Восемь месяцев спустя на набережной Темзы произошла автомобильная катастрофа. Девушка в желтом плаще и человек в летнем шлеме решили по различным причинам миновать как можно быстрее опасную часть набережной. Был легкий туман. Затем пошел неприятный мелкий дождь, превративший гладкую и блестящую поверхность дороги в рискованную трассу для страховых обществ; такому риску ни одна уважающая себя компания не согласилась бы подвергнуться добровольно.

Предохранитель от грязи на старом форде вдруг зацепил Эйлин Риверс пониже левого локтя, и она почувствовала, что совершает ряд неповторимых пируэтов. Потом нос ее ударился о блестящую пуговицу, и она романтично опустилась на колени у ног сердитого полицейского. Он поднял ее, посмотрел, с суровой твердостью поставил ее в сторону и пошел туда, где радиатор автомобиля патетически взирал на согнутый фонарный столб.

— Что это за трюки? — спросил он строго и потянулся за своей книжкой. Молодой человек в летнем шлеме вытер запачканное лицо тыльной стороной ладони, в результате чего оно стало еще более грязным.

— Девушка не пострадала? — быстро спросил он.

— До девушки вам нет дела, покажите-ка лучше ваше разрешение.

Не обращая внимания на требование полицейского, молодой человек направился к тому месту, где окруженная собравшейся толпой Эйлин уверяла нескольких старых дам, что она не пострадала. Чтобы доказать это, она покрутилась на каблуках.

— Подвигайте пальцами, — посоветовала ей хриплым голосом одна из женщин. — Если они не шевелятся, значит у вас поврежден позвоночник.

Опыт не был произведен, так как высокий молодой человек, который не выглядел слишком молодым под рассеянным светом дуговой лампы, протолкался в середину толпы любопытных.

— Не ранены нисколько? — заботливо спросил он. — Мне ужасно жалко! Я не видел вас, пока автомобиль не оказался над вами. Скажите, пожалуйста, мне ваше имя.

Он опустил руку в карман, вынул старый конверт и стал ждать, что она скажет.

— Право, это не нужно, я ничуть не пострадала, — настаивала девушка, но он также был настойчив.

Молодой человек записал ее имя и адрес, а когда он кончил писать, оскорбленный полисмен протиснулся сквозь толпу.

— Ну, — сказал он голосом, в котором ярость смешивалась с упреком. — Вы не смеете убегать, когда я говорю с вами, приятель! Стойте и покажите мне ваше разрешение.

— Вы видели голубой лимузин? — спросил молодой человек. — Он был как раз передо мной, когда я наскочил на фонарный столб.

— Не беспокойтесь о голубом лимузине, — с холодной свирепостью сказал полицейский. — Покажите разрешение.

Молодой человек вытащил из кармана и держал в руке что-то, не лишенное сходства с разрешением, но все-таки что-то другое.

— Это еще что за штука? — строптиво спросил полицейский.

Он схватил маленькую, в холщовом переплете книжку и направил на нее свет электрического фонаря.

— Гм! — сказал он. — Виноват, сэр.

— Нисколько, — ответил субинспектор Джемс Карлтон из Скотленд-Ярда. — Я пришлю кого-нибудь, чтобы выяснить эту путаницу. Видели ли вы лимузин?

— Да, сэр, как раз впереди вас. У него согнут бензинный танк.

Карлтон слегка кашлянул.

— Вы и это заметили? Я запомнил вас, констебль. Девушку отправьте домой в такси. Нет, лучше я сам это сделаю.

Эйлин выслушала предложение без особого восхищения.

— Я предпочитаю пойти пешком, — решительно сказала она. Молодой человек отвел ее в сторону от возбужденной толпы и открылся ей.

— На самом деле я полицейский чиновник, — сказал он, и девушка с удивлением посмотрела на него.

Он нисколько не походил на полицейского — даже в тумане, который часто меняет облик людей. Он походил на автомобильного шофера, к тому же не очень удачливого. На голове у него была синяя шапка, спускавшаяся на самые уши и видевшая когда-то лучшие дни. Он был одет в теплое пальто, доходившее до колен, а перчатки с раструбами, которые он держал подмышкой, были черны от грязи.

— Тем не менее, — сказал он твердо, как будто девушка выразила вслух свое удивление, — я полицейский… Но не рядовой полицейский. Я инспектор, вернее, субинспектор, я занимаю особое положение.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

Он уже позвал такси и отворил ей дверцу.

— Вы могли бы протестовать против эскортирования простым полицейским, — весело заметил он, — но мое положение столь высоко, что вам не нужно искать другого провожатого.

Она села в такси, не то смеясь, не то плача, потому что локоть у нее болел гораздо сильнее, чем она хотела это показать.

— Риверс, Эйлин Риверс, — размышлял инспектор, пока такси осторожно ехало вдоль набережной. — Вы у меня на кончике языка и где-то глубоко в уме, но я не могу еще определить вашего места.

— Может быть, вы сможете это сделать, если просмотрите запись обо мне в Скотленд-Ярде, — заметила она, до некоторой степени рассерженная его дерзостью.

— Я и думал сделать именно так, — спокойно ответил он. — Эйлин Риверс? — Он покачал головой. — Нет, я еще не могу определить вашего места.

И, конечно, он нашел ей место. Он знал, что она племянница Артура Ингла, некогда актера Шекспировского театра, а теперь преступника, отбывающего пятилетний срок за остроумную систему обманов и подлогов. Как говорил мистер Гарло, он был неразборчив в средствах. Сила воображения уносила его часто за пределы творческой линии, и он снисходил иногда до мелочных обманов. А ведь был воспитан как джентльмен, громадные суммы были истрачены на его образование, так что, казалось, мог бы отличать хорошее от дурного.

— Фозеринг-Меншен. — Инспектор потрогал пальцами свой грязный подбородок. — Как это громко звучит!

Девушка с внезапным гневом повернулась к нему.

— Я приняла вашу охрану, мистер… — она сделала оскорбительную паузу.

— Карлтон, — пробормотал он. — Я брат содержателя отеля, но к клубу не имею никакого отношения. Вы говорили…

— Я хотела сказать, что мне нежелательно разговаривать с вами. Вы сделали все возможное, чтобы убить меня сегодня вечером; дайте же мне по крайней мере умереть спокойно.