился к кухонным шкафчикам и со скоростью света опустошил целую бутылку воды. Мне хотелось убраться оттуда до того, как проснутся девушки.

Стоило сделать последний глоток, как на кухне появился мой криптонит. На ней была старая рубашка в клетку на пуговицах, которая сползала с плеч и едва прикрывала зад. А затем, вот только представьте, что она вытворила? Она в своих домашних тапочках встала на цыпочки и потянулась за кофейной чашкой, и эта рубашка задралась, открывая такой вид, от которого мои чертовы колени подогнулись. Черт, она была идеальна, и я едва себя контролировал от того, чтобы завладеть этой задницей и похоронить себя внутри... Мои представления прекратились, когда я получил локтем в живот от Коннера, который ржал над моим выражением лица. Скорее всего, я выглядел так, словно занимался с ней сексом наяву. Кинув свою пустую бутылку воды в мусор, я выбежал оттуда, рыча. Да-да, в последнее время я многовато рычу, если она поблизости.

— Увидимся позже, Коннер, — крикнул я, добравшись до входной двери.

Всю дорогу до дома я пребывал в ужасном настроении. Я заперся в своей спальне, игнорируя всех, кто стучался в мою дверь, и слушал свой айпод на оглушительной громкости. Каждая песня напоминала мне о ней. Каждая песня.

Я бродил по комнате, паникуя. Злость все увеличивалась и увеличивалась, пока не появилось ощущение, что моя макушка вот-вот взорвется из-за ее давления. Как же мне справиться со всем? Ведь ловить мне уже нечего.

Без четверти одиннадцать я ворвался в студию и стал ждать. Парни пришли следом, бросая на меня подозрительные взгляды, так и ожидая взрыва.

Ровно в одиннадцать Грейс вошла в студию. С собой у нее не было гитары. Внутри все похолодело, ну вот и все. Я наблюдал, как она прошла, скользнула взглядом по Итану и смущенно улыбнулась ему. И конечно же эта сволочь ответила ей улыбкой а-ля «я видел тебя голой, ведь я тебя поимел». Обошлось без приветственного поцелуйчика, что меня удивило, потому что если она переспала со мной, то весь мир знал бы об этом.

— А вот и наша великолепная девочка! — закричал Алекс из-за своего синтезатора и побежал, чтобы заключить Грейс в объятия и закружить, как маленького ребенка. У меня сердце разрывалось от того, что всем было позволено любить ее по-своему, кроме меня.

— Ура! Тебе сняли гипс, — воскликнула она, когда он отпустил ее. Боже, как же она красива, когда улыбается.

— Да, вчера. Грейс, любовь моя, ты выглядишь горячее, чем когда-либо, — рассмеялся он. Да, Алекс, так и есть.

— Прекрасно. Пора заканчивать с этим дерьмом, — пробормотал я и встал с дивана, на котором сидел. И прошел вперед, сложив руки на груди. — Итак, Алекс вернулся. Нам больше не требуется другой гитарист.

Тишина и пристальные взгляды, словно пощечина, полетели мне в ответ. Но не от Грейс. Она лишь грустно улыбнулась и кивнула, видимо, соглашаясь со мной.

— Эй, какого черта? — спросил Алекс. — Чувак, я теперь буду только на клавишах, Грейс на гитаре, она в любом случае заткнула меня за пояс. — Он подмигнул ей. — Тебе не понравилась, когда я сказал, что ты заткнула меня? — Отлично, теперь я представлял ее, занимающейся сексом с Алексом И Итаном.

Она подмигнула ему в ответ, улыбнулась и закатила глаза. Она решила свести меня в могилу.

Брейден подошел ближе к Алексу, и они оба недовольно уставились на меня.

— Да, это же глупо. Давайте начнем репетировать, чтобы нормально отыграть в «Бузере», прошли недели, чувак.

Так и хотелось сказать «К черту всю эту хрень». Я перекинул ремень от гитары, опустив гитару перед собой. И уставился на Грейс. Внутри все скрутило, но независимо от этого я поставил себе цель высказаться. Я был зол, опустошен, и сердце мое было разбито на мелкие кусочки.

— Да, но у нас в группе есть правила. Нельзя спать с другими участниками группы, так что Алекс остается на гитаре и клавишах. — Я пристально смотрел на нее, ожидая, что она сломается, расстроится, рассыплется на мелкие кусочки от моих слов. Да хоть что-нибудь! Скажи, что ты не спала с ним, скажи, что ты все та же прежняя Села и я не зря отказался от всего, скажи, что помнишь меня, скажи, что любишь меня, хоть я больше и не ангел. Скажи, что тебя устроит такой простой ущербный человек, как я.

Алекс нахмурился.

— Старик, я не спал ни с кем из этих ублюдков. Это ты у нас, симпатяжечка, пять гребаных недель провел в тюрьме, Господин ТрахнитеМеняВЗад.

— Я тоже ни с одним из вас не спал, ребята, — крикнул Брейден. — Теперь-то можем играть?

Грейс смотрела на меня своими серебряными глазами.

— Хм, кажется, Шейн говорит обо мне. — Все в помещении замерли. Затем все взоры присутствующих устремились на нее, и у всех челюсти отвисли до самого пола, моя тоже. — Ну, теперь, когда мы все выяснили... я действительно оттянулась по полной, играя с вами, ребята, и, Алекс, — она, перевела взгляд с меня на Алекса. — Можешь когда угодно притащить ко мне домой гитару, я с удовольствием сыграю с тобой. Скорее всего, мы будем иногда пересекаться с вами в баре. — После чего она развернулась на каблуках, покинула студию и пошла по коридору. Она словно воткнула мне в сердце нож и крутанула лезвие и до чистоты облизала его прямо перед моими друзьями. Я еле сдерживался от рвоты.

Не успела закрыться дверь студии, как Алекс завопил:

— И какому сукину сыну посчастливилось прикоснуться к ее идеальной заднице?

Я поставил микрофон перед собой, подключил гитару и начал играть и петь. Песню группы Bloodhound Gang — Ballad of Chasey Lain. Только заменил слова, оставив тот же ритм, но я знал, что она узнает эту песню. Я больше не контролировал себя. Совершенно.

Эй, Грейс Тейлор,

Сейчас пою я для тебя,

Пока еще тебя не трахают опять...

А, ну а припев, припев я проорал...

Держу пари, у тебя было много членов, Грейси,

Но у тебя не было моего…[31]

— Какого черта, Шейн? — спросил Итан, выбегая из студии вслед за ней.